Туман над Токио
Шрифт:
Ещё с полчаса мы радовались и аплодировали знакомству с действующими лицами. Уже и Джонни с тонким американским юмором рассказал о себе. Марк, представляясь, сыграл роль любимого всеми клоуна, и этим развеселил публику. Даже Нагао-сан, которому, видимо, было лень каждые две минуты оборачиваться к «глубинке», выслушал Марка, повернув к нему профиль Кесаря.
Подошла моя очередь. Пожелав всем доброго утра, я сказала, что сама из Франции, а в Токио на участие в спектакле приехала из Тохоку. На слове Франция неповоротливый Нагао-сан развернул корпус на все 90 градусов и вперил в меня оценивающий взгляд. И ещё одна персона из «верхов» на слове Франция развернулась на 90 градусов,
Очень рада знакомству! Прошу любить и жаловать!
Наконец-то поднялась моя соседка, тоже из дальнего зарубежья, а точнее, из России. Звали её Татьяна Рохлецова, и говорила она по-японски гораздо лучше меня. «Сразу видно, что у Рохлецовой-сан IQ не бунтарь, как мой. И не устраивал ей восстаний против китайских идеограмм. Поэтому она – грамотная, читать и писать умеет!» – самокритично размышляла я. Нагао-сан продолжал сидеть лицом к народу и теперь уже смотрел на Татьяну. А Кунинава-сан отвернулся.
Последними представились ребята в стильных тренировочных костюмчиках. По всем признакам, танцоры. И был объявлен перерыв на обед.
Татьяна Рохлецова ради знакомства обнялась с Марком и Джонни и спросила у меня по-японски:
– Вы из Франции?
– Да, но могу разговаривать по-русски.
– Ну значит, будет хоть с кем-то поговорить на великом и могучем, – произнесла Татьяна без особой радости. – Так вы русская или француженка?
– В Японии по документам я француженка.
Чтобы прервать час вопросов и ответов, я принялась листать текст «Камелии на снегу».
– У вас сколько выходов на сцену? – не поняла моей тактики Татьяна.
– Не знаю. Сато-сан ничего ещё не говорил.
– А вы посмотрите вон там, рядом с доской объявлений. Вы – Лариса… Как вас?..
– Аш, – уточнила я.
Мы подошли к развешенному на стене длинному, как чья-то научная диссертация, реестру схем и графиков. Татьяна приняла тон эксперта по всей этой классификации и систематизации, и имела вид человека, съевшего собаку в японском шоу-бизнесе.
Я не верила своим глазам! Моё имя стояло на видном месте, в начальной картине первого акта. Правда, и Марк, и Джонни, и сама Татьяна тоже играли в самом начале спектакля наряду со мной.
Гото-сан, второй помощник ассистента режиссёра, подошёл к Татьяне поболтать. А я продолжала водить пальцем по всем картинам первого акта, затем второго, боясь, что перерыв на обед закончится, а я так и не найду больше своего имени! А, нашла! Congratulations! В достославной сцене помолвки сладкой парочки, перед началом второго антракта. И опять мы были в одной упряжке: Марк, Джонни, Татьяна и я. И у меня, оказывается, уже был не один выход, а целых два! Я судорожно стала искать своё имя в третьем акте. Ведь три выхода ещё лучше, чем два? Увы, и мои выходы, и выходы моих соплеменников закончились. Ну что ж… За два выхода на сцену я, пожалуй, лучше подкреплю своё драматическое будущее, чем за один, тот, к которому так тщательно готовилась. Только придётся учить новые реплики на японском, для начальной сцены.
Татьяна окончила весёлую болтовню с господином Гото и, едва оглянувшись на меня, вышла из зала. Да и мне надо было «отметиться» у Хории-сан, которая опять что-то обсуждала с продюсером. Потоптавшись невдалеке и видя, что их совещание ещё не подошло к концу, я решила отлучиться в rest room [18] .
Нагао-сан сидел в одиночестве на обтянутой коричневым дерматином лавочке, в холле, отделяющем репетиционную
18
(англ.) Туалет.
Время было обеденное и мне тоже хотелось есть. Но я не рассчитала, что застольная репетиция займёт весь день. Репетиционная сцена находилась в глухом месте и до ближайшего кафе было минут пятнадцать быстрым шагом. Так что от обеда я отказалась. Просто купила около туалета, в автомате для продажи прохладительных напитков, кока-колу и направилась обратно в зал.
Я шла по холлу прямо на Нагао-сан, и он уже издалека поедал глазами мои обтягивающие джинсы, усыпанные стразами. Да так, что у меня под ними так-таки запылали огнём body line, а стразы чуть не расплавились. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что у самодостаточного певца и актёра в жизни имелись все привилегии, удовольствия и блага. Единственное, чего ему, по всей видимости, не хватало – это body line со стразами. Вот уж загадка!
Я смутилась и быстренько прошмыгнула в зал. Кажется, кое-что с вопросом о чёрных просторных спортивных костюмах начало проясняться. Я догадывалась, они нужны были не только для свободы движений на репетициях, но и для отвлечения мужской, изголодавшейся части главных действующих лиц, от женских линий и форм, мешающих звёздам вне сцены, в их бесконечной внутренней работе над ролью, а на сцене – для полного перевоплощения в своего героя.
Поборов в себе Еву и испытывая чувство вины перед звёздной частью труппы за то, что мешаю им вжиться в роль, я быстро накинула просторный дождевик, делая вид, что мне холодно.
Хории-сан подошла попрощаться. На послеобеденную читку она не оставалась из-за неотложных дел. Да она мне больше и не нужна. Я и без неё уже знала, каков мой заработок, и сколько она урвёт из него по окончании гастрольных показов! Кроме этого, её указы, инструктаж и шиканье будили во мне повстанческий дух. Таким образом, иллюзий насчёт того, что менеджер, в случае чего, встанет на защиту моих прав и гарантий, у меня не осталось, и надёжнее было бы опереться на товарищеское плечо Америки в лице Марка и Джонни. А они у режиссёрского столика аккурат беседовали с Татьяной Рохлецовой, стоявшей задом к верхам и низам. И этот зад, как легальный паспорт в тесной корочке, был гордо предъявлен таможенному контролю, то есть Нагао-сан и господину Кунинава, только что вернувшимся на свои почётные места. Однако когда в дверном проёме показалась госпожа Фуджи, Татьяна сдала позиции и без промедления отступила к нам, тылам.
Я уткнулась в текст «Камелии». Иероглифы натачивали свои самурайские мечи, готовясь к атаке, и от страха и голода мне стало дурно.
Читка началась. Первая сцена первого акта шла полным ходом, а режиссёр всё не произносил желанные слова: «Госпожа Аш, ваша реплика!» Марк и Джонни подавали голос, перекликаясь по-английски с главным персонажем Нагао-сан.
Я мало что понимала в развитии сюжета. По той простой причине, что не знала, о чём пьеса. Текст её пришёл по почте совсем недавно и содержал в себе двести страниц. Соответственно, их бы я не освоила и за двести лет, а японские друзья не имели времени читать всё это и пересказывать мне содержание.