Туман и Молния. Книга IX
Шрифт:
Он оттолкнул её легонько:
– Ты мыться будешь?
К вечеру они пришли в Имение, Никто вёл их окольными путями, буквально огородами, чтобы не попадаться на глаза редким крестьянам, впрочем, большинство из них, по-видимому, работали в полях и им не встретились. Обогнув большой массивный дом, Никто вскрыл какую-то заднюю калитку.
– Мы крадёмся как воры, – заметила Карина.
– Хочешь, чтобы на тебя пялились все слуги?
– Нет.
И всё равно, несмотря на все предосторожности, у самого крыльца им всё же попалась какая-то дородная служанка, которая, увидев выходящих из-за угла незнакомцев, охнула, выпучив глаза, и бросилась в противоположную от них сторону.
Глава пятая.
Друзья
Карина и Никто вошли в дом и главную залу Имения.
– Ох, – невольно вырвалось у Карины при виде этого.
– Привет, – сказал Никто, и тоже глядя на Лиса, не удержавшись, хмыкнул.
– Ник! Ник! Боги! Мой Ник! – закричал Орёл, вскакивая и не обращая никакого внимания на их несколько ошарашенный вид. Он бросился к Никто, падая перед ним на колени и обнимая его ноги, повторяя как заведённый:
– Ник, Ник, Ник. Я не верю в это счастье!
Никто склонился к нему, обнимая и поднимая с колен. Он улыбался:
– Я вернулся, – сказал он. А Орёл осыпал его поцелуями, целовал его руки, и в глазах его стояли слёзы.
Карина устало опустилась на скамью у входа. Князь, не обращая на неё никакого внимания, потащил Никто за собой вглубь комнаты, к лестнице, ведущей на второй этаж дома.
– Пошли, пошли со мной, – он буквально тащил Никто за собой, и тот, не сопротивляясь, шёл за ним.
Карина и Лис остались в комнате вдвоём. Она боялась поднять взгляд, чтобы не встретиться с ним глазами. Он выглядел так ужасно, так позорно. Впрочем, князь Арел выглядел не лучше. Она вспомнила, как скучала по ним и жалела, что уехала тогда из Замка. Как разглядывала издали, сидя в нижнем Колизее на финальном поединке Никто. Переживала за Арела, когда его избили на допросе. А сейчас вот они, снова рядом. Арел такой резкий, импульсивный, как всегда, ей показалось, что он был не трезв, впрочем, наверное, конечно так и было. Он вообще когда-нибудь был трезвым? Вот он, князь, сейчас был совсем рядом, и она ничего не почувствовала, никакой радости или трепета. Он был кое-как одет, без украшений, при этом ещё и босиком, какой-то весь неаккуратный, неряшливый. Тёмные волосы не причесанные, разлохмаченные, в колтунах, они неопрятными прядями падали ему на лицо, когда он стелился, ползая перед своим Никто. И эта его татуировка, она и забыла про неё, а сейчас так явственно увидела; чёрный дракон во всю щёку, реально на пол лица (так ей показалось) бросилось в глаза. На Лиса она вообще боялась поднять взгляд, он тоже был не причёсан, волосы убраны кое-как, он на суде выглядел лучше. А сейчас они, похоже, совсем опустились. Про то, что у него были раскрашены красным нос и рот, ей вообще даже думать не хотелось. Арел размалевал его шутом, а Лис опять позволил. Как и тогда, когда они надели на него «позорную полоску» с колокольчиками. Ну что за дурак? И поэтому она сидела, боясь шелохнуться и поднять взгляд, не понимая, что она делает здесь, и что дальше. Она подняла глаза только тогда, когда услышала, что Лис встаёт со своего места, зазвенели колокольчики, и он подошёл к ней. Их глаза встретились, он смотрел на неё, сидящую сверху вниз, смотрел с вызовом и, как ей показалось, злобой. В испуге и замешательстве она опустила глаза снова, и тут он схватил её за предплечье, вздёргивая вверх, поднимая со скамьи. Он ударил её наотмашь, она, сжав зубы, не проронила ни звука. Он ударил снова, швырнув её на середину комнаты к столу. Карина словно онемела, не сопротивляясь. Лис схватил её и грубо бросил на топчан в углу комнаты. Подойдя, принялся срывать с неё одежду. Она позволила ему делать всё, что он хотел. Колокольчики в его ушах невыносимо и нестройно звенели, когда он, подмяв её под себя, наваливаясь сверху, лихорадочно, словно в горячке, имел её, тяжело и хрипло дыша, все его действия и движения – всё было с силой, грубо, с каким-то надрывом. Он быстро замер на ней, колокольчики замолкли, и она услышала, как бешено стучит в груди его сердце. Карина протянула руки и обняла его, обняла, прижимая к себе сильнее, ладонями сжала его голову, повернув его больше не искажённое злобой лицо к себе. Он попытался отвернуться, отводя взгляд. Его нарисованный красным рот улыбался от уха до уха. Оттолкнул её, вставая, отходя.
