Трясина. Роман
Шрифт:
– Ложку! Ложку хватай! – крикнул ему Сашка.
Кусты затрещали сильнее, и послышался сердитый рев:
– Жр-ать хочу-у! Подайте Пионера!
Десантники хохотали.
– Хватит вам… Разбузыкались! – смеясь, прикрикнул Ломакин.
Чиркунов кинул головешку в костер. Андрей, улыбаясь, простодушно проговорил:
– А я всерьез подумал – медведь!
Из темноты вышел Матцев и спокойно сказал:
– Медведь тут возле земляники шлялся, Пионера какого-то искал. Я ему говорю – у нас пионеров нет. Он дальше отправился…
Десантники посмеялись еще,
В землянке Звягин вынул из рюкзака коробку с шахматами, встряхнул ее и предложил Ломакину:
– Как насчет партейки?
– Наиграемся еще, – отказался бригадир.
13
Десантники неспешно располагались на нарах в спальных мешках. Звягин прикрутил фитиль, погасил огонь в лампе. Сразу стало темно.
– Эй! – вскрикнул Гончаров. – Не крутись! Глаза запорошил!
– Сучок под бок попал, – виновато ответил сверху Сашка.
– Цыпленочек! – окликнул Гончарова Чиркунов. – Если ты храпеть будешь, я тебе нос сапогом разворочу!
– Ишь, какой культурный, – отозвался Гончаров. – Нет сказать: спокойной ночи, Федечка! А он какую речь завел…
– Федечка! – Засмеялся Сашка. – Хорош Федечка!
– Звягин, как бы это нам анекдотик соорудить на сон грядущий, а? – спросил Матцев.
Нары его были под Анохиным.
– Это можно, – сразу откликнулся Звягин. – Начинай!
– Не спится им, – проворчал Ломакин не сердито. – Не наломались, видно, за день!
– Идут два приятеля по улице, – начал рассказывать Матцев анекдот, – и один спрашивает у другого: «Что ты будешь делать, если на твою жену нападет тигр?» – «Сам напал, пусть сам и защищается!» – ответил приятель…
Чиркунов вдруг хохотнул коротко и неожиданно звонко.
– Смотрите, Михаил ожил! – смеясь, воскликнул Сашка. – Я думал, он улыбаться не умеет…
– Идут приятели дальше, – продолжал Матцев. – И вдруг один хвать другого за рукав и за угол. «Что случилось?» – удивился приятель. – «Там, возле подъезда, моя жена разговаривает с моей любовницей!»– ответил первый. Тогда приятель выглянул из-за угла и назад: «Ты что, – говорит он, – это моя жена разговаривает с моей любовницей!»
И снова хохот в землянке. Даже песок зашуршал, посыпался со стен. Анохин расслышал и тонкий смешок Анюты. Услышал и начал вспоминать анекдоты, отыскивать среди солдатских такие же невинные, какие рассказывал Матцев.
– Англичанин имеет жену и любовницу, а любит только жену, – вдруг начал рассказывать Чиркунов в наступившей на миг тишине. – Француз имеет жену и любовницу, любит любовницу. Еврей имеет жену и любовницу, любит маму. Русский имеет жену и любовницу, любит выпить…
– Хватит трепаться! Завтра день потяжелее будет! Спать! Спать! – громко сказал сквозь смех Ломакин, теперь уж требовательно.
Десантники на мгновенье затихли. И в тишине Звягин произнес ласково, обращаясь к Гончарову:
– Спокойной ночи, Федечка!
– Вот видишь, совсем другой коленкор! – бодро отозвался Гончаров и добавил сладенько: – Так же и вам, Ванечка! На новом месте приснись жених невесте!
Десантники опять засмеялись.
– Это мы завтра у Анюты спросим, кто ей приснился. Расскажешь, а, Анют? – спросил Матцев.
– Расскажу, расскажу! – ответила из темноты девушка, видимо, улыбаясь.
У Анохина дрогнуло в груди от ее медлительного голоса. Было приятно сознавать, что всего в двух шагах от него лежит она. Она! Андрей прислушивался. Но слышны были только вздохи мужчин да тихое шуршание веток. Кто-то внизу все никак не мог устроиться удобно. Вспомнились собирающие ягоды ловкие розовые пальцы Анюты с остатками краски на ноготках, смех ее, когда он испугался змеи, Андрей улыбнулся и стал засыпать.
Утром его разбудило какое-то шуршание и тихое потрескивание. Андрей открыл глаза. Матцев стоял возле нар в полутьме и раздевался, снимал через голову шерстяной черный свитер, в котором спал. Заметив, что Андрей проснулся, Владик молча подмигнул ему. Анохин улыбнулся в ответ, но подниматься не торопился. Все еще спали. Тьма в землянке стала жиже, чем ночью. Сквозь неплотно прикрывавший вход брезент было заметно, что на улице рассветает. Андрей догадался, что Владик собирается идти к озеру. Он каждое утро делал зарядку и мылся холодной водой до пояса. Андрей в поселке тоже попробовал махать руками по утрам и приседать, но стало почему-то неудобно: копирует, мол, Матцева, и он забросил утренние зарядки. Но двухпудовую гирю Владика изредка поднимал. Получалось у него не так легко, как у Матцева.
Владик разделся до пояса, прошуршал брезентом и выбрался наружу. Было тихо. Ветер угомонился за ночь. С одной стороны за озером край неба светлел.
Вслед за Матцевым поднялся бригадир. Он, наоборот, стал одеваться, зазвенел пряжкой пояса. За ним зашевелились и другие десантники. Анюта чихнула громко в своей половине.
– Будь здорова, – сказал Звягин. – Ну, рассказывай, кого видела во сне?
– Пионера! – засмеялась девушка. – Правда! Вот прямо как проснуться, видела…
– Кого, кого? – не понял Звягин.
– Пионера, Андрея…
– А-а! – протянул Звягин. – Недаром, видно, он вчера за тобой полдня с кастрюлей бегал! Андрей, а ты Анюту не видел во сне?
– Не помню! – откликнулся Анохин, вылезая из мешка.
Он никогда не помнил свои сны. Спал всегда крепко, не просыпался ночами, не ворочался. Слова Анюты, что она его видела во сне, отозвались в груди приятным предчувствием. Только правда это или она насмехается? Но тон у девушки серьезный. Почему же она именно его увидела?
Когда Андрей вылез из землянки, Владик боксировал с елью. Напряженные мышцы буграми перекатывались у него на руках и спине. И снова некоторая зависть мелькнула в голове Андрея: нужно наконец-то заняться собой. Он затрусил в кусты вслед за Чиркуновым, оглядываясь на вход в землянку, не появилась ли там Анюта. Оттуда выскочил Звягин, увидел Матцева под деревом и заорал: