Тур де Франс. Их Италия (сборник)
Шрифт:
Конечно, город невыразимо прекрасен, но его портят толпы туристов.
11
июнь
день двадцать
первый
Утром – встреча с полицией. Принимает нас начальник полиции города – импозантный мужчина лет пятидесяти. В гражданском