Туманный вирус
Шрифт:
— Почему же по ней нельзя проехать? — удивился Белов, обративший внимание, что «Мерседес» давно свернул с главной магистрали и теперь движется по каким-то закоулкам промзоны со складами и цехами.
— Это вопрос совести нашего президента, — сказала Багила.
— При чем тут совесть, не понял?
— Выступая недавно по телевидению, Султанбаев подверг резкой критике чиновников, разъезжающих на дорогих иномарках. У нас производятся свои автомобили, а им «Мерседесы» подавай, сказал он. Мол, это полное бескультурье, необразованность и низкопоклонство перед Западом.
— Народу, конечно, понравилось, — догадался Белов.
— Очень, —
— И что президент?
— Он пообещал, что на центральных улицах Астаны больше не будет никаких «Мерседесов», и держит слово.
— Но от «мерса» все же не отказался, а?
— А он этого и не обещал, — сказала Багила с такой убежденностью в правоте Султанбаева, что рот Белова сам собой разъехался до ушей.
Примерно полминуты он от души смеялся, а потом просто сидел в своем углу, вытянув ноги и наслаждаясь комфортом.
Легкая пикировка с чернобровой казашкой, сознание важности своей миссии и азартное предвкушение новых приключений — все это соединилось в нем в общее радостное ощущение жизни. Чувство это было так сильно, что хотелось двигаться, действовать, дышать полной грудью.
Никогда еще Белов не любил жизнь и себя в этой жизни так сильно. Приятно было даже испытывать легкий голод и давление в ушах, сохранившееся после перелета. Дышалось и то как-то по-особенному. Обычный солнечный день и безликий пейзаж за стеклами казались ему преисполненными очарования. Было приятно чувствовать запах своего одеколона, духов Багилы и ароматов дорогого лимузина. Все, что он видел в затемненное окно «Мерседеса», все в этом искусственном сумеречном освещении было таинственно и маняще: и рифленые выпуклости складских модулей, и резкие очертания производственных зданий, и фигуры изредка встречающихся прохожих, и косые утренние тени, отбрасываемые на рыжий асфальт.
Все виделось, как в первый раз… как в последний раз…
Поймав себя на этой мысли, Белов похолодел. Неожиданно он понял, что состояние, испытываемое им, называется предчувствием смертельной опасности. До того близкой, что от ее леденящего дыхания волосы на макушке и затылке становились дыбом.
Акт второй. В темпе модерато
I
Визжа тормозами, из-за ограды, покрытой разноцветными граффити, вылетел большой продуктовый фургон с надписью «Азык-Тулик».
«Тупик» — прочитали глаза Олега Белова. Столь стремительная смена окружающей действительности подействовала на него, как легкий наркотик.
Скользя по корявому асфальту, фургон развернулся поперек дороги и остановился. Внутри что-то грохнуло. С заднего колеса, наскочившего на бордюр, соскочил диск и покатился прочь, неприятно дребезжа.
Хафиз ударил по тормозам, «Мерседес» пошел юзом с таким звуком, будто под его шинами подыхали, визжа, десятки крыс.
Из кабины фургона выпрыгнул мужчина в серых шортах и синей футболке с цифрой «10» на спине. Потеряв на ходу сандалию, он проворно бросился бежать. Протрещала экономная, патронов на шесть, автоматная очередь. Потеряв вторую сандалию, мужчина упал, возможно, так и не успев понять, что его убрали свои же — убрали, как лишнего свидетеля.
Все это время Багила кричала, оттягивая пальцами кожу щек. В этот момент она уже не казалась ни красивой, ни гордой. Видел бы ее Султанбаев, он ни за что не принял бы ее в свою личную гвардию.
— Заткнись, — велел Белов, хватая ее за затылок, чтобы уложить на пол.
Отчаянно сопротивляясь, она продолжала вопить.
К счастью, Хафиз за прозрачной перегородкой ее не слышал, поэтому вопли за спиной никак не отразились на его реакции. Вращая баранку, он дал задний ход, чтобы развернуться на сто восемьдесят градусов.
Багила не унималась. Слушать ее было невыносимо.
— Да заткнешься ты?
Убрав ту руку, которой Багила держалась за лицо, Белов отвесил ей пощечину. Крик оборвался, но тут же раздался другой звук, глухой и басовитый: бо-ом! Многотонный «Мерседес» встряхнуло.
Что-то пробило пуленепробиваемое окно, и голова Хафиза попросту исчезла, оставив после себя бесформенное розовое облако. Потом бронированная перегородка утратила прозрачность и приобрела такой вид, будто в нее плеснули красной краской. Багила машинально отшатнулась и снова крикнула, но на этот раз коротко и отрывисто, поэтому приводить ее в чувство больше не пришлось.
— Стреляли сверху, слева, — сказал Белов. — Значит, выходим через левую дверь.
— Что? — спросила Багила, глаза которой были бессмысленными, как у трехмесячного младенца.
Не тратя время на объяснения, Белов открыл свою дверцу и выкатился на асфальт, увлекая казашку за собой. Мгновением позже прозвучало повторное бом , гораздо более громкое, в крыше «Мерседеса» возникла дыра, а сиденье, только что покинутое Багилой, ярко вспыхнуло и загорелось.
Били бронебойно-зажигательными пулями. Калибра 14,5 миллиметра, как определил Белов. Это означало, что в одном из окон заброшенного цеха установлено противотанковое ружье, интервал стрельбы которого четыре-пять секунд.
— Сразу после следующего выстрела, — сказал Белов, — беги за угол.
Багила кивнула. Она сидела на корточках, раздвинув ноги так, что можно было увидеть, какого цвета у нее нижнее белье, но не замечала этого. В одной руке у нее была сумочка. Пальцы второй находились во рту, прикушенные зубами.
Бронебойное орудие бабахнуло опять и снесло машине прикрытия половину капота. Но двигатель каким-то чудом не заглох, и автомобиль, отчаянно дымя, стал удаляться задним ходом, покидая опасное место. Вслед ему били короткими автоматными очередями. Потом лобовое стекло обрушилось, и автомобиль замер, работая на холостых оборотах. Оттуда выскочили двое охранников и, пригибаясь, побежали к цеху. Один был в костюме, второй носил кепку, примеченную Беловым еще в аэропорту. Пистолеты в их руках наперебой палили по оконным проемам, откуда велся огонь. Они что-то кричали по-казахски.
Снова громыхнул крупнокалиберный заряд. Охранника в костюме взметнуло в воздух, перевернуло параллельно земле и отбросило на добрых три метра. Из его продырявленной груди валил дым. Его пистолет откатился под подбитый «Мерседес».
Рывком поставив Багилу на ноги, Белов встряхнул ее и заорал:
— Шевелись! Бегом!!!
Она повиновалась и кинулась наутек, хромая на подламывающихся каблуках. Нырнув под «Мерседес», Белов достал еще теплый, пахнущий порохом пистолет. Обойма оказалась наполовину пуста, один патрон был загнан в боевую камеру.