Он сел к столу, она осталась лежать, не было сил встать, не было сил что-либо говорить. «Это только начало», – подумала она. «Прости меня, папа».
Так сидели они в молчании, пока сумерки не сгустились над домом и в комнате стало почти темно; Карина задремала, она видела, что Лис курит, прикуривая сигарету одну от другой. И не притронулся ни к вину, ни к еде, стоявшей на столе.
Орёл затащил Никто наверх, в свою комнату.
– Ты вернулся! Вернулся! – шептал он, падая навзничь на кровать, и заваливая Никто на себя. Его глаза, глядящие на Никто, были пусты. В них
была только животная страсть. – Я так долго ждал тебя, – скороговоркой шептал он, лихорадочно стягивая с себя одежду; казалось, каждая минута промедления была для него мукой. Ничего не интересовало Орла, как Никто сумел спастись, что произошло с ним за это время, почему пришёл не один, а с Кариной, как он себя чувствует?
Никто сжал его горло руками, и Орёл задохнулся, уже в предоргазменном экстазе.
– Этого ты ждал? – спросил Никто.
Орёл не ответил. Никто отпустил его, молча раздевшись, отбросил в сторону куртку, рукав которой был заскорузлый от крови. Он видел, как его Арел изнывает от нетерпения, и любое его прикосновение вызывает прилив. Крепко сжав его в руках, Никто сделал то, чего так желал его князь. Ещё и ещё, новые и новые оргазмы. Сперма брызгала из члена Орла ему на живот, и на живот прижимавшегося к нему Никто. Мощные толчки; Орёл подавался вперёд, не сдерживая стонов.
– Переверни меня!
Никто выполнил его просьбу. Новый оргазм.
– Возьми меня за волосы!
Никто намотал его волосы на кулак, как раньше любил делать часто. Вдавил лицом в подушку. Кончил в Орла. Тот, поняв это, развернулся и, обхватив губами его член, принялся сосать со всей страстью, со всем усердием, не позволяя уйти эрекции. Никто позволил ему это. Орёл глотал его сперму. Никто с силой впечатал его в спинку кровати, ударившись спиной о доски, Орёл закричал:
– Да! Да!
Никто снова вошёл в него. Казалось, Орёл сейчас потеряет сознание. Это длилось довольно долго. Когда Никто наконец отпустил его, Орёл какое-то время лежал, не шевелясь, закрыв глаза, и только позже открыл их. И наконец посмотрел на Никто осознанно. С узнаванием во взгляде. Разглядывая, вглядываясь, рассматривая.
– Это ты, – сказал он тихо, – ты вернулся!
Его взгляд был полон любви, обожания. Он буквально упал перед сидящим на кровати Никто, ниц, обхватил его колени, целуя, распластавшись перед ним, у его ног.
– Я люблю тебя! Я обожаю тебя! Ты мой Бог! Мой Господин! Мой повелитель! Сделай со мной всё, что пожелаешь, всё, что захочешь! Я весь твой! Делай со мной что-нибудь! Делай! Делай!
Никто откинулся на кровать, лёг на спину:
– Хватит, Арел! Ты слишком голодный. А я устал.
– Да. Да! Я изголодался по тебе. Изголодался по своему Демону-господину!
– Хватит! – закричал Никто.
Орёл замер обиженно, в глазах его заблестели слёзы.
– Я ведь… я ведь просто безумно соскучился по тебе, мой любимый, – немного обиженно протянул он.
Никто притянул его рукой к себе:
– Ну, тихо, тихо, не начинай истерить. Прости меня. Я тоже очень люблю тебя! Я больше никогда! Слышишь?! Никогда! Не оставлю тебя. И у нас будет много времени. Я затрахаю и затерзаю тебя так, что ты ещё пожалеешь, что я вернулся!
– Никогда не пожалею! Хоть режь меня на части!
– Я знаю, что тебе этого и надо, но не всё сразу, ладно? Я пришёл не один, и я обещал защитить её. Ты позовёшь Карину, и скажешь, что не сделаешь ей ничего плохого, и отпустишь.