Туман.
Шрифт:
Услышав имя юной сказочницы, я встрепенулась и поспешила продвинуться вперед. Изображения брата и сестры висели рядом, а их сходство сразу же бросалось в глаза. Они были одинаково темноволосы и кареглазы, имели острые скулы и удивительно красивые губы – точеные, будто вышедшие из-под руки великого скульптора. Точно такие, как у нынешнего хозяина Ацера. Похоже, эти губы – семейная особенность Солусов.
Я подошла к портретам ближе. Антуану на вид было не больше восемнадцати лет. Он держался с достоинством и одновременно создавал впечатление доброго, чуть застенчивого молодого человека. А его сестра… его сестра действительно была ангелом. Ее круглые румяные щечки, большие лучистые глаза и мягкая улыбка приковывали взгляд.
По моей спине невольно поползли мурашки.
– А где же еще один портрет? – спросила я у Руфины Дире. – Насколько я знаю, у старого барона было трое детей.
– Совершенно верно, – кивнула экскурсовод. – Антуан и Аннабель – младшие дети господина Солуса. Старший сын – Эдуард – тот самый счастливчик, который выжил во время эпидемии и продолжил сей славный аристократический род. Его изображения, к сожалению, нет. Вернее, оно есть, но конкретно сейчас картина находится на реставрации. Впрочем, чтобы узнать, как выглядел наследник Ацера, портрет не нужен. Для этого достаточно посмотреть на нынешнего Солуса, тоже, кстати, Эдуарда. Я видела картину до того, как ее увезли из замка, и могу сказать, что сходство между ними потрясающее. Если бы я не знала, что этих мужчин разделяют две сотни лет, подумала бы, что живой и нарисованный Солус – это один и тот же человек.
Руфина говорила, улыбаясь, однако и в ее доброжелательном тоне, и во взгляде, который она теперь не сводила с меня, было нечто такое, из-за чего возникало четкое впечатление: господин барон этой женщине почему-то не нравится.
Экскурсия длилась больше часа. За это время мы обошли все помещения замка, открытые для посетителей, включая старинную кухню и погреб. Госпожа Дире была права – Ацер производил на гостей потрясающее впечатление.
После того, как обход завершился, и туристы направились к выходу, я подошла к госпоже Дире. Та, как оказалось, меня уже ждала.
– Я помогу вам с большим удовольствием, – сказала она, когда я сообщила ей о своей работе и горячем желании узнать больше о местном фольклоре. – Приезжайте ко мне в Хоску, я вас с такими замечательными бабушками познакомлю! Сказительницы они необыкновенные, столько интересного знают – заслушаетесь.
– Здорово, – обрадовалась я. – Когда же мне можно приехать?
– Завтра. У меня будет выходной, а в Ацере станет работать другой экскурсовод. Приезжайте утром, после обеда наши старушки имеют обыкновение ходить друг к другу в гости.
– Хорошо. В таком случае, до завтра.
– Буду вас ждать, госпожа Корлок.
***
Чертежами Алекса я занималась до вечера. Рассудив, что завтра у меня наверняка не хватит на них времени, решила выполнить двойную работу, дабы потом спокойно заниматься своими делами. Поиск утерянных листков из «Сказок нянюшки Матильды» тоже пришлось отложить на более поздний срок, хотя соблазн порыться на библиотечных полках был очень велик: благодаря напольным лампам Эдуарда я могла здорово увеличить время своих занятий – аккумуляторы, на которых они работали, оказались достаточно мощными, чтобы работать несколько часов без перерыва.
Когда мои наручные часы показали, что до пяти часов вечера осталось десять минут, я выключила фотоаппарат, погасила лампы и отправилась на ужин.
Столовая встретила меня тишиной – господин Солус почему-то опаздывал. Это оказалось неожиданным: вечернюю трапезу Эдуард еще ни разу не пропускал. Возможно, барона задержали какие-то дела, или же в этот раз у него попросту не было настроения меня развлекать.
Ужин в итоге получился унылым. Рагу, которое мне доставили в пузатом глиняном горшочке, было сочным и ароматным, но я глотала его, не чувствуя вкуса. Приглушенный свет бра, темень за окном и звенящая тишина комнат вызывали ощущение грусти и безнадеги, а сам Ацер напоминал склеп – холодный и безмолвный. Его хозяин прав, здесь очень не хватает человеческих голосов, и даже толпы туристов не в силах заменить осиротевшему замку семью.
Между тем, стоило мне покончить с рагу и приступить к чаю, как хлопнула дверь в прихожей, и в столовой появился Эдуард, тепло одетый и находящийся в прекрасном расположении духа.
– Вы поужинали, София? – весело поинтересовался он. – Допивайте чай и собирайтесь. Я приглашаю вас на прогулку.
– Здорово, – улыбнулась я. – Где будем гулять?
– Возле Ацера.
– В лесу?
– В парке. Он небольшой и находится рядом с правым крылом. Сегодня там закончили монтаж нового освещения, и мне нужно проверить, как теперь будут гореть фонари. Составите мне компанию?
– Конечно, – кивнула я, залпом допивая то, что осталось в чашке.
Как интересно: в Ацере, оказывается, есть парк. Мне почему-то казалось, что он окружен высокой стеной, и кроме хозяйственных построек здесь ничего нет. Впрочем, это не мудрено – с момента своего приезда в замок на улицу я выходила всего один раз – когда ловила у местных ворот Интернет.
Отправив грязную посуду в мойку, я надела куртку и шарф, и вышла вслед за Эдуардом на крыльцо. Стоило закрыть за собой дверь, как территория озарилась мягким желтоватым светом – барон нажал на невидимый рычаг и включил уличные лампы, встроенные в лежавшие вдоль дорожек каменные плиты.
– Так гораздо лучше, не правда ли? – улыбнулся Солус, предлагая мне взять его под руку. – С электричеством в Ацере беда, оно то и дело выходит из строя. Надеюсь, в этот раз все будет по-другому.
Мы спустились по ступенькам вниз и неторопливо пошли вперед. Воздух был сырой и холодный, однако туман еще не успел повиснуть над землей, и у меня появилась прекрасная возможность осмотреть Ацер снаружи.
От увиденного в первое мгновение захватило дух. Если верить рассказам Алекса и моим скромным познаниям в архитектуре, замок Солусов представлял собой яркий образец готической постройки – крепкие мощные стены, которые, казалось, уходили в самое небо, стрельчатые своды крыш, высокие узкие окна и башни с каменными скульптурами в полукруглых нишах. Если Ацер так хорош в свете фонарей, как прекрасен он должен быть при свете солнца!
Эдуард, явно заметивший мой восторг, время от времени бросал на меня хитрые взгляды, однако молчал, от чего возникало впечатление, что самое интересное нас ждет впереди.
Мы миновали замковый двор и остановились возле невысокой каменной ограды, выполнявшей, скорее декоративную, нежели защитную, функцию. Ворот у ограды не было – две ее стены сходились в широкую крепкую арку, плотно оплетенную стеблями каких-то ползучих растений.
– Прошу вас, София.
Парк действительно был небольшим, он состоял всего из трех аллей, расходившихся в стороны, как цветочные лепестки. Вдоль широких дорожек росли толстые деревья – дубы и клены, а также низкие густые кустарники, между которыми прятались тяжелые скамейки на витых металлических ножках и высокие затейливые фонари. Несмотря на то, что парк был по-осеннему гол, впечатление он создавал потрясающее, причем, в самом прямом смысле. Архитектор, проектировавший сие великолепие, обладал своеобразным чувством юмора: очевидно решив, что с дубами и лавками парк смотрится бедновато, он разместил здесь статуи полуобнаженных мраморных красавиц. При этом установил их так близко к деревьям, что создавалось впечатление, будто это и не статуи вовсе, а привидения, которые внимательно наблюдают за гуляющими людьми.