Туманный рассвет
Шрифт:
Нострамский юмор иногда был очень хорош.
VIII
В стратегиуме Непрощенного Слепца Гавин проводил большую часть времени, потому что именно туда стекалась информация по ходу дел на Фрации, и магистр хотел знать всё, а не получать данные через фильтры чьего-то восприятия. К тому же тут, кроме прикованных к когитаторам сервиторов, обычно никого не было, так что можно было спокойно поразмыслить над любыми вопросами. Сейчас однако перед ним, по другую сторону гололитического стола, сидел Повелитель Ночи по крови, которому Тлен обещал жизнь. Даже более того, возможность начать эту жизнь заново, а этот шанс
— Поэтому нам нужно найти эти кристаллы, — Гавин закончил объяснение того, что значили Слёзы Прощания, и откинулся на спинку кресла, следя за собеседником.
Никар выглядел слегка озадаченным тем количеством информации, которую нужно переварить, и Сорнери его понимал. Попробуй сразу вникнуть в то, что произошло за почти два года, и влейся во все тонкости структуры ордена. Хранители Тишины, Когти Ночи, неясный статус технодесантников, один только библиарий, управление Фрацией и участие в этом сигниферов, довольно много нового.
— Всё ясно, но кое-что меня беспокоит, если можно так сказать, — подался вперёд Никар, пристально глядя на Гавина. — Ты, Ворон, можешь и не знать, но у моего генетического отца была корона. Корона Нокс, так мы её называли. И некоторым казалось, что мысль о том, что он должен быть казнён посланным Императором убийцей, пришла вместе с ней. Эта чертова корона, как некоторым тоже казалось, была инкрустирована эльдарскими камнями и по сути привела его к смерти. А мой брат, принц Викар, услышал про какое-то пророчество, подозреваю, что тоже эльдарское, и в нём говорилось, что изувеченный король восстанет, а вместе с ним армия облаченных в черное. Он в это поверил и начал собирать эту армию, а потом умер, как и отец, убитый агентом Императора. Так что, слушая от тебя про эти Слёзы, я думаю о том, что всё, связанное с ксеносами, ведёт к смерти, а я еще жить хочу долго и радостно.
Выглядело всё так, будто после этого разговора Никар склонялся к тому, чтобы уйти, но Гавин понимал, что тот просто набивает себе цену, потому решил перевернуть услышанное в нужное ему самому русло.
— Звучит логично, — согласился магистр с серьёзным видом, а затем поднял указательный палец, — но есть деталь, которую ты упустил. Твой отец и твой брат были против Императора, а мы — за.
Никар рассмеялся от души и понимающе закивал.
— Хорошо, — согласился он. — Логично. Ты умеешь убеждать. Что насчёт места первого капитана? Когда меня представят братьям?
— Сразу сделать незнакомца для них капитаном будет резко, но у меня есть одна мысль по этому поводу. Авторитет Савелия сразу признали, как увидели его в тренировочных клетках. Если ты так хорош, как он говорил, то для тебя это тоже труда не составит, — многозначительно произнёс Гавин, но затем скосил взгляд на руку собеседника, чтобы тот сам сделал вывод о том, что себе магистр подумал.
— Я и в таком состоянии любого из этих сопляков уделаю, — с ухмылкой подметил Никар. — Но лучше подожду пока всё срастётся. Если желающих получить от меня по лицу будет много, металл может и не выдержать.
— Договорились, брат, восстанавливайся. И загляни к Тлену в реклюзиам, ему есть что тебе рассказать. Кроме того, твою броню восстанавливает тоже он, — посоветовал собеседнику магистр, заметив, как край губ того дёрнулся, когда он услышал обращение "брат".
— Реклюзиам? Это где вообще? — удивился Никар, поскольку при нём такой ерунды не было.
— Узнаешь у кого-нибудь по пути. Я не знаю что там было раньше, — пожал плечами Гавин, не собираясь давать тому подсказок, а затем, когда восстанавливающийся после тяжелых травм кузен встал, чтобы уйти, снова окликнул его. — И еще одно. Тут нет Воронов и Мышек, только Ангелы Ночи, брат.
Никар обернулся, снова дёрнув губой от такого обращения, но затем что-то в нём поменялось и он усмехнулся, щурясь лукаво.
— Постараюсь запомнить, брат, — ответил он, ударил себя кулаком по груди в старом воинском жесте, и таки вышел.
— Что-то мне подсказывает, что с ним будут проблемы, — подумал вслух магистр, когда двери в стратегиум закрылись и он остался внутри один.
IX
За прошедшие дни, проведённые в поисках людей, дали Янтарю понимание, что дело он имеет с кем-то серьёзным. Следы в ботаническом лагере говорили о том, что в него пришло несколько человек и забрали всё, что представляло какую-либо ценность, включая маленький двухместный самолёт, на котором сотрудники профессора Моро собирались привезти Слезу в столицу по разрешению, которое сделал им член совета Ларош Аркани. Насколько было известно библиарию, самолёт этот ни в одном из городов после пропажи людей замечен не был, а значит, его куда-то переправили и спрятали.
Военные из Сильвы, крайнего восточного города, лежащего у подножия горной гряды Громада, сообщили ему, что на побережье, кроме редких рыбаков, которые жили там на свой страх и риск, действовала так же шайка контрабандистов, которые торговали краденым и доставляли запрещенные товары на остров Элиза. Проверить их было необходимо, потому что любой из них мог быть свидетелем или соучастником, так что два дня библиарий на Мрачнокрыле в компании полуотделения боевых братьев прочёсывал побережье в поисках хоть рыбаков, хоть контрабандистов, но находил лишь пустые хижины. Возможно, люди эвакуировались, но, скорее всего, пропали так же, как сотрудники профессора. Об этом говорили оставленные вещи и бардак в домах. К тому же найденное Ангелами Ночи логово контрабандистов тож оказалось пустым. Ни лодок, ни людей.
— Нужна зацепка, — тихо произнёс эпистолярий сам себе, когда в очередном деревянном доме они ничего не нашли.
— Что? — к нему голову повернул один из боевых братьев, что сопровождали его всё это время.
— Возвращаемся в Мрачнокрыл. Еще один пролёт по побережью, но медленно, — скомандовал Янтарь и направился к севшему на песчаном пляже десантному транспорту.
Еще до того, как транспорт взлетел, библиарий закрыл глаза и сосредоточился на своём даре ощущать души вокруг. Если сосредоточиться, то он мог охватить площадь радиусом около двух километров, а в полёте она превратиться в полосу шириной четыре километра. Янтарь редко обращался даже мысленно за помощью к кому-либо, но сейчас ему влияние Коракса или Императора не помешало бы, потому он открыл свой разум и прислушался, полностью отключившись от физического мира вокруг.
Его внутренний взор превратил окружающее пространство в угольную черноту, в которой ярко пылали души закреплённых рядом десантными рамами братьев, и двигающиеся из-за того, что Янтарь летел, слабые огоньки животных, что обитали в прибрежных лесах. Они быстро сменяли друг друга, напоминая просеваемые через сито зёрна, и, спустя час, библиарий ощутил, как истончается его ментальная защита из-за усталости. Он должен был сделать перерыв, восстановиться, и только потом попробовать вновь, но что-то удержало его от моментального рассеивания концентрации, и случилось то, чего он так долго ждал. Душа.