Тупик
Шрифт:
Осмотр трупа не дал ничего. На теле академика Тураева признаков насилия не оказалось. Наличествовало лишь трупное окоченение: оно уже слегка подогнуло ноги в коленях и руки в локтях. Штерн подтвердил предположение Коломийца, что смерть наступила около пяти часов утра, то есть шесть часов назад. Одежда на покойнике также была в полном порядке, разрывы и разрезы тканей, равно как и пятна крови (да и вообще какие-либо пятна) на ней отсутствовали.
Стасик сфотографировал труп.
Осмотр комнаты, к которому он затем приступил (предварительно удостоверившись, что все здесь с момента обнаружения трупа оставалось без изменений), ничего к картине происшедшего не прибавил. В комнате находились два мягких поролоновых кресла
Коломиец открыл окно, за которым был красивый пейзаж с прудом и лесом; посмеиваясь в душе над собой, исследовал шпингалеты - исправные, стекла целые, внешнюю поверхность стены - ровную, без царапин. "На кой черт меня сюда прислали?!" - от раздражения ему снова захотелось курить.
Опрос присутствующих тоже ничего не дал. Вдова "потерпевшего" с экзотическим именем Халила Курбановна ( отзывавшаяся, как заметил Стась, и на имя Лиля) показала, что, когда ее муж работал, а работал он почти всегда, то и ночевать он оставался в этой комнате; поскольку он засиживался до глубокой ночи, то и спал затем обычно до позднего утра. Поэтому сегодня утром она сначала ничего такого и не подумала, встревожилась только в одиннадцатом часу: завтрак готов, он просил вчера к этому времени, а самого все нет. И не слышно, чтобы ходил, - а работая, он всегда ходит взад-вперед; значит, еще не вставал... Говорила вдова почти без акцента, только в интонациях иногда прорывалась некоторая гортанность.
Она сначала позвала его, затем поднялась в мезонин, чтобы разбудить, и... Тут сдержанность оставила Халилу Курбановну: голос прервался, в глазах появились слезы. Шурик был мертв, был уже холодный. Она вызвала по телефону Евгения Петровича и Исаака Израилевича. На вопрос следователя, поддерживает ли она мнение гражданина Штерна, что кончина ее мужа содержит в себе состав преступления, женщина, поведя худыми плечами, сказала устало:
"Я... не знаю. Не все ли это теперь равно?" А уязвленный Штерн не замедлился с репликой: "Так ведь это вам самому и надо бы установить, молодой человек!"
Стасик смолчал, но озлился еще более. "Ладно, будем устанавливать!" Где в эту ночь спала жена потерпевшего? Внизу, ответила Халила Курбановна, в спальне. "Вот, пожалуйста, можно проверять: действительно ли она ночевала дома. Установили бы, конечно, что так и было, но нервы бы потрепал, осрамил женщину. Пожилой человек, - Коломиец скосил глаза на Штерна, - лысый, а не понимает!" Когда она последний раз видела своего мужа живым? В половине одиннадцатого вечера, ответила вдова, Шурик крикнул сверху, чтобы она приготовила им чай, она приготовила и принесла.
– Кому это им?
– сразу ухватился следователь.
– С кем он был?
"Так!.." Стасик мысленно потер руки, его начало забавлять, как выработанная веками процедура следствия сама, помимо воли ее участников, придавала происшедшему криминальный смысл. В воздухе явственно начало попахивать неразрешенными сомнениями, а возможно, и умыслом. Он устремил взгляд на Загурского и почувствовал, как тот, огорченный до сих пор только смертью друга и начальника, теперь стал испытывать более личные чувства. "Еще бы напарника сюда для перекрестного допроса - чтобы спрашиваемого бросало то в жар, то в холод, особенно если он ни в чем не замешан..."
По какой причине товарищ Загурский находился вчера в столь позднее время у академика Тураева? Работали вместе над новой теорией, ответил тот: он и Александр Александрович в течение многих лет сотрудничали и соавторствовали в статьях, монографиях, даже учебниках физики. Это было сказано с полным самообладанием и некоторым даже упреком - будто сотрудник прокуратуры обязан знать авторов и соавторов, подвизающихся в теоретической физике! В котором часу он ушел? В одиннадцать, полчаса спустя после того, как Халила Курбановна угостила их чаем. Он, Загурский, иной раз и ночевать оставался здесь - когда они с Тураевым, бывало, увлекутся и заработаются. Но на сей раз дело не клеилось, оба сочли за лучшее расстаться на пару деньков, обдумать все независимо, чтобы затем встретиться и обсудить. К тому же у него, Загурского, накопились дела по институту: организация симпозиума, всякая текучка...
– Выходит, товарищ Тураев последние дни в институте не был?
– Совершенно верно.
– Он что же, хворал?
– Нет, просто работал дома.
Молча обмененный со Штерном и вдовой взгляд: экий несведущий молодой человек - полагает, что академик ходит на работу, как простой служащий.
– Так...
– Стась закусил нижнюю губу.
– Значит, вы были последним из видевших Тураева живым?
– Выходит, да.
– Как он выглядел?
– Да как обычно. Был, правда, расстроен, что идея не вытанцовывается. Он всегда бывал этим расстроен - пока не находил решения.
– Загурский вздохнул и добавил: - Решение он тоже всегда находил.
– Он собирался лечь спать?
– Нет. Проводил меня до машины, полюбовался звездами, сказал, что еще поразмышляет часок-другой. Мы простились, я уехал.
– Машина была ваша или служебная?
– Служебная.
– С шофером?
– Нет. То есть штатный водитель имеется, но... кто же станет задерживать человека до полуночи! Я сам вожу. Коломиец повернулся к вдове.
– Вы подтверждаете?
– Что именно?
– Что товарищ Загурский уехал от вас в одиннадцать вечера, а ваш муж вернулся домой?
– Да. Я легла, но еще не спала - слышала, как они выходили и разговаривали... как отъехала машина Евгения Петровича. Слышала, как Шурик поднимался по лестнице.
"Шурик... Для кого академик Тураев, столп науки, товарищ директор, для кого потерпевший, а для кого Шурик. Много названий у человека!"
– Потом он ходил по комнате из угла в угол... спальня как раз под этим кабинетом, - продолжала вдова.
– Около получаса. Может, и дольше ходил, но я уснула.
– Ночью ничего не слышали?
– Нет... хотя сплю чутко.
– Кто еще, кроме вас двоих, был в доме?
– Никого. Мария Самойловна, - она оглянулась в сторону двери, - это наша домработница... она приезжает утренней электричкой, прибирает, готовит обед, а вечером возвращается в нашу городскую квартиру.
"Ясно, стережет". Коломиец тоже оглянулся на старуху, которая все стояла у косяка, скорбно поджав губы и вперив тяжелый взгляд в мертвого. "Бабусю в случае необходимости вызову".
Наступила очередь Штерна. Болел ли покойный? В общем, нет, ответил врач; бывали, разумеется, недомогания: отклонения давления крови от нормы, головные боли, утренняя неврастения... но все они из тех, какие замечает врач, а не сам пациент. Да и эти колебания здоровья возникали у Александра Александровича после напряженной работы - особенно ночами. В целом же он для своего возраста и загруженности был на редкость здоровяком - среди людей умственного труда, во всяком случае. Он с Халилой Курбанов-ной и друзьями хаживал в туристские походы, имел значок "Турист СССР" - верно, Лиля? Та кивком подтвердила.