Тумак Фортуны или Услуга за услугу
Шрифт:
Какого дьявола он сюда заявился?!
— Твоя газета? — напирал на меня бритый козел.
— Ну.
— Не нукай, чмо. Твоя?
— Ну, моя.
Тут в дело вмешался главный. Грубо отстранив Прыща в сторону, он склонился над моей сидящей персоной и вкрадчиво просипел:
— Тогда, может, объяснишь мне, папаша, откуда у тебя двенадцатого февраля в руках оказалась газета за тринадцатое, а?
Вот оно что! Значит, скумекали, козлы вонючие, въехали в ситуацию! Поняли, что газетка-то не простая, а с секретом. Уроды!
М-да, влип я в историю. Увяз, можно сказать, в дерьме по самые
Однако на раздумья времени не было. Надо было на что-то решаться. Тем более, что эти бритые кабаны выражали уже явное нетерпение.
— Ну что, в молчанку будем играть? — наседал на меня главный. — Давай, выкладывай все, что знаешь. Откуда газета?
Я и выложил — а что мне еще оставалось делать? И про странного типа, назвавшегося Дедом Морозом, и о его новогоднем презенте в виде подписной квитанции на «Московский комсомолец», и еще о многом другом.
У бритоголовых аж челюсти отвисли. Самое смешное, что эти бараны поверили! А как тут не поверишь, когда вот она, газетка-то, лежит себе как ни в чем не бывало и зенки им мозолит своей объективной реальностью! Вот только с Прыщом проблемы возникли.
— Дерьмо все это! — выдал Прыщ, пялясь на меня с нескрываемой злобой.
— Туфта! Дай его мне, Гундос, на пять минут, я из него всю правду вытрясу.
— Отвали, Прыщ, — сказал главный, он же Гундос. — Мы сюда дело делать пришли, а не глотки рвать.
Интересно, думаю, какое такое дело вы решили делать? Да еще с моей газеткой?
А Гундос меж тем продолжал:
— Значит так, папаша. Мы как бы тебе поверили. Прыщ прав, дерьмом все это отдает, и даже очень, однако нас это мало волнует. Нам важен результат. Теперь о деле. С завтрашнего дня газету из твоего ящика будем вынимать мы. Сунешься к ящику — башку свернем, и тебе, и твоей бабе. Прыщу тебя передам, ему давно неймется кулаки о твою рожу почесать. Усвоил? — Я кивнул. — О'кей. Сделаешь так, как я сказал, будешь спать спокойно. А теперь — ключи от ящика! Живее!
Я кивнул в сторону входной двери.
— Там, в замке торчат, на общей связке.
Третий тип, тот, что все время молчал, исчез в коридоре и вскоре вернулся со связкой ключей.
— Который?
— Вон тот, с пластмассовой головкой, — отвечаю.
Он отцепил нужный ключ и передал Гундосу, а остальные швырнул на пол.
— Уходим, — распорядился Гундос.
Все трое двинулись к двери. Прыщ напоследок адресовал мне тираду, пообещав при случае вышибить из меня мозги, а Гундос подвел общий итог:
— Твое дело сторона, ясно? Вякнешь про нас где не надо, разговор с Прыщом иметь будешь. А разговор у него короткий. Вопросы есть?
Я мотнул головой.
Гундос кивнул, и все трое вышли. Я подобрался к окну и осторожно выглянул вниз. Пару минут спустя из подъезда показалась моя бритоголовая троица и прямиком направилась к ожидавшей их иномарке. За рулем иномарки я разглядел еще одного бритого урода. Значит, всего четверо, отметил я про себя сам не знаю зачем. А затем вернулся к дивану и растянулся на нем во весь рост.
Какое-то время башка у меня была пуста, как
Но обидно, мужики, обидно до поросячьего визга! Вот так, запросто, взяли да вломились в мою халупу, а я даже вякнуть не смог, не посмел-с. В штаны от страха наложил, в дерьме по самые уши увяз. Прямо хоть волком вой от уязвления моей личности.
Стоп! А как они, кстати, меня вычислили? Как мой адресок-то откопали?
Я повертел в руках газету, которую они по забывчивости оставили — и тут только обнаружил, что на первой полосе, вверху, на полях, карандашом от руки небрежно нацарапаны номер моей квартиры и, что было досаднее всего, моя фамилия. Так, теперь все ясно. Найти по этим скудным данным адрес подписчика проще пареной репы: достаточно методично обзвонить городские отделения связи и разузнать, нет ли среди их подписчиков на «МК» человека с нужной фамилией, а заодно и выцарапать у них его адресок. Словом, раз плюнуть.
Ладно, пущай забирают мою газетку, раз от нее одни только неприятности. Все равно через пару недель подписка на нее кончится, а с нею исчезнут и все мои проблемы. Так что ничего страшного, Василь Петрович, не произошло, не так ли?
Однако кошки на душе скребли — и еще как скребли!
Утром был понедельник, и я как обычно попилил на работу. Светка к тому времени со смены еще не вернулась. Оно и к лучшему: сейчас я не был готов пускаться в объяснения вчерашнего инцидента. Спустившись на первый этаж, я успел заметить, как от подъезда отчаливает вчерашняя иномарка. Ага, думаю, эти молодчики уже успели опорожнить мой ящичек! Ну и хрен с вами, катитесь вы с моей газеткой знаете куда…
Прошло десять дней. Светке я так ничего и не сказал: не хотелось расстраивать. Тем более, что инцидент я считал исчерпанным и повторного визита бритоголовых не ожидал. Однако глаз с них не спускал. Каждый день я видел, как к нашему подъезду подкатывает их дурацкая иномарка, из нее вываливает Прыщ, через минуту возвращается, уже с газетой — моей газетой!
— и иномарка укатывает восвояси. Все по отработанному и спланированному сценарию.
Меня они больше не трогали. Казалось бы, плюнуть на все это надо как на досадное недоразумение, и растереть, забыть, выкинуть из башки — однако забыть-то как раз у меня и не получалось. Не мог я забыть, и все тут. Вертелись, крутились шарики в черепке, не давали мысли тревожные покоя, не отпускало какое-то смутное беспокойство. Ведь ясно как день, что замышляют, мерзавцы, какую-то пакость, отслеживают, вынюхивают в газетке нужную им информацию — но вот какую? Четыре здоровенных бугая, да еще при тачке, способны на многое, в том числе и на серьезное преступление. Мог ли я допустить нечто подобное? дрыхнуть по ночам без задних ног, зная, что готовится что-то нехорошее, гнусное, а я, хоть и косвенно, причастен ко всему этому — через эту дурацкую газетку?