ТТ. Серия «Аранский и Ко». Книга 1
Шрифт:
За мостом, на проспекте Ильича развернулся, проехал под мост и въехал в гаражный кооператив. Открыл ворота своего бокса, загнал машину, после чего запер ворота и дверь тоже.
Оставалось еще одно очень важное дело – пистолет и патроны нужно было спрятать. Мысль была – под обивку потолка салона автомобиля: у «девятки» она жесткая, не прощупывается рукой.
Гоша обошел машину, остановился у водительской двери, в верхней части проема отковырнул отверткой резиновое уплотнение, край пластиковой обивки опустил и просунул руку. Как показалось ему, при желании там можно было спрятать даже небольшой арсенал. Обернул пистолет тряпкой и плотно уложил, протолкнув ближе
Квартира в хрущевке, в которой Гоша прожил всю свою жизнь, от гаража была недалеко, в пределах километра, ближе к Покровскому рынку. Хотя «всю жизнь» сказать нельзя: сразу после школы пошел он в «ментовку» учиться. Знаний, правда, было маловато, поступить помог папаша Виктора, вроде как тогда дружили они, а вернее, вместе болтались по улицам, пацанов из других районов колотили и деньги отбирали. Пока в «ментовке» учился, жил в общаге; потом, когда распределили в часть на Мотеле, жил там же: с матерью не мог, как-то не складывалось у них, навещать иногда навещал, но не более. Отца не знал.
Гоша шел дворами: так было ближе. Когда повернул за забор детсада, впереди, у подъезда одного из домов, увидел машину полиции ДНР – отворачивать не имело смысла, было поздно. Неприятный холодок пробежал по спине, мелькнула мысль: «Неужели Витя сдал? Хорошо, что с собой ничего запрещенного нет».
Дверь машины медленно открылась, явно по причине возникшего к его персоне интереса у тех, кто находился внутри. Неприятный холодок застрял где-то между пятым и шестым шейными позвонками, незаметно превратившись в легкую прохладную испарину. Комендантский час еще не наступил, но было темно и безлюдно, тревожно и даже жутковато. Ходить по темным дворам было не то что стремно – опасно, может, даже смертельно опасно. Здесь не было ни следствий, ни судов, ни адвокатов и прокуроров, а действовал закон ствола и силы, тупой и беспощадной. Так же неторопливо из открывшейся двери вышел полицейский, поправил короткоствольный автомат и спокойно, по-хозяйски произнес:
– Стоять.
Гоша остановился. Полицейский подошел к нему, обошел вокруг:
– Руки в стороны.
Гоша положил на тротуар пакет, поднял руки и развел их, как было приказано. Полицейский похлопал по нему ладонями от подмышек до лодыжек, зацепил пальцем пакет, посветил фонариком и заглянул вовнутрь:
– Куда идешь?
– Домой.
– Документы.
Гоша протянул паспорт. Не глядя полицейский пролистал его, подошел к машине и сунул внутрь салона, опять поправил автомат:
– Буду задавать вопросы – отвечать быстро, не думая. Номер квартиры?
– 35.
– Подъезд?
– Второй.
– Квартира на площадке по счету?
– Третья.
– В доме этажей?
– Пять.
– Телефон сюда.
Гоша протянул мобильный. Полицейский понажимал кнопки, вернулся к машине, перекинулся парой слов с теми, кто находился в салоне, взял паспорт и вернул вместе с телефоном Гоше:
– Почему не в армии?
Гоша пожал плечами. Если можно промолчать, то лучше промолчать: любое сказанное слово может быть перекручено, переосмыслено, изменено и подведено к пониманию как против них, и затем – арест с вытекающими последствиями. Поэтому пожал плечами.
– Отсиживаетесь по домам, а классные пацаны умирают за вас.
Полицейский опять поправил автомат, хотел что-то еще сказать о службе в армии ДНР, но не стал:
– Давай топай. Будешь болтаться после десяти вечера – заберем, внутренности отобьем.
После этой встречи с полицией ДНР уже закрепилось чувство тревоги, и достаточно обоснованно, ведь завтра ехать, и с оружием. С этим чувством Гоша лег спать, с ним же и проснулся.
На первом блокпосту было около девяти утра; последний, уже украинский, прошел далеко за полдень. После Курахово ушел вправо на Красноармейск, а далее – Полтава и Киев.
Огромная сонная, в зеленых отливах муха сначала села на дворник лобового стекла, повернулась вправо, затем влево, сложила крылья и перебралась на стекло, поднялась к крыше машины и замерла, словно уснула. Гоша извлек из-за пояса ТТ, оттянул слегка затвор – патрона в стволе не было, досылать его не стал, – отпустил затвор, тот слегка клацнул. Он прицелился в муху и сказал: «Бах».
Штопаный сидел за рулем «газели» и беспрерывно ерзал на сидении: скорее всего, он нервничал, а с виду казался малым несгибаемым. Гоша не удержался и спросил:
– Не сдрейфил?
– Ты лучше смотри не пальни прямо тут, перед банком.
Гоша промолчал. Штопаный был прав: с оружием не стоило играться, но что делать – руки чесались. В том-то и была особенность владения оружием – желание применить его, причем постоянное, это следовало помнить и учитывать.
Реальное, настоящее боевое оружие было только у Гоши. С самого начала было так оговорено, что каждый сам для себя приобретает ствол. Штопаный у кого-то одолжил наган, говорил, что купил, но скорее всего взял на время. Наган был очень старый, двадцать какого-то года выпуска, и, похоже, многое повидал на своем веку. Патронов к нему было всего четыре; Гоша сначала хотел порыскать по своим каналам, ну хоть три штуки еще как минимум раздобыть, чтобы барабан заполнить, а потом подумал, что и этих хватит: воевать все равно никто не собирался, в крайнем случае разок, может, пальнуть придется для острастки в потолок или по ноге кому. Зато смотрелся револьвер нешуточно, не игрушечный уж точно, и к габаритам Штопаного подходил в самый раз.
Штопаный был крупным малым, да еще этот шрам на шее, уходивший вниз по затылку почти до середины спины, – последствие некогда случившейся автомобильной аварии – с отчетливыми следами хирургических ниток, только закреплял уверенность в этом парне. Первый раз он попал на малолетку за драку, вторая ходка была за налет на небольшой магазинчик – скорее всего, на киоск, но это если говорить о плохом, а вот сколько было дел удачных в его биографии, об этом он не рассказывал, да у него никто и не спрашивал. Налет с волыной в его практике намечался впервые, может, потому и ерзал беспрерывно.
Крестовый, или Крест, был довольно скрытным типом, о нем практически ничего не было известно, кроме того, что слыл он карточным шулером, кидалой, а любимая масть у него крестовая. У него был ПМ – просто был. Сказал, что не помнил откуда. Пистолет был газовый, восемь миллиметров калибр; где восемь, там и девять, на глаз не определишь, а вот шумнуть из него можно было: огонь и дым из ствола смотрелись по-настоящему, и гильза после выстрела поскачет, кувыркаясь по полу, натурально. Кстати, а ведь неизвестно, выстрелит ли наган в руках Штопаного – это вопрос. Он говорил, что те, у кого он купил, якобы из него стреляли, и успешно, но это все слова; а если наган даст осечку, а если патроны уже никуда не годные: клацнет пустышкой на весь банковский зал – и здрасьте. Вот поэтому настоящее, боевое, проверенное оружие было только у Гоши.