Туннелирование
Шрифт:
— Вас понял, — после паузы заверил Вирем.
— Не обязательно сгущать краски, — с деланной беспечностью прибавил я. — Но насчет полной информации — это официальное требование.
Светящиеся точки, превратившиеся в корабли, изобразили вежливый поворот по часовой стрелке вместо поклона, развернулись на сто восемьдесят градусов и заняли свое место по сторонам.
Всего через полминуты после встречи, мы уже совершали посадку на небольшом аэродроме на дворцовом «заднем дворе». Полковник Страйкер из королевской космической пехоты нервно поджидал там с более чем очевидными увещеваниями.
— Да нет, не беспокойтесь, результат испытания скорее более чем
— Я в этом не такой уж специалист, сэр…
— Все в порядке. Но сами характеристики вам знакомы? Они где-нибудь применяются на знакомых вам объектах?
— Нет. Простите. Я знаю, что во дворце имеется подобная сеть. Но она очень старая, во дворце много громоздких, уже неиспользуемых систем, которые могут дать дополнительную грубую энергию, на них надстраивались поверх новые и новые, а до конца их демонтировать не было возможности по разным причинам. Масса всего этого давным-давно совершенно не нужна. Извините, но на девяносто процентов это хлам. Если вы имеете в виду, что следует все это убрать, то возможно, вы правы, это и впрямь нигде не применяется, но традиции… И кое-что в системе является одновременно деталями архитектуры. Извиняюсь, но это… местами просто стены… когда-то это были передовые технологии, но сейчас они сохранились лишь как артефакты и потому что на них держатся кое-какие перекрытия.
— Спасибо, — засмеялся я. — Ничего, я ничего не имею против артефактов и устаревших, некогда передовых технологий. Все-таки история — это то, чем я всегда занимался.
— Да-да, понимаю, — Страйкер облегченно растянул бледные губы в улыбке, кивая.
— И поскольку я сам не большой технический специалист, мне было любопытно, можно ли где-то создать эквивалент королевского кабинета, скажем, на корабле или станции, с теми же барьерами безопасности и прочим. Но поскольку я не очень понимаю, что именно в этой схеме лишнее, а что важное… Полагаю, вы сможете помочь мне найти тех, кто все это проектировал… Насколько возможно, всех, хотя я понимаю, что многих, наверняка уже нет в живых. Но тех, кто остался…
— Разумеется, сэр. — Страйкер был уже совершенно безмятежен и, видимо, обрадован тем, что я собираюсь найти себе более интеллектуальное хобби, чем провоцировать ни в чем не повинные засекреченные биоторпеды.
Разобравшись с мелочами, а вернее благополучно переложив их на чужие плечи, я поднялся в рабочий «королевский» кабинет, состоящий не только из мониторов и голографических проекторов, и заперся там.
За все то время, что я здесь находился, я понемногу избавился от паранойи или просто привык к ней, не найдя никаких примет настоящих утечек из этого места, и наконец сделал то, на что раньше не осмеливался. Нырнув сегодня в океанские глубины, я предварил это действие, как древние охотники, прежде чем отправиться добывать мамонта, изображали его зримо охрой и углем на скале или совершали какое-нибудь ритуальное представление, чтобы создать и увидеть образ успешного исхода.
Я вытащил из-под корпуса личного переговорного устройства маленький, размером с ноготь мизинца, антрацитово-черный кубик, похожий на игральную кость, и положил его на диск виртуального моделирования. Так же, как некогда стены меняли свой цвет по приказу художника по интерьерам, только теперь неузнаваемо изменяя всю обстановку, вокруг меня буквально на глазах соткалась совершенно другая комната, посреди которой возник очень компактный, в масштабе, центральный терминал. Переплетение световых лучей, выходящих за пределы выбранного конкретного объекта, повисло наготове приглушенно мерцающей паутиной, потенциально представляющей из себя что угодно — капсулы перемещений, генераторы, любое другое помещение станции «Янус».
Самое же интересное заключалось в том, что возможности именно этой комнаты позволяли до определенной степени использовать эту виртуальную модель как нечто настоящее. В конце концов, это и впрямь была не просто комната с мониторами. Световые линии дрожали и тихонько гудели, наполняясь энергией, где-то оживали давно не использовавшиеся системы, подключаясь одна за другой, придавая призраку все больше эфемерной реальности. На самом деле эта реальность заключалась теперь не только в антрацитово-черном кубике, не только в этом кабинете, а в обширном комплексе всего дворца, управление которым сосредотачивалось здесь. Конечно, это не могло быть сколько-нибудь эквивалентно настоящему «Янусу», и подобную активацию кубика никто не предполагал всерьез. Мы не обладали данными о том, чем именно напичкан дворец, да и сейчас не было никакой уверенности в том, насколько схемы смогут адаптироваться. Кубик предназначался лишь для сохранения информации в резерве, но…
О многих сомнительных вещах, например, о попытках вмешиваться во время и изменять собственное прошлое, говорят: «сделав однажды, никогда не сможешь остановиться». Но насколько то, что мы их не делаем, зависит от того, что мы всего лишь не можем остановиться их «не делать»?
И на самом ли деле мы можем то, что, как нам кажется, мы можем? Или это только иллюзии? Начнем с малого. На что пока еще и способен этот «призрак». Едва ли на что-то серьезное.
Помедлив, обойдя вокруг обретающей все больше псевдореальности модели терминала, я открыл канал связи.
Я ждал довольно долго. Впрочем, «ждал» — не совсем верное слово. Я следил за тем, как система стабилизировалась, какие области захватывала на общем графике, происходят ли какие-то утечки. Пару раз я обнаруживал защитные барьеры, которые приходилось обходить, благо, здесь и сейчас у меня имелись все возможные доступы ко всему, что можно было отсюда контролировать. Некоторые из них появились у меня совсем недавно, лишь спустя три месяца после того, как система «привыкла» стабильно получать от меня распоряжения. По большей части это были не слишком важные архивные данные и допуск к устаревшим областям. Их доступность спустя три месяца имела скорее символическое значение. Имела бы — если бы мне не пришло в голову использовать их по-своему, не для того, для чего они были когда-то созданы, и для чего больше почти не годились. Неожиданный положительный побочный эффект.
Правда, как и в случае с торпедами, не совсем неожиданный. Филиард Арли — все же он предпочитал это имя, и я находил нужным проявить уважение к его предпочтениям — рассказывал о некоторых особенностях старого королевского дворца Веги. Которому также было несколько столетий, в котором все надстраивалось одно на другое не только в древнем архитектурном смысле, обычно связываемом со средневековыми соборами, начинавшими строиться в одном стиле, продолжавшими в другом, а заканчивавшими уж в каком повезет закончиться. Рассказывал он и о механизмах чрезвычайных ситуаций и самоуничтожения — и я очень надеялся, что не запущу нечаянно нечто подобное, если моя информация все еще каким-то образом неполна. Никогда не знаешь, какую фатальную мелочь можно упустить и дорого заплатить за это. Но предельная осторожность опасна сама по себе — тем, что влечет за собой полное бездействие.