Туннелирование
Шрифт:
Вирем пожал плечами.
— Имя и фамилия всегда всего лишь традиция, разве нет?
— Но едва ли тогда, когда ими не пользуешься — привычка как-то плохо складывается.
Правда, вот сейчас время для другого имени подошло в самый раз. Любопытно, что Вирем отметил это без всякой подсказки, может быть, раньше меня. Потому что прежний человек, с прежним именем — умер. Несмотря на то, что я привнес сюда больше своего, чем было раньше. И черно-серый мундир, сменивший белый с траурной лентой через плечо, должен был напоминать о «Янусе». Он и напоминал, но здесь, посреди этих графитных стен, с геральдическим значком с драконьими крыльями вместо золотой спирали времени, был чем-то еще совсем другим.
Хотя, помня свой сон, я посмотрел утром в зеркало. Я все еще оставался рыжим, но в остальном — тьма и так всегда была моей.
Я посмотрел на включенный монитор.
— Насчет расследования. Разумеется, все очень рассеяно. Но все выглядит именно так, как выглядит? Ни опознаваемых деталей корабля, никаких останков?
— Нет. Но вы понимаете — аварии в самый момент перехода всегда именно так и выглядят.
— Но…
— Простите, сэр, после такого еще никто не возвращался.
Я возвращался. Но тут было много различных «но» — корабли были значительно меньше, и не оставляли за собой мощной, оплавляющей случайный космический мусор, вспышки, даже когда мусор с корабля выбрасывался нарочно под проекцию картины взрыва. А «Денебский штандарт» все-таки «чертовски большой корабль»… Возможность подобного маневра стремилась к нулю, даже если бы им управлял сам Доннер Аллет. А для любого, кто не был бы так ловок как он, и настолько заинтересован, как я, и вовсе являлась нулевой. Но разве вселенная вокруг нас не всегда шутила шутки?
— Вирем, насчет «Горгульи»… — Которую я сам взорвал во сне…
— Да, сэр?
— Когда у нас ближайшее окно хотя бы в час? Мне нужно наконец их увидеть.
«Горгулья» оказалась не только в пределах Денебского королевства, но и во дворце, хотя об этом не знал даже ее экипаж, тоже размещенный здесь, в одной из его «изолированных» частей. Положение их весь последний месяц, конечно, было двусмысленным, но пока еще они в достаточной мере ощущали себя гостями, чтобы не начать взламывать замки и устраивать революцию, хотя, может, и следовало бы. Но наши гости отличались отменными манерами.
— Приветствую всех, — начал я сходу, — я узнал о том, что вы здесь, четыре дня назад. Простите, у меня не было времени навестить вас, но я рад тому, что с вами все в порядке, и что Вирем уже объяснил вам, где вы, и что происходит. Вы имеете полное право мне не верить, но…
— Конечно, верим! — нетерпеливо перебила Джелли. — Не для того же ты возвращался назад во времени и спасал нас, чтобы потом подставить, не будь смешным!
Я изумленно посмотрел на нее и улыбнулся.
— Я успел почти вас забыть. Вы, конечно, уже знаете, что произошло… — Да уж, совершенно ни к чему повторять очевидное, это только я тут не появлялся все это время, превратившееся для меня в один сливающийся длинный день. — Поэтому я не мог придти сразу, и не мог поручить кому-то другому просить вас решить, раскрывать ваш секрет или нет — как бы ни было скучно, для вас это действительно безопаснее. Но это же несчастье причина того, что я узнал, что вы все еще здесь. Сперва нам сказали, что вы покинули королевство. Мы понятия не имели, правда это или нет, и не случилось ли чего-то похуже. И только после трагедии я автоматически стал обладателем допуска ко всей информации о вас.
Вирем кашлянул.
— Я бы еще мог добавить, — вставил лейтенант, — что его первым желанием было вылететь к месту трагедии с вами, на вашем корабле. Но подготовить судно к полету сразу было бы затруднительно.
Я увидел, как непроизвольно напрягся Арли, все это время дружелюбно выжидающе молчавший, не мешавший нам выговориться, но по нему было абсолютно ясно видно, что он никого из нас не осуждает.
— С вашим кораблем все в порядке, я знаю, где он: здесь же, в ангарах дворца. Но эта информация была засекречена. И помимо того, что нам нужен был корабль, немедленно готовый к старту, мы не знали, какое это может произвести впечатление и какой может дать старт слухам, с которыми нам пришлось бы дополнительно справляться.
— А как вы полагаете, какие могут быть слухи теперь, когда мы внезапно объявимся после того, что случилось, со всеми нашими сказочными трюками, со всем нашим, может быть сомнительным прошлым? — спокойно спросил Арли. — Или, может быть, мы вовсе и не появимся?
— Я думал об этом, — ответил я. — Но не вижу смысла в том, чтобы прятаться и давать шанс тому, кому наше существование может быть поперек горла, уничтожить нас по частям. Так что, если только вы сами не решите иначе — то пусть всех сразу, как яйца в одной корзинке!
Джелли звонко рассмеялась.
— Про пучок соломинок было бы банально! Такой подход куда ближе к нашей развеселой реальности!
— Так значит, мы выходим на свет? — подытожил Майк. — Мне жаль только, что повод к этому так печален.
Я кивнул с признательностью. И после воцарившейся паузы, довольно мрачно выдавил:
— Миры, по которым мы ходим, созданы из праха наших предшественников… Мы тоже внесем свой вклад.
Только это нас и извиняет. За то, что мы еще живы. Каждый в свой период времени и ненадолго. Будущее, где нас нет, никуда не денется.
Реакция не заставила себя ждать. И теперь я имел «удовольствие» столкнуться с ней лично: с требованием Солнечной Лиги отказаться от покровительства опасным экстремистам, составляющим экипаж корабля «Горгулья». Пока приватным, в духе фальшиво-дружеского совета. На которое я мог ответить парой строк, отправленных все так же приватно:
«Чем же они для вас опасны? Или, может быть, Лига желает принять ответственность за вмешательство в чужую внутреннюю политику, вплоть до ответственности за недавние катастрофы?»
Ах, у вас есть основания полагать, что в катастрофах могут быть повинны те «ненадежные элементы», которых вы и предлагаете нам не брать под свою защиту? Благодарю, мы разберемся сами.
Еще один ответ. Вы полагаете, что это выгодно лично мне? Потому что в ином случае я мог бы быть отстранен от наследования по причинам, которые, как вы намекаете, вам известны? Хорошо. Попробуйте высказать их во всеуслышанье. А мы представим все секретные протоколы, о том, где находились подозреваемые в экстремизме в критическое для катастрофы время. А еще мы можем провести расследование тщательнее, используя явный намек на то, что к катастрофе причастна деятельность Лиги. Кстати, протокол о данной приватной переписке также будет сохранен. Подделка данных? Разумеется, любые данные могут быть признаны поддельными при желании. Чем ваши данные лучше наших? У Космополитического Союза накопилось уже немало вопросов к Лиге и ее агрессивной политике. Полагаете, что это может длиться бесконечно?
На какое-то время — тишина в эфире.
И в остальном — удивительная «тишина», спокойствие и рутина. Усыпляющее обманчивое спокойствие. Огромная машина, отлаженная веками, работающая сама по себе. Должно быть, из нее выпали какие-то детали. Неизбежно вкрались какие-то ошибки. Кто-то непременно должен был воспользоваться ситуацией к своей выгоде. Но пока это было незаметно. Должно пройти какое-то время, прежде чем что-то проявится. Но что именно нужно было сделать? Это далеко не пятый век. Ничего общего. Я мог придти тогда на пустое место и сделать что угодно — ведь что угодно было бы лучше пустоты. Но тут ее не было. Неосторожное движение, напротив, могло все разрушить. Это было чем-то вроде огромной сияющей паутины из углеродных трубок, с точкой напряжения и возможного разрыва совсем рядом, без паука, и пауком могло оказаться что угодно, что научилось на ней паразитировать. И я ощутил со всей четкостью, что я этого еще не умею, все, чем я когда-то был — не было мной. Но огромная машина все еще работала. Оставалось надеяться, что инерции хватит до тех пор, пока я не разберусь с ней. Хотя, что и говорить, это было скорее самообманом. Казалось, я остался в живых только затем, чтобы увидеть, как все рухнет, превращаясь в прах, именно в моих руках, чтобы было очевидно, кто виновен в этом упадке.