Туман войны
Шрифт:
Получилось так, что мы оказались в небольшом овражке, тянувшемся вдоль тропы и заросшем молодыми побегами жесткого кустарника. Неожиданно я услышал характерный металлический щелчок и резко повернул голову вправо. Славка даже под слоем грязи казался белей полотна — ему не повезло зацепить ножку противопехотной мины. В принципе, это бардак — оставлять на пути следования своих войск неубранные минзаги, но теперь уже ничего не попишешь. Впрочем, если мина не сработала сразу, шанс ее снять все еще есть. Знаками Детонатор попросил нас отползти как можно дальше в стороны, а сам принялся осторожно ковыряться чуть ли не под своим причинным местом. Движения его были осторожны и неторопливы, со стороны можно было подумать, что он просто прилег и отдыхает. А если смотреть метров с десяти, то вообще ничего не разглядишь — кочки да травяная путанка.
Как назло, с тропы послышались негромкие голоса, сельва наполнилась дробным топотом ног, легким позвякиванием снаряги и запахами
Я дал бойцам сигнал приготовиться и начал смещаться в полуприсед, прячась за поваленным древесным стволом, лежащим поперек оврага. Ствол высовывался одним концом на тропу, а другим упирался в дно оврага так, что можно было проползти под ним, не выбираясь на тропу. Дуга и я уже успели сменить позицию, от напоровшегося на «гостинец» Детонатора нас теперь отделяло метров пятнадцать. Знаками показав Славке, что если солдат подойдет к нему ближе, чем на пару шагов, то ему придется его отвлечь, начинаю готовиться. Высвободив из ножен клинок, я замер. Любопытный солдат шел навстречу вечной памяти и салюту над собственной могилой. Тем временем другой, вскинув к плечу G3, [94] медленно миновал Славкину лежку и, водя стволом автомата по сторонам, шел прямо на меня.
94
G-3 — германская штурмовая винтовка, стоящая на вооружении во многих латиноамериканских странах. Ценится за свою высокую надежность и правильный калибр, позволяющий избежать рикошетов при ведении боя в городских условиях или в лесу. ТТХ: калибр — 7,62 х 51 мм NATO (.308 win), вес — 4,5 кг, длина — 1023 мм, длина ствола — 450 мм, емкость магазина — 20 патронов.
В такие моменты я стараюсь довериться наработанным рефлексам, потому что они помогают снять нервное напряжение. Нож — это не пистолет или автомат, работая им, чаще всего приходится видеть глаза противника, видеть, как угасает в них огонек жизни… уметь справиться с эмоциями и жить дальше, иначе крыша совершенно съедет и не вернется. Вот сейчас парень поравняется со мной, Славка снова хрустнет веткой, любопытный герой-смертник обернется влево, я шагну навстречу, закрыв ему ладонью в перчатке рот, перережу парню горло. Осталась пара шагов. Раз — солдат уже в десяти метрах от меня, всматривается в кустарник слева от тропы. Два — он переносит прицел вправо, одновременно шагая вперед. Три — я готовлюсь к броску. В звенящей тишине слышится властный далекий крик, парня ругает капрал, тот, с сожалением опустив оружие, разворачивается на месте и бежит обратно. С облегчением убираю нож в ножны и делаю знак своим выдвигаться, сегодня одним трупом меньше, и это радует.
По оврагам пришлось ползти еще метров триста, чтобы окончательно выйти из зоны ответственности наблюдательного поста федералов, это заняло час с мелочью, после чего мы перешли на быстрый шаг. Ползанье по кустам и общий стресс дали неплохую нагрузку, вымотались все так, словно бежали часов десять без передышки. Когда тропа и все заслоны остались позади, а кустарник и лианы стали прореживаться деревьями, чьи толстые, замшелые у основания стволы говорили о близости скал и, как следствие, удобных для организации баз пещер и небольших площадок, где можно разбить лагерь, не боясь обнаружения с воздуха, нам повезло — чуть в стороне от основного маршрута нашлась небольшая полянка, где вполне можно было метнуть кости на получасовой отдых. Сил едва хватило на то, чтобы выпить по глотку воды, зажевав его жесткими и солеными ломтиками вяленой свинины. Дуга первым заступил в караул, примостившись в ветвях сросшихся стволами деревьев в пятидесяти метрах от стоянки, оттуда подходы к поляне просматривались лучше всего, да и часового в бахроме листвы было не так просто углядеть. Я присел возле большого, в два обхвата, валуна, вросшего в землю на восточном краю полянки, рядом ковырял в зубах оструганной веточкой Славка. Я расшнуровал ботинки, с тем чтобы сменить отсыревшие носки и немного просушить обувку. Спросил у Детонатора о мине, из-за
— Что это был за «сюрприз» в овраге, Детонатор?
— «Двушка» югославская, [95] тезка мой отсырел мальца. — Славка чуть усмехнулся, но улыбка получилась вымученной. — Накол уже произошел на треть, а вот воспламенение чутка задержалось. Если бы скатился с нее, метров десять было бы форы до подрыва…
— Партизанская, или федералы ее поставили, как думаешь?
— Дожди шли всю неделю, как мы на болоте сидим. — Лицо Детонатора под слоями камуфляжной краски стало сосредоточенным, глаза обрели обычный хитроватый прищур. — Так быстро она отсыреть не могла, других закладок я там не видел. По ходу дела, это старый презент, может, месяца два-три, как поставлен.
95
Лейтенант Белых имеет ввиду противопехотную мину югославского производства РМА-2. Полистироловый корпус, 70 г тротила в качестве основного заряда и двухграммовый тетриловый детонатор. Ее химический взрыватель — УПМАХ-2, тоже пластиковый (бакелитовый). Сверху свободно вставляется шток, имеющий сверху шестиконечную нажимную полистироловую «звездочку», а внизу пластиковую иглу. В штоке имеется боковое отверстие, как и в теле взрывателя, через которое вставляется металлический предохранитель диаметром 2 мм. Корпус мины слабо герметичен, поэтому заряд и детонатор быстро отсыревают в условиях джунглей. Факт отсроченного подрыва таких «гостинцев» — вполне обычное дело, однако мины эти дешевы и поэтому их часто используют как армейцы, так и НВФ бедных стран вроде Колумбии, Сальвадора или Никарагуа.
Я кивнул, соглашаясь. Слова бойца подтвердили мои собственные догадки, но вызывало недоумение, как это местные оставили овраг без минных закладок, к тому же у самого удобного выхода на тропу.
Пока боты сохли, я решил проверить оружие и приказал Славке, чтобы занялся тем же самым. Сделать это было необходимо по двум причинам: самое главное — это вода и грязь, благо ползать и плавать пришлось немало, но насущнее сейчас было — ревизовать оставшийся боекомплект, поскольку, решив на короткое время проблему с одним противником, мы не отделались от всех прочих. А этого «добра» в сельве всегда хватает. Когда кругом грязь и вода, это, конечно, лучше, чем пыль и песок, но не намного. Нет, «калаш» — исключительно надежное оружие, даже в таком затрапезном состоянии, как сейчас, он будет исправно служить по прямому назначению, но лучше не рисковать, потому как заклинивший автомат — это верная смерть. Как обычно, самая муторная часть процесса чистки — изгнание грязи и воды из газовой трубки. На первый взгляд, ничего особенного, можно стрелять, и довольно долго. Однако потом скопившийся нагар приходится выскребать из узкого канала газовой камеры, и даже щелочью не всегда возьмешь…
Досмотр всего нашего арсенала оптимизма не внушил: на троих пара гранат, с досадой отмечаю, что остались только наступательные, от которых в лесу пользы — чуть; мы со Славкой имеем по три полных магазина к пистолетам и по сотне патронов на автоматный ствол. Причем треть «маслят» не вызывает доверия: где лак стерся, где пуля толком в гильзе не обжата, стрелять такими небезопасно. Пихаю их в освободившийся гранатный подсумок, завернув в тряпицу, чтобы не брякали. Если придется воевать, то пять-семь минут хорошей драки — и хоть в штыковую иди!..
— Сова! — это Славка подал голос. — Ты когда в Союз приедешь, че делать станешь?
— Сначала до лагеря дойти надо… — Протерев очередной тускло блестящий патрон, загоняю его в магазин. — Того и гляди выскочит какой-нибудь дикарь с трубкой духовой из-за дерева, и оп — ты уже у него на ужин, как главное блюдо.
Вопрос приятеля застал меня за сортировкой патронов, а надо сказать, что во время священнодействия с оружием и боекомплектом я отвлекаться не люблю, вот и отшутился, как умел. Хотя, ясен пень, понимаю, что обстановка давит на людей. Ведь все-таки мы здесь чужие. Что сказать тоскующему по дому взрослому мужику, пару дней назад отправившему в край вечной охоты несколько местных ловцов удачи? Верно, ничего серьезного и пафосного, можно только плоско пошутить.
— Скучно с тобой. — Детонатор передернул затвор автомата и положил оружие справа от себя. — Я вот в Крым, на малую родину, подамся. Про Евпаторию слышал? Так вот это мой родной город.
Пока Славка трепался, в сотый раз рассказывая, что он будет делать дома, я прислонился спиной к валуну и закрыл глаза. Сна не было, все опять вышло очень быстро, как будто кто-то повернул у меня в голове выключатель, погасив сумеречный вечерний свет. Очнулся ровно через полтора часа, как и запланировал; говорливый подрывник ушел, скоро и мне заступать. Дуга сидел на месте Славки и проверял укладку пулеметной ленты, что-то мурлыкая себе под нос. Прислушавшись, я, к своему изумлению, узнал пионерскую песню «Взвейтесь кострами». Поймав мой взгляд, пулеметчик чуть раздвинул тонкие губы, что должно было означать улыбку, и проговорил: