Трудовые будни Тёмных Властелинов

Чернышова Алиса

— Кто… — начал Игорь.

И запнулся.

Между койкомест, на которых рано или поздно засыпают все, шла, если можно так сказать, делегация.

Был тут Боня, совладелец КОТиКо и лучший друг с института, Гога, их маркетинговый разум, а ещё — та самая девушка, что так и не стала невестой.

У Игоря сжалось сердце.

Он наблюдал, как его друзья подходят поближе и собираются полукругом.

— Ну что, Кот, привет? — сказал Гога, глядя на надгробие.

— Привет, — отозвался Игорь тихо.

Его, разумеется, не услышали.

— Ну как ты тут? —

продолжил вещать этот неугомонный. — Ты учти, я был против этой мраморной хреновины, которую они называют памятником! Так что не надо превращаться в злобного призрака и преследовать меня в целях мести…

— Гога, ты бы не мог захлопнуться? — Боня покосился на застывшую рядом девушку.

— Ты правда думаешь, что ему бы не понравилось? — уточнила она негромко. — Его мама выбрала этот, и…

— Да не, красивая глыба. Прямоугольная, ага. Просто — банальная. Кот, он того, креативный… Был. Ему бы что-нибудь символичное заказать, а так — как у всех.

— Шёл бы ты со своим говнокреативом… — скривился Боня. — Оставь это для особенно экзальтированных заказчиков, идёт?..

Игорь невольно улыбнулся, слушая вполне привычную перепалку друзей. Его немного волновало только, что бывшая девушка стоит молча и не участвует в общем веселье. Неужели в своё время он сильно недооценивал её к нему чувства?..

Ребята некоторое время погомонили, но потом ушли, тактично оставив её одну.

— Ты дурак, Котиков, — сказала она.

Игорь усмехнулся. Вот уж не поспоришь…

— Просто дурак, — её голос задрожал. — И ты должен знать: из уважения к твоей памяти я даже не повырывала курице, из-за которой ты умер, патлы. Даже когда на прощальной речи она сказала, что была "любовью всей твоей жизни", я не выбила ей ни одного зуба. Хотя мне хотелось, ты даже не представляешь, как мне хотелось!..

И она, всё же, разревелась. Игорь шагнул вперёд, но руки его прошли сквозь неё.

Дерьмово это — быть призраком.

Игорь посмотрел на друзей, стоящих поодаль. Серьёзно, почему бы вам не подойти, а?!

— Прости, — вздохнула она вдруг. — Я чувствую себя такой виноватой перед тобой.

А это ещё о чём? Если кто тут и виноват, то только он.

— Мы с Боней… между нами кое-что произошло, — пробормотала она. — Он хочет, чтобы мы начали встречаться.

Ого! Игорь улыбнулся. Он не особенно удивился: Богдану она нравилась всегда, но он был хорошим другом и ни за что не встал бы между Игорем и его девушкой. Но теперь…

— Хуже всего, об этом все узнали. Слышал бы ты, что обо мне говорят, — она криво улыбнулась, глотая слёзы. — Ну да, не прошло и полгода с твоей смерти, как я прыгнула в койку к твоему лучшему другу… Его мама сказала, что и на порог меня не пустит. Твоя мама, правда, посоветовала мне не обращать внимания, но звонить тоже перестала… Но хуже всего коллеги, конечно. Они здороваются со мной сквозь зубы, смотрят так… По всем курилкам шепчутся, что я от одного директора перебежала к другому, чтобы не потерять статус.

Вот же!

— Нашла, кого слушать! — крикнул он, но до неё слова не донеслись, конечно.

— Я иногда думаю, что бы ты сказал мне, — пробормотала она. — Злился бы ты на меня? Я отказала Боне, конечно. Это всё — неправильно, и я просто…

Игорь покосился на Йорамору.

— Я могу как-то подать ей знак?

— Уверен? — усмехнулся речной бог. — Я так понимаю, нужно как-то намекнуть, что ты на неё не злишься?

— Разумеется, — Игорь даже скривился.

Как ей вообще могло в голову прийти обратное? Если он умер (для этого мира как минимум), то что ей теперь, лечь и помереть тут же? Он сам пошёл дальше, если уж на то пошло.

В этом весь смысл — идти дальше.

— Как скажешь… — Йорамора щёлкнул пальцами.

Поднялся ветер, сильный и пронзительный. Он всколыхнул траву, разметал цветы, заставил её запахнуть кардиган и поёжиться. Но суть, конечно, была не в этом: Игорь видел, как несётся над надгробиями какая-то бумажка, и, кружа, цепляется за один из букетов.

Ветер утих.

Девушка наклонилась, чтобы убрать мусор, да так и застыла, просто таращась на вырванную страничку из какой-то старой книги, в которую, кажется, что-то раньше заворачивали. Игорь тоже заглянул.

Почти все слова были размазаны, размыты, стёрты, их невозможно было прочесть.

Осталось лишь несколько слов, которые поддавались расшифровке. Вместе они сложились в такую фразу:

"Я люблю тебя и помню. Нет никакой вины. Нам пора идти дальше"

Она смотрела, хлопая глазами.

— Спасибо… — прошептала она растерянно. — Надеюсь, тебе там будет лучше…

"Будет, — подумал Игорь. — Я нашёл своё счастье и хочу знать, что ты тоже счастлива. Странно, что ты в этом сомневалась."

— Нам пора, — сказал Йорамора. — Мы не можем долго тут задерживаться.

— Ладно, — сказал Игорь, бросая последний взгляд на близких, и всё же не удержался. — Так оно и бывает, да? Так выглядят приветы от ушедших?

— А ты чего ждал? — хмыкнул Йорамора. — В техногенном мире иначе не бывает. Но так, быть может, даже лучше. Всегда можно верить, что шелест листвы, порыв ветра, шёпот падающего снега — это всё прощания. Или весточки. Но зацикливаться на этой идее тоже не стоит. Знаешь, парень, я пережил стольких друзей, любимых и родных, что имею некоторое представление о предмете. И освоил два высоких искусства: уходить и отпускать. Они, по сути, нужны во всех сферах жизни, но немногим подвластны — увы. Как твоя рана, кстати?

Игорь прислушался к себе и с удивлением осознал, что фантомная боль исчезла.

— Больше не чувствуется, — сказал он.

— Вот и хорошо…

А в следующий миг Игорь всплыл, кашляя, под многострадальным мостом, который — всё же — не утонул. Он посмотрел во встревоженные драконьи глаза и легко улыбнулся: невидимый камень, всё это время давивший на грудь, исчез.

Он мог идти дальше, не оглядываясь. И дорога, если честно, того стоила.

Интерлюдия 2, краткая. О тяжкой доле попаданок и несправедливом мире