Туда, где фабрикуют облака
Шрифт:
Я надеялся на то, что смогу помочь миру стать лучше. Сделать его, не преступая законы, не идя сломя голову вперед, не ломая судьбы людей, но… Оставаясь самим собой. Вот в чем состояла моя надежда.
Словно капля за каплей, сознание стало подчинять себе тело. Руки опустились, а душераздирающие фразы застыли на полуслове. Усталость повалила меня на пол. В последний момент одним только чудом мне удалось сохранить равновесие.
Бегло пробежав глазами по залу, я заметил, что никто больше не обращал внимание на жертву, сидящую на подиуме позора, а она, в свою очередь, перестала обращать внимание на нас. Теперь,
В конечном счете, когда в помещении из зрителей остался только я, мне тоже пришлось покинуть его. Окутанный сомнениями из-за слов Оливье, я проникся волнением. Мне было сложно понять, насколько глубоки были его знания. Одиночество было лишь верхушкой того айсберга, моей тайной жизни, о которой не следовало говорить. Но ведь пока под нашими ногами будет грязь, что мешает сделать даже шаг, никто не устремит свой взор к небу и не подумает о заездах, ведь так? Я лишь заботился о грязи.
Внезапно в самый последний момент, когда уже переступил порог, я заметил несколько человек подошедших к жертве. Все они было странно одеты в комбинезоны и маски с фильтрами, но один из них – старик в очках и плаще, не скрывался. Подойдя так, что лица не оказалось видно, он произнес:
– Поздравляю с выходом в новый сладостный мир, Роза, – после чего мешок полетел на землю. – Поздравляю с рождением.
8 Смит
Замкнутый в себе человек создает бытие внутри бытия. Он перестает существовать как личность, зато начинает сосуществовать как образ. Для такого человека жизнь – всего лишь фитиль, зажженный при рождении, что когда-то дойдет до бомбы и взорвется. Потому, все, что он может, это быть эгоистом.
В те редкие вечера, когда мне доводилось быть дома, свет, что мог бы придать помещению живости и радости, всегда оказывался отключенным. Мне необходимо было вымещать свои чувства, а потому только темнота, представляемая изящной женщиной, оказывалась достойна ублажения и восхваления моим присутствием. Только ей было позволено слышать редкие всхлипывания, злобные крики и тишину.
Дом для меня был мнимым образом зашиты от общества, самодостаточной ловушкой, в которую хотелось верить. Место, свободное от рамок социума и его привилегий, созданное для того, чтобы можно было быть самим собой, где свобода выражений имела право на существование.
Впрочем, это не совсем верно. Действие не так важно, как его противодействие. Мое одиночество было следствием замкнутости системы, а себялюбие – бессмысленным бунтом в рамках свободы.
Действие: в наши дни уже не существует рабов по принуждению, так как мы все рабы по рождению. Общество – лишь цепь из таковых, скрывающихся под нарисованными масками так называемой элиты. Каждый из них просит себе кость, дабы показаться славным псом.
Противодействие: потому одинокий человек опасен. Он не нуждается в одобрении и награде. У него есть возможность вымещать свою злобу в куда больших объемах. Он имеет право быть услышанным.
Днем я молчал, не шел против кого-то на открытый конфликт, действуя по уставу, как того требовало терпение. Но терпение – это одна из самых пагубных привычек, влекущая за собой бездействие, безразличие и множество фальши.
Мне пришлось быть одиноким,
Крики, крики и еще раз крики разлетались по сторонам, но возвращались вглубь меня самого, потому как действие это было бессмысленным. Мы сами бессмысленны, так как являемся скоплением слов, мыслей, взглядов и воспоминаний, которые даже не принадлежат нам самим. Так что же при этом я пытался понять?
После слов и слез незаметно для себя я впадал в сон, находясь с таинственной по значению тумбочке. Я всегда засыпал с ней, не рискнув открыть дверцу и получить желаемое. Только будильник, звенящий и автоматически открывающий жалюзи на окнах, мог нас разлучить.
– Сauchemar – тихо проговаривал я и шел на работу.
***
С начала расследования минула уже неделя. Каждый день мы все ближе и ближе подбирались к разгадке. Происходило это неосознанно, я бы даже сказал интуитивно. Дни сменялись друг за другом и казалось, все подчиняется единому закону времени – его неминуемой растрате на сущие мелочи. Пока, совершенно внезапно, когда и подсказок, казалось бы, уже не удастся найти, мы не наткнулись на необычные подробности:
– Беспечная Лиана! Умница! – подбежал ко мне вприпрыжку Макс. – Кто бы мог подумать, что действительно маленький и незатейливый человек оставит после себя что-то большее, чем черту меж двух дат. Читай!
”Имя: Лиана.
На момент смерти: 22 года. (2105-2127)
Внешние признаки: имеет черные волосы, внешность довоенной азиатки, атлетическое телосложение.
Комментарии: проститутка. Покончила жизнь самоубийством. Доказательств причастности к этому делу кого-либо другого не найдены. Среди вещей на жертве были: блузка, сумка, нижнее белье и бумажный самолетик.
Итог: дело закрыто из-за нехватки доказательств”.
– Но это же невозможно! – вытянул из себя я, поражаясь сходству с нашим делом.
– Всего лишь слова, – он вернулся к столу с улыбкой – Должно быть и еще что-то оставшееся от времени… Нужно найти!
С тех самых пор, не покладая рук, мы стали углубляться в иные дела и искать тонкие, как паутинки, связывающие нити.
С директором более встреч не происходило и не предвещались. Выцепить и поговорить с ним стало сложнее, так как, закрывшись в своем кабинете ото всех, что до этого никогда не происходило, он перестал общаться с персоналом. Ведь, все-таки, раньше фразы “уйти в себя” и “уйти в природу” значили одно и то же. Сейчас – все это заменялось запертой дверью и секретаршей, что, как груз на весах, стала появляться чаще в противовес возникшему явлению.
Часы шли, механизм работал.
Несколько дней кряду сон стал нашим последним желанием, уступая место безвозмездному труду, пока, наконец, наши усилия не были вознаграждены:
«Имя: Мартин Лютер.
Возраст: 40 лет. (2087-2127)
Внешние признаки: чуть толстоват, имеет русые кудри, грубые руки.
Комментарии: смотритель природы (садовод, выращивающий плоды на благо общества); небольшая зарплата. По совместительству жил с Лили Браун, помогавшей ему делить квартплату и цену за имущество. Ранее не был замечен за преступлениями. Покончил жизнь самоубийством. Среди вещей оказались: костюм, визитка и бумажный самолетик.