Тумак фортуны, или Услуга за услугу
Шрифт:
Когда я влетел в квартиру, куранты уже начали отсчёт. Я врубил телевизор, выхватил из загашника пузырь и в два счёта смахнул пробку.
С последним ударом часов я опрокинул-таки стопку и теперь уже не спеша начал наполнять вторую.
В 12.05 позвонила Светка.
Глава четвёртая
Очухался я на следующий день далеко за полдень. Светка к тому времени уже была дома и теперь суетилась на кухне. Пахло жареной картошкой, салатом «оливье» и свежими огурцами. Ото всех этих ароматов у меня засосало под ложечкой. Я был голоден, как тысяча волков-альбиносов. О вчерашних событиях я поначалу даже
Попытался подняться с дивана, на котором спал, даже не удосужившись раздеться, но не тут-то было. Перед глазами вдруг всё заплясало, заёрзало, закружилось, и я снова рухнул на подушку, обессиленный и опустошённый. Видать, те два пузыря, что я вылакал за ночь, всё ещё бродили в моём нутре. Организм настоятельно требовал опохмелки.
В комнату вплыла Светка.
– Очухался, пьяница, – беззлобно сказала она. – Вижу, времени зря не терял. Ишь, бледный какой. Трещит, небось, голова-то?
– Ой трещит, – жалобно проскулил я. – Свет, полечиться бы, а?
– Ну что мне с тобой делать, – покачала головой она. – Ладно, полечу. Исключительно ради праздника.
Она снова ушла на кухню и тут же вернулась с непочатой бутылкой «Распутина».
– А вот это по-нашему! – воспрянул я духом и неуклюже сполз с дивана. Молодец у меня всё-таки Светка!
– Садись к столу, Вась. Встретим Новый год по-человечески. Лучше поздно, чем никогда.
Мы прекрасно провели остаток дня, первого дня Нового года. От вчерашнего дурного настроения не осталось и следа. Жизнь всё-таки не такая уж и подлая штука, как мне мерещилось накануне. Это уж точно.
На следующий день, то бишь второго января, мне предстояло выходить на смену. Башка поутру была мутной, тяжёлой и дурной. Башка гудела, словно церковный колокол. Идти на работу страсть как не хотелось, но идти было надо. Некуда нам, пролетариям, деваться, такой уж наш жребий.
Когда я уходил, Светка ещё спала. Пусть выспится, подумал я, у ней сегодня выходной.
Проходя мимо почтового ящика, я машинально вынул из него корреспонденцию и сунул к себе в сумку. На работе почитаю, решил я.
Мороз снова спал, воздух был влажным, тёплым, дул южный ветер. Небо затянуло сплошной облачностью, а под ногами противно хлюпала снежная жижа. На душе было тоскливо и муторно. Идти никуда не хотелось, а хотелось лежать на диване пузом кверху и плевать в потолок.
Я шёл по грязному тротуару и думал. В голову лезли всяческие мысли и идеи. Мне вдруг вспомнился странный тип, назвавшийся Дедом Морозом, – впервые с той памятной новогодней ночи. И хотя соображал я туго, рассуждал я тем не менее совершенно трезво. Теперь-то, по прошествии суток, я уже не был так наивен и простодушен, теперь-то я знал, что всё это розыгрыш, чистой воды розыгрыш. И как это меня угораздило попасться на удочку? Ведь всё проще пареной репы, элементарно, Ватсон. Этого типа, Деда Мороза, я действительно видел впервые, но это вовсе не значит, что я ему не знаком. Дело приблизительно было так. Кто-нибудь из моих дружков оформил подписку на моё имя, нашёл человека, который согласился надо мной подшутить, снабдил его необходимой информацией и – нате, купился дядя Вася, поверил в «настоящего» Деда Мороза! Знали ведь, мерзавцы, когда и где я пойду в ту злополучную ночь, знали, что Светки не будет дома, а уж где я живу и что зовут меня Василь Петрович, известно любому моему корешу. Касательно же Светкиного звонка в 12.05 тоже нет ничего потустороннего. Как водится, в первые минуты Нового года близкие родственники и хорошие знакомые обмениваются телефонными поздравлениями.
Но на автобусной остановке, куда я наконец доковылял, меня словно обухом по голове хватило. Постой-ка, Василь Петрович, что же это получается? Вся твоя версия с розыгрышем летит к чертям собачьим. А «жигулёнок»? Неужели его утопили, только чтоб посмеяться над тобой? Нет, погоди, не вяжется как-то утонувший «жигуль» с твоей версией. Слишком дорого обошёлся бы им розыгрыш. «Жигуль»-то ведь, поди, не из папье-маше. Касательно Деда Мороза это ещё вопрос, а вот «жигуль», тот точно был настоящим. Это уж как пить дать. Совсем я запутался, братцы.
А тут как раз и автобус мой подкатил. Я облюбовал себе местечко у окна и с комфортом расположился. Ехать мне ровно двадцать две минуты (я засекал), так что, думаю, успею соснуть с четверть часа. И я соснул.
Но не успел я продремать и пяти минут, как был разбужен неприятным шелестом у самого моего уха. Я разлепил веки. Шелестела газета. Рядом со мной сидел какой-то бородавчатый тип и трясущимися руками разворачивал свеженький «МК». А, чтоб тебя! Сна больше не было ни в одном глазу. И приспичило ж ему читать в переполненном автобусе!
Бородавчатый меж тем развернул газету во всю ширь, для чего ему пришлось развести руки в разные стороны, и уткнулся своим сизым шнобелем в рубрику «Срочно в номер!». Правая его пятерня как раз зависла перед моим левым глазом.
– Лапу убери, – рыкнул я.
– А? – он выпялился на меня, словно баран на новые ворота, но тут до него наконец допёрло, что к чему, и он быстро убрал пятерню с глаз моих долой. – Простите великодушно, если я вам помешал.
Я на него не смотрел, но чувствовал, как он нагло пялится на мою персону. Всё это начинало действовать мне на нервы.
Бородавчатый не отставал. Придвинувшись ко мне вплотную, он поинтересовался:
– Не скучно вам сидеть вот так, без газеты? А хотите, я вам свою дам почитать, на время? Берите, мне не жалко.
От него воняло перегаром и нечищенными зубами. Впрочем, от меня, думаю, тоже несло не амброзией.
– У меня своя есть, – буркнул я. – И не хуже вашей.
– Верю, – тут же согласился он, – верю, друг, верю.
Да ни хрена ты мне не веришь, подумал я. А вот я сейчас тебе шнобель-то твой утру.
Я сунул руку в сумку и нащупал там две газеты, вынутые мною сегодня из почтового ящика. Наобум достал одну из них. «МК», второе января, то есть сегодняшняя. Значит там, в сумке, осталась вчерашняя.
– Да вы прямо фокусник! – радостно пустил слюну бородавчатый. – Смотрите, и у меня «Комсомолец», и тоже за второе число.
Я скосил глаз на его вонючую газету и убедился, что он не врёт. Потом пролистал свой номер, но ничего интересного для себя не обнаружил. И чтоб уж совсем утереть ему его сопливый шнобель, я вынул из сумки вторую газету и начал методично её просматривать. А краем глаза продолжал наблюдать за ним.