Тучи на рассвете (роман, повести)
Шрифт:
Мать приготовила постель; он лег, но и спать не мог. Он закрыл глаза и старался не дышать, чтобы отец не подумал, будто он не спит и не сможет завтра рано подняться. Он лежал и думал о школе.
Утром Пан Юр Ил отвез сына в Пусан.
С тех пор Пан Чак каждое утро ходил в школу. После уроков он возвращался в хижину Пек Уна, брал ведерко с рыбой и шел в японский город.
В первый день он ничего не продал. Он любовался красивыми, как на картинках, домиками, увитыми виноградом. На прямых асфальтированных улицах, чистеньких и аккуратных, — арки с разноцветными фонариками. Он любовался этими
Вспомнив об этом, он принялся колотить в пластинку, и вскоре из одного дома вышла японка. Она посмотрела на него, почему-то выругалась и ушла. Он направился дальше, продолжая бить в медяшку, пока его не окликнули. Из ворот показалась японка с корзиной в руках и удивленно спросила:
— А где же твой уголь?
Пан Чак улыбнулся:
— Я торгую рыбой.
— Почему же ты трезвонишь, как угольщик? Если все торговцы будут стучать в одинаковые пластинки, придется целый день бегать на улицу.
Так в тот раз он ничего и не продал. Потом ему объяснили, что его пластинка слишком толста, и он подобрал себе потоньше, чтобы его не путали ни с торговцем углем, ни с продавцом хурмы или игрушек. Он ходил из квартала в квартал и бил бамбуковой палочкой в медный кружок, как заправский торговец рыбой.
Случалось, что из домика выйдет японка, посмотрит на рыбу, скажет, чтобы он показал вот этого леща со всех сторон, потом посмотрит второго, третьего и, наконец поморщившись, берет самого большого.
Тогда он достает нож, быстро потрошит отобранную рыбу, счищает чешую и, сполоснув, подает покупательнице.
Чтобы не запачкать руку о Пан Чака, японка бросает на землю мелкую монету, самую мелкую, потому что сколько же можно дать за одного, хотя бы и большого, леща?
Вечером при свете кунжутки, когда старый рыбак уже спал, Пан Чак готовил уроки. И каждый день он узнавал много нового…
Пан Чак хотел только взглянуть на море и идти в город, но воспоминания нахлынули на него, одна картина сменялась другой, и он долго простоял на обрывистом берегу. Справа виднелись завод рыбьего жира компании «Ниппон Юки» и седьмой затон.
Возле старой, хорошо знакомой ему баржи Пан Чак увидел новую, такую большую, что на ней вполне могли бы разместиться все хижины с Кочжедо. Вокруг старой баржи, как и раньше, теснились джонки, и их мачты раскачивались в разные стороны. Возле новой стояло высокое рыболовное судно. Теперь уже не два, а пять резиновых рукавов всасывали и подавали рыбу наверх, на новые конвейеры. Значит, компания «Ниппон Юки» увеличила мощность завода в два с половиной раза.
Иными глазами смотрел теперь Пан Чак на японский завод. Идет война, и уже не двенадцать, а шестнадцать часов в сутки движутся конвейерные ленты. Шестнадцать часов работают насосы, и резиновые рукава, словно щупальца огромного спрута, засасывают рыбу в несметном количестве.
Три японские компании — «Ниппон Юки», «Чосон Юки» и «Чосон Чиссо» — держат в своих руках весь рыбный рынок Кореи. Бесчисленные щупальца японских магнатов присосались к рыболовецким угодьям на корейских островах и на самом полуострове, на протяжении всех двадцати восьми тысяч километров
С утра и до ночи к затонам идут джонки, нагруженные рыбой. Она поймана у тысячи островков, в крошечных скалистых бухточках, куда не войти большому флоту. Бесконечными вереницами тянутся джонки к затонам, чтобы дать пищу железным баржам. Но это только часть добычи. Мощный рыболовный флот круглые сутки выгребает рыбу из открытых корейских вод, чтобы накормить ненасытные баржи. А широкие резиновые рукава все сосут, и тянут, и заглатывают добычу, чтобы выбросить на конвейеры пять тысяч тонн рыбы в день.
Семьдесят шесть видов съедобной рыбы нескончаемым потоком движутся по конвейерам в цехи, на сортировочные и разделочные площадки, в котлы и чаны. Легионы женщин с детьми за спиной, задыхаясь от зловония, перерабатывают, перемалывают, выжимают, прессуют это богатство, превращают его в удобрение, в рыбий жир, в сырье для мыла, свечей, глицерина, кислот. Десятая часть добычи — только самые высшие сорта — идет в Японию. Остальное в переработанном виде японские монополисты продают другим странам.
Полмиллиона корейцев занято добычей и переработкой рыбы. Они не в силах оторвать от своего тела щупальца трех рыбных магнатов. Как и спрут, японские монополисты отпустят свою жертву, когда высосут из нее всю кровь, когда от нее останется лишь бездыханное тело. Пока в корейских водах есть хоть одна рыба, насосы не остановятся, не прекратят свой бег конвейеры.
Пан Чак с ненавистью смотрит на завод «Ниппон Юки» и медленно спускается со скалы. Он направляется в город, и путь его лежит через нищие корейские поселки.
Нельзя терять времени. До Пусана почти восемь километров. Надо связаться с нужными людьми, действовать решительно и смело, как его приучили в партизанском отряде.
Пан Чаку хочется скорее повидать своего старого учителя Ким Хва Си. Но он не имеет права сейчас идти к учителю.
Прежде всего надо разыскать сцепщика вагонов Сон Чера. Пан Чак легко нашел его хижину на окраине города, но дома сцепщика не оказалось. Он на пристани, где железнодорожные эшелоны подаются на паром, который доставит их в японский порт Симоносеки. Там сменят под вагонами колесные пары, поставят вагоны на узкую колею, принятую на железных дорогах Японии, и состав пойдет дальше, до места назначения. Так, без задержки, следуют срочные грузы из любого пункта Кореи и Маньчжурии прямо до подъездных путей японских заводов на островах.
Чтобы не терять времени, Пан Чак идет на пристань. Он разыщет Сон Чера и вместе с ним вернется назад.
Ему надо пройти через город, растянувшийся вдоль берега на шесть километров. Центр города, с многоэтажными европейскими зданиями, широкими асфальтированными улицами и красивыми скверами в ярких цветах, он обогнет, хотя ему и хочется посмотреть, что там изменилось за это время.
Зато он пройдет по японским кварталам, по улицам, где ему довелось два года продавать рыбу.
В городе та же картина, что и на вокзале: всюду военные. Сначала Пан Чаку пришлось долго ждать на перекрестке, пропуская колонну моторизованной пехоты. Потом потянулись танки с открытыми люками, за ними — артиллерия. Колонны двигались из порта по направлению к станции.