Тщеславный
Шрифт:
Я согласно кивнул к его явному облегчению.
– Вы поделились этими подозрениями с кем-нибудь? – спросил я, чья паранойя уже задалась вопросом, не повесил ли магос себе на спину большую мишень, рассказывая о возможном убийстве, и не станут ли целями заговорщиков те, кому он доверит такие сведения – в том числе я.
– Пока нет, – заверил меня техножрец, – если мои выводы верны, то такое распространение данных нельзя будет назвать разумным, учитывая, что вмешательство могло быть совершено только группой еретиков внутри самого культа Механикус. О таком ходили слухи, но до последнего времени я отвергал их, как невозможные.
– Я ценю ваше решение посвятить
ГЛАВА 8
Голоса стали громче по мере того, как я вслед за нашим хозяином сделал несколько поворотов по уже знакомой паутине почти одинаковых коридоров и оказался в том, который узнал, – прямо рядом со шлюзом, через который я попал внутрь вчера. Вероятно, именно это объясняло холодный воздух, хотя местные системы жизнеобеспечения трудились, поднимая температуру до стандартной для всего комплекса.
Надо отметить, что этот холод не волновал никого другого; Юрген был уроженцем ледяного мира, у техножрецов уже почти нечему было мёрзнуть, а все остальные оказались космодесантниками, закованными в силовые доспехи, отчего куда большую опасность им представляли потолочные люминаторы, которые они могли ненароком снести гребнями шлемов. Даже если бы мне не доводилось недавно встречаться со своими старыми товарищами по оружию[44], я был легко узнал жёлтые перчатки и лицевые щитки Отвоевателей. Норгард уже говорила с их командиром – заслуженным сержантом, если я верно разобрал знаки на его наплечнике[45].
– Комиссар Каин, – когда наша группа приблизилась, космодесантник вдруг прервал беседу, клюв его шлема[46] дёрнулся вниз, чтобы посмотреть на меня. Я бы соврал, если бы сказал, что это не выглядело пугающим, – я был уверен, что он не собирается причинять мне вреда, но не поверил бы никому, кто скажет, что от встречи с нависшим над ним исполинским сверхчеловеком в силовой броне у него не сжались внутренности. – Ваша связь с нашим орденом делает честь нам обоим.
– Полагаю, это оказывает мне большую честь, чем вам, брат-сержант, – ответил я, почти не соврав, хотя понимал, что космодесантник примет это за обычную вежливость. К моему облегчению, он выпрямился, чтобы снять шлем – с лёгким шипением давление внутри доспеха и снаружи уравнялось, и я увидел лицо, почти целиком состоящее из рубцовой ткани – но даже его выражение было проще понимать, чем металлические физиономии техножрецов. К моему полному неудивлению, я не узнал космодесантника –
– А я полагаю обратное, – к моему искреннему удивлению, космодесантник улыбнулся – такое выражение я нечасто видел на лицах его товарищей, если не считать моего старого друга Драмона – и протянул для пожатия руку, всё ещё закованную в жёлтую латную перчатку и способную целиком охватить и раздавить мою голову, пожелай он того. – Так что в ради взаимного согласия я предлагаю считать оказанную честь равной.
– Я целиком за взаимное согласие, – ответил я, протягивая руку для ожидаемо неловкого пожатия, учитывая, что своей кистью едва мог охватить один его палец. Краем глаза я заметил, что Норгард приятно удивлена, а Форшпунг выглядел поражённым насколько, насколько это возможно с лицом, почти целиком состоящим из металла. Вернув себе свою кисть, пока она не исчезла в хватке космодесантника, я махнул ей в сторону моих спутников. – Я уверен, вы знакомы с магосом Форшпунгом, а это мой помощник артиллерист Юрген.
– Сэр, – Юрген формально кивнул, явно помня о том, что астартес не слишком любят, когда им отдают честь, хотя будучи придан мне в качестве ординарца и потому формально служивший при Комиссариате, он всегда считал такие формальности необязательными для себя[48].
– Конечно, – великан повторил кивнул в ответ, к неприкрытому удовлетворению Юргена и едва скрываемому ошеломлению Норгард; если бы челюсти скитариев не фиксировали, она бы уронила её до самых коленей. – Ваше имя также известно моему ордену. Я рад узнать, что вы по-прежнему служите Императору.
– А что же мне ещё делать? – искренне удивился Юрген.
– В самом деле, что? – ответил астартес; насколько я знал Юргена, слова космодесантника оказались верными скорее по счастливой случайности, чем по здравому рассуждению, но полдюжины боевых братьев, сопровождавших сержанта, также закивали своими клювастыми шлемами, отчего их отряд стал походить на стаю птиц, внезапно заметивших рассыпанные семена.
Я был удивлён этим разговором – хотя мой помощник был очень приметным, о нём часто забывали – и меня поразило, что Отвоеватели помнят этого человека через полвека после расставания[49].
– Хотя ваша служба совсем не по мне, – в своей обычной лобовой манере отозвался Юрген. Я не был уверен, что шестерёнки умеют резко вдыхать, но готов поклясться, что услышал слабое, потрясённое жужжание.
К моему огромному облегчению, громадный сержант издал смех, от которого у меня внутри всё затряслось – звуковые волны разошлись по замкнутому помещению, как от взрыва гранаты.
– Конечно, – он снова наклонил голову ко мне, как требовала вежливость. – Тоба Мори, Восьмая рота.
– Сержант Мори, – я в ответ наклонил голову, отчасти подчиняясь этикету, но скорее потому что у меня начало сводить шею от попыток постоянно смотреть на астартес, задрав голову. – Рад познакомиться с вами.
– В таком случае вы продлите эту радость, продолжив сопровождать нас? – спросил Мори к явному неудовольствию Форшпунга. Магос сделал несколько шагов вперёд, не пытаясь вклиниться между нами, но явно стремясь напомнить, кто тут главный.
– Если вы уверены, что это будет уместно, – ответил я. – Я думал, ваши дела с магосом будут конфиденциальными.
– И именно такими они останутся в присутствии комиссара Каина, – тон Мори не предполагал возражений (буду честен, голос почти любого космодесантника звучит так).