Труп в оранжерее
Шрифт:
— Тогда чей?
— Не знаю, но могу предположить.
— И это приведет к чему-то.
— Это расскажет всю историю.
— О, рассказывайте, Уимзи. Даже доктор Ватсон потерял бы терпение.
— Нет, нет! Попытайтесь прочесть строчку выше.
— Хорошо, но здесь только «ое».
— И что это может быть?
— Я не знаю. «Poet», «роеm manoeuver», «Loeb editio» N, «Citroe» N — это может быть все что угодно.
— Вы правы. Существует не так много английских слов, оканчивающихся на «ое» — и это написано так слитно, что напоминает дифтонг.
— Возможно, это не английское слово.
— Точно;
— О! О, я вижу. Французский язык?
— Ах, вы почти рядом.
— Soeur — oeuvre — oeuf — boeuf.
— Нет, нет. Вы были ближе в первый раз.
— Soeur — coeur?
— Coeur — «сердце». Подождите минутку. Посмотрите на черточку перед словом.
— Подождите — еr — сеr.
— Как насчет реrсеr — «разбить»?
— Я полагаю, что вы правы. Percer le Coeur — «разбить мое сердце».
— Да. Или perceras le Coeur — «разобьешь мое сердце».
— Вот так-то лучше. Кажется, нужна еще одна или две буквы.
— И теперь ваша строчка is found — «найден».
— Fou! — «Глупец!»
— Кто?
— Я не сказал «кто», я сказал «глупец».
— Я знаю, что вы сказали. Я спросил — кто?
— Кто?
— Кто — глупец?
— О! Ей-богу, suis! Je suis fou — «я безумец».
— Наконец-то! И я полагаю, что следующие слова de douleur — «из-за страданий» или что-то вроде этого.
— Такие слова могли бы быть.
— Предусмотрительный упрямец! Я говорю, что это они есть.
— Хорошо, предположим, что это так.
— Это расскажет нам все.
— Ничего!
— Все, я говорю. Подумайте. Это было написано в день смерти Кэткарта. Теперь — кто в доме вероятнее всего мог написать эти слова: «разобьешь мое сердце… я теряю голову из-за страданий»? Проверим каждого. Я знаю, что это не почерк Джерри и он не использовал бы такие выражения. Полковник или госпожа Марчбэнкс? Вероятно, не Пигмалион! Фредди? Он не смог бы написать страстного письма по-французски, даже чтобы спасти свою жизнь.
— Нет, конечно, нет. Это мог быть либо Кэткарт, либо леди Мэри.
— Чепуха! Это не могла быть Мэри.
— Почему нет?
— Нет, если только она не изменила свой пол, подумайте сами.
— Конечно, нет. Было бы написано «я безумна». Тогда Кэткарт…
— Конечно. Он жил во Франции всю жизнь. Посмотрите его банковскую книжку. Посмотрите…
— Боже! Уимзи, мы были слепы.
— Да.
— И послушайте! Я собирался сообщить вам. Из французской сыскной полиции мне сообщили, что они проследили один из банковских чеков Кэткарта.
— Кому он выписан?
— Мистеру Франсуа, у которого много недвижимости недалеко от Этуаль.
— И он сдает ее как апартаменты.
— Без сомнения.
— Когда следующий паром? Бантер!
— Да, милорд!
Мистер Бантер поспешил к двери, услышав, что его зовут.
— Во сколько следующий паром до Парижа?
— В восемь двадцать, милорд, из Ватерлоо.
— Мы поедем на нем. Сколько времени у нас, чтобы собраться?
— Двадцать минут, милорд.
— Возьмите мою зубную щетку и вызовите такси.
— Конечно, милорд.
— Но, Уимзи, какое отношение это имеет к убийству Кэткарта? Неужели это женщина…
— У меня нет времени, — сказал Уимзи поспешно. — Но я вернусь через день или два. Тем временем…
Он торопливо поискал что-то на книжной полке.
— Прочтите это.
Он кинул книгу своему другу и ушел в спальню.
В одиннадцать часов, в то время как между «Норманью» и причалом стремительно расширялась полоса грязной воды, приправленной мазутом и обрывками бумаги, пока привычные к местному климату пассажиры набивали свои желудки холодной ветчиной и маринованными овощами, а более нервные изучали спасательные жилеты в своих каютах, пока справа и слева мерцали и расплывались огни бухты, лорд Питер старался избежать знакомства с второразрядным актером кино. А Чарльз Паркер, сидя у камина на Пиккадилли, 110-А, с нахмуренным лбом впервые знакомился с изысканным шедевром Аббата Прево.
Глава 14 ДАМОКЛОВ МЕЧ
Сцена 1
Лондон. Тронный зал в Вестминстерском дворце. Входят Болингброк, Омерль, Нортумберленд, Перси, Фитцуотер, Серри, Епископ Карлейльский, Аббат Вестминстерский и другие, за ними стража ведет Бегота.
Болингброк
Пусть Бегот подойдет.
Итак, поведай, Бегот, без утайки,
Как умерщвлен был благородный Глостер?
Кто вместе с королем задумал это
И кто свершил кровавое деянье,
Жизнь герцога до срока оборвав?
Бегот
Пусть предо мною встанет лорд Омерль.
Исторический суд над герцогом Денверским по обвинению в убийстве начался, как только парламент повторно собрался после рождественских каникул. В газетах были опубликованы две короткие редакционные заметки: «Суд, вершимый пэрами над пэром», написанная женщиной-адвокатом и «Привилегии пэров: будут ли они отменены?» студента исторического факультета. Газета «Ивнинг Баннер» оказалась в трудной ситуации, опубликовав статью под заголовком «Шелковая веревка», написанную антикваром; эта статья, по мнению «Дейли Трампет», газеты лейбористской партии, была крайне предосудительной. Последняя саркастически спрашивала: почему, когда дело пэра представили на рассмотрение суда, для нескольких влиятельных лиц были зарезервированы билеты в Королевскую галерею, как на увеселительное шоу?
Мистер Мурблс и агент сыскной полиции Паркер, беседуя между собой, прогуливались с озабоченными лицами, в то время как сэр Импи Биггс уже три дня не появлялся на публике, размышляя о мистере Глиберри, К.С., мистере Браунринг-Фортескью, К.С., и множестве других незначительных членов свиты.
Линия защиты оставалась довольно неясной — более того, она вообще рушилась на глазах, лишенная своего основного свидетеля, и совсем было непонятно, существует ли на самом деле этот свидетель со своими свидетельскими показаниями.