Тщательно отшлепанная
Шрифт:
— Боюсь, что нет.
— Никакого горячего свидания?
Гарри рассмеялся, и я подумала, что могла упасть в обморок от того, как он улыбался, даже если это был лишь небольшой намек на ухмылку.
— Никакого горячего свидания.
Я изучала своего босса. Он был всего на несколько лет старше меня. До смешного красив и к тому же миллиардер. Он производил впечатление абсолютного придурка, но не для всех он был таким. Наверняка некоторые люди относились к нему с симпатией. В его жизни наверняка имелись потенциальные поклонницы. Например, он часто
— Итак, — спросила я, заполнив образовавшуюся паузу. — Как вы устроились в Нью-Йорке?
— Ну. Я уже много лет приезжаю на Манхэттен. И хорошо его знаю. Здесь прекрасно.
— Не так хорошо, как в старой доброй Англии, да?
— Англия — это дом. — От его выражения лица у меня перехватило дыхание. Взгляд чистой любви. Он сказал «дом» с такой теплотой, что я почувствовала это глубоко в своем сердце. И это чувство мне тоже было знакомо.
— Вы итальянка? — спросил он. Он указал на сетку с кнопками. — Cazzo. Если я не ошибаюсь, это ругательcтво в итальянском языке, не так ли?
Я разразилась хохотом, потрясенная этим словом, вырвавшимся из чопорных и правильных уст Гарри.
— Да, — сказала я. — Это итальянское слово. И это плохое слово. — Он подождал, пока я продолжу. — Мой папа — итальянец, из Пармы в Эмилии-Романье. На севере.
— Я хорошо знаю Парму.
— Правда? — спросила я. — Я никогда не была там. Хотя это моя мечта.
— Вы никогда не видели дом своего отца?
Моя улыбка померкла, а внутренности сжались.
— Нет. Когда я была моложе, они не могли себе этого позволить. — Я не хотела добавлять, что они годами копили деньги, чтобы вернуться в прошлом году, но все это было украдено человеком, которому папа доверял как брату.
Деньги меня никогда не интересовали, они никогда не были важным фактором в моей жизни. Кроме очевидного — нужно было иметь дом, чтобы жить, и еду на столе. Но в последнее время для моих родителей это был огромный фактор. Хорошие люди, которых обманул плохой человек.
— Но вы же из Нью-Йорка? — спросил Гарри, отвлекая меня от грусти, в которой, как я боялась, однажды утону.
— Адская кухня. — Я улыбнулась, вспомнив свою юность, когда летом бегала по улицам с друзьями, театры и соседей, которые собирались на крыльце, чтобы поболтать, выпить и посмеяться. — Сейчас я живу в Бруклине.
— Настоящий житель Нью-Йорка, — сказал он без всякого осуждения в голосе. В нем отразилась легкая симпатия к тем, кто родился и вырос в Большом Яблоке.
— А вы? — спросила я.
— Суррей.
— Полагаю, что, в отличие от меня, вы выросли не в квартире.
— Не совсем, — сказал он, поджав губы. — А у вас есть братья и сестры? — спросил он неловко, словно цепляясь за что-то, чтобы разрядить обстановку. Если говорить начистоту, то между нами не было ни капли симпатии, поэтому я удивилась, что он так старается поддержать разговор. Если бы от этого время проходило быстрее и с меньшей болью, я могла бы отбросить свою неприязнь и завести с виконтом бессмысленную
— Нет. Только я. — Я подмигнула. — Не могла же я позволить кому-то другому разделить внимание родителей, верно?
— Боюсь, что нет, — сказал он, затем посмотрел на телефон экстренной связи, словно желая, чтобы тот зазвонил и вызволил его из этой нелегкой ситуации. — Я считаю, что Бог сломал шаблон, когда создавал вас, мисс Паризи.
— Бракованный экземпляр? — пошутила я.
Его голубые глаза встретились с моими, напомнив мне лазурное море.
— Я бы так не сказал. — Странное чувство снова появилось под грудиной. Что это, черт возьми, было?
Я прочистила горло.
— Итак, а у вас есть братья и сестры?
— Нет, — сказал он. На мгновение показалось, что его окутала грусть, но потом она быстро улетучилась. — Но у меня есть двоюродный брат, с которым я особенно близок. Он мой псевдо-брат, я думаю. Мой лучший друг.
— Он в Англии?
— Да.
— Вы скучаете по нему?
— Очень.
В груди заныло, когда мне пришло в голову, что Гарри может быть одинок. Я всегда считала его зажатым и отстраненным, холодным и неприступным, что, как я полагала, не способствовало тому, чтобы легко сходиться с людьми. И он, конечно, казался таким. Но я познакомилась с его отцом, который был полным и абсолютным мудаком.
Нелегко было расти с Кингом Синклером. Со стороны казалось, что Гарри вел очень ограниченную социальную жизнь за пределами HCS Media. У меня всегда создавалось впечатление, что он так сильно напряжен, что вот-вот сорвется. Что он понятия не имел, как вести себя, если не смотреть на людей с полным презрением и не следить за тем, чтобы его считали только властным и гордым. Насколько я знала, все мои предположения относительно него оказались верными.
— Есть ли у вас хобби, мистер Синклер?
— Гарри, — ответил он. Затем. — Как обычно, охота на лис и барсуков. Стрельба по фазанам и рябчикам. Все в сезон, конечно.
Мой рот открылся от отвращения.
— Вы что, издеваетесь?
— Да, шучу, — сказал он бесстрастно. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать его ответ.
Я покачала головой и рассмеялась.
— Черт! А я как раз собиралась наброситься на вас за такое варварство.
— Боже упаси, — сухо сказал он. — Но ведь вы этого и ожидали, не так ли? Заносчивый английский аристократ, участвующий в этих типично гнусных для нас видах развлечений.
— Я подумала, — сказала я, — это соответствует костюму за три тысячи долларов.
Когда он понимающе улыбнулся, на его щеках появились ямочки. Как будто он должен быть еще красивее.
– Не бойтесь, мисс Паризи, я нахожу кровавые виды развлечений такими же отвратительными, как и вы. Более того, я вложил немало средств в то, чтобы полностью запретить их.
Он расстегнул запонки и закатал рукава до локтей. Я проверила лифт на наличие электричества. Мне вдруг стало очень жарко. Он откинулся назад и прислонился к стене.