Трюфельный пес королевы Джованны
Шрифт:
При виде их чумной врач склонил спину и опустил голову. Прижав руку к груди, он отступил на шаг, так и оставшись стоять в полупоклоне. Вошедшие ответили на его приветствие сдержанно, лишь слегка склонив головы. Александра рассматривала их надменные, жесткие лица, все больше убеждаясь в том, что перед нею люди, облеченные властью. Помещение, в котором она вдруг оказалась, явно было частью дворца или резиденции знатного лица.
Одеты эти трое были почти одинаково: в черные камзолы, украшенные лишь белыми гофрированными воротниками, подпирающими горло, в короткие штаны, черные чулки и
– Итак, – уронил мужчина с жемчужной серьгой, – вы отказываетесь прибыть в Авиньон по личному предложению мессира де Шолиака?
Чумной врач вновь согнулся в поклоне.
– Оставьте это, – в голосе мужчины с серьгой слышалось раздражение. – Скажите-ка лучше, что мешает вам принять это более чем заманчивое предложение?
– Я не могу оставить моих больных, – негромко ответил врач. Голос его, резкий и звучный, раздавался приглушенно, словно он не решался говорить в полную силу в присутствии важных особ.
– Чушь, – сердито заявил мужчина с серьгой. – Больные, которые не выздоравливают, прекрасно обойдутся и без вашей помощи, а от чумы выздоравливают единицы. В Авиньоне вас ждет настоящее поле деятельности, признание, деньги, а если вы согласитесь принять священный сан, такая же блестящая участь, как у мессира де Шолиака.
Он сделал паузу, явно рассчитывая услышать положительный ответ. Когда же врач издал странный звук, похожий на сдавленный смешок, мужчина с серьгой негодующе спросил:
– Вы что же, отрицаете авторитет мессира де Шолиака, доверенного врача папы?! Не сомневаетесь ли вы, со свойственной вам дерзостью, о которой я уже премного наслышан, в его знаниях?!
– Ничуть, ничуть! – смиренно отвечал врач, потупив глаза. – Ведь мы с почтеннейшим мессиром де Шолиаком изучали медицину у одного учителя, у великого Анри де Мондевиля, в Монпелье.
Мужчина с серьгой пренебрежительно взмахнул рукой, вновь заставив камни на перстнях заиграть в солнечных лучах:
– Оставьте, ваш великий учитель был горазд лишь заглядывать женщинам под юбки да копаться в нижнем белье.
– Отнюдь, – тем же смиренным тоном, который казался Александре все более фальшивым, отвечал врач. – Он изобрел перевязки и примочки, предохраняющие колотые и резаные раны от кровотечения и гноя.
– Не будем спорить! – Мужчина с серьгой сменил тон на более милостивый. – Считаете ли вы себя более знающим медиком, чем мессир Ги, или отводите себе скромное место, заслуги ваши несомненны. В Авиньоне вас ждут слава, почет и уважение, всячески вами заслуженные. Наконец, деньги! Здесь вам нечего ожидать. Это королевство без королевы. Внучатая племянница Людовика Святого, – он указал на синее знамя, расшитое золотыми лилиями, – распутница, одержимая дьяволом женщина, убийца своего первого мужа!
– Вы говорите это в ее родовом замке, мессир, – не разгибаясь, ответствовал врач.
– В покинутом ею родовом замке и в брошенном ею городе, – насмешливо растянув сизые губы в полуулыбке, ответил мужчина с серьгой. – Назовите же мне настоящую причину своего отказа. Ее пожелает знать его святейшество.
Спина чумного врача согнулась еще сильнее, голова опустилась ниже. Голос звучал глухо и смиренно:
– Я уже имел смелость ее назвать, мессир. Здесь мои больные. В городе нет врачей. Мальчишки, вчера протиравшие штаны на школьной скамье… Шарлатаны… Чуму берутся лечить все кому не лень и убивают тех, кто мог бы еще выздороветь… Или вовсе не был болен!
Спутники мужчины с жемчужной серьгой переглянулись за его спиной. Один из них, толстяк с угреватым, мясистым носом и ледяными, глубоко посаженными глазами, гнусаво проговорил:
– Говорят, вы пользуетесь бедствием, поразившим город, чтобы приумножать свое состояние!
– Удивительно было бы, если бы я поступал иначе. – На этот раз чумной доктор выпрямился и взглянул собеседнику в лицо. Его голос зазвучал тверже: – Сейчас доктора и аптекари наживают груды золота, оказывая помощь тем больным, которые в состоянии за нее платить. Я не отстаю от своих собратьев по ремеслу.
– Говорят, – гнусавый голос приобрел особенно отвратительное, вкрадчивое выражение, – что вы не брезгуете и другими способами наживы.
– О чем это вы? – с непроницаемым лицом спросил врач. – Я принимаю подарки, когда мне их преподносят. Как все.
– Нет, мессир. – Мужчина с серьгой жестом остановил гнусавого толстяка, горевшего желанием ответить. – Речь идет не о плате за лечение и не о подарках за исцеление. Я обязан сообщить вам обстоятельства дела, о котором вы, судя по вашему безучастному виду, не подозреваете. Вчера в городе был убит и ограблен ваш близкий друг, почтенный торговец… Назвать ли вам его имя?
Врач сжал побелевшие губы и, помедлив, вымолвил:
– Эту новость я знаю.
– Превосходно. – Серые глаза мужчины с серьгой не имели никакого выражения, как холст, на котором не сделано ни единого мазка. – Приятель ваш, оставшийся в Неаполе по вашему совету, считался человеком очень богатым. Слуга, живший в его доме с детства и верно ему служивший, вернулся вчера вместе с женой с мессы и обнаружил тело хозяина на постели, со следами удушения. Шкаф, где умерший хранил золотые и серебряные вещи, был пуст.
– Все это мне известно от этого самого слуги, – неохотно ответил врач. – Не знаю, как такое могло случиться.
– И впрямь, – процедил мужчина с серьгой. – Судя по тому, что мне рассказали, покойный был очень осторожен, и дом его всегда надежно запирался. Под периной он хранил тесак, на случай ограбления, которого постоянно боялся. Почему он не пустил его в ход? Почему не кричал, не звал на помощь? Дом напротив еще обитаем, а между тем там ничего не слышали.
– Как знать, – доктор пожал плечами. – Вероятно, он уснул.