Трущебные люди (рассказы)
Шрифт:
Ему некуда было больше идти, как в биллиардную. И пошла жизнь игрока.
То в кармане сотни рублей, то на другой день капитан пьет чай у маркеров и раздобывается "трешницей".
Когда своих денег не было подолгу, находились антрепренеры, водившие Казакова по биллиардным. Они давали денег на крупную, верную игру, брали из выигрыша себе львиную долю и давали капитану гроши "на харчи".
Он играл в клубах, был принят в порядочном обществе, одевался у лучших портных, жил в хорошем
Шли годы. Слава его, как игрока, росла, известность его, как порядочного человека, падала.
Из клубных биллиардных он перебрался в лучшие трактиры; потом стал завсегдатаем трактиров средней руки.
И здесь узнали его. Приходилось сводить игру непосильную, себе в убыток.
Капитан после случайного крупного выигрыша бежал из столицы на юг и начал гастролировать по биллиардным. Лет в семь он объездил всю Россию и, наконец, снова появился в столице.
Но уж не тот, что прежде: состарился.
От прежнего джентльмена-капитана остались гордая, военная осанка, седая роскошная шевелюра, поношенный, но прекрасно сидевший черный сюртук.
Вот каким он явился в биллиардную бульварного трактира.
Играли на деньги два известные столичные игрока: тарик, подслеповатый, лысый, и молодой маркер из соседнего трактира.
Маркер проигрывал и горячился, старик хладнокровно выигрывал партию за партией и с каждым ударом жаловался на свою старость и немощь.
Ничего, голубушки мои, господа почтенные, не
вижу, ста-арость пришла!
– - вздыхает старик и с треском "делает" трудный шар.
– - Старый черт, кроме лузы ничего не видит!
– - сердится партнер.
– - Подрезаю красненького.
Тридцать пять, и очень досадно!-- считаетмаркер.
В угол.
Не было. Никого играют, тридцать пять дожидают!
Батюшки мои светы! Кого это я вижу, сколько лет, сколько зим, голубушка Василий Яковлевич! Какими судьбами-с?
На твою игру, Прохорыч, посмотреть приехал; из Нижнего теперь...
Прохорыч, живо кончив партию, бросил кий, и два старика, "собратья по оружию", жарко обнялись, а потом уселись за чай.
Где побывал, Василий Яковлевич?
– - Дурно кончил. Теперь из Нижнего, в больнице лежал месяца три, правая рука сломана, сам развинтился... Все болит, Прохорыч!
Прохорыч вздохнул и погладил бороду.
– - Руку-то где повредил?
– - спросил он, помолчавши.
– -В Нижнем, с татарином играл. Прикинулся, подлец. неумелым. Деньжат у меня а-ни-ни. Думал -- наверно выиграю, как и всегда, а тут вышло иначе. Три их стало за мной, да за партии четыре с полтиной.
Татарин положил кий: дошлите, говорит, деньги! Так и так, говорю,
Садык, Садычка?
– - Ну, на черта, Василий Яковлевич, налетел.
Да, Садык. Деньги, кричит, мне подавай. Маркерза партии требует. Я было и наутек, да нет...
Ну, что дальше, что?
Избили, Прохорыч, да в окно выкинули... Со второго этажа в окно, на мощеный двор... Руку сломали...
И надо же было!.. Н-да. Полежал я в больнице, вышел -- вот один этот сюртучок на мне да узелочек с бельем. Собрали кое-что маркеры в Нижнем, отправили по железной дороге, билет купили. Дорогой же -- другая беда, указ об отставке потерял -- и теперь на бродяжном положении.
Капитан, за несколько минут перед тем гордо державший по военной привычке свою голову и стан, как-то осунулся.
– - Ну, а игра, Василь Яковлевич, все та же? Капитан встрепенулся.
Не знаю; из больницы вышел, еще не пробовал. Недели две только руку с перевязки снял.
Поди, похуже стала.
А может, отстоялась. Когда я долго не играю -- лучше игра. Думаю свести.
Своди, что же -- на красненькую...-- Прохорыч незаметно сунул под блюдечко десятирублевку.
Спасибо, старый друг, спасибо,-- выручаешь в тяжкую минуту.
– - Мы старую хлеб-соль не забываем! Капитан взял кий в руки.
– - За капитана держанье, держу за капитана красный билет!
– послышалось во всех углах. Посыпались на столы кредитки...
Капитан гордо выпрямился.
Его партнер, известный игрок Свистун, молодой мальчик, начал партию. Ловко, "тонким зефиром"" его шар скользнул по боку пирамидки и вернулся назад.
Капитан оперся на борт, красиво согнул свой тонкий, стройный стан, долго целился и необычайно сильным шаром "в лоб" первого шара пирамиды разбил все
У ары, а своего красного вернул на прежнее место. Удар был поразительный.
Браво, капитан, браво!
– - аплодировала, восхищаясь, биллиардная.
Но капитану было не до того. Он схватился левой рукой за правую и бледный, как мертвец, со стоном опустился на стул.
Свистун сделал удар -- и не отыгрался. Его шар встал посередине биллиарда, как раз под всей партией. Стоило положить одного шара и выиграть все.
А капитан, удививший минуту тому назад биллиардную своим былым знаменитым "капитанским" ударом, продолжал стонать, сидя на стуле.
Вся биллиардная столпилась около него.
– - Рука моя... рука... Умираю... Она сломана!
– -стонал капитан.
Ему дали воды. Он немного оправился и помутившимися глазами смотрел на окружающих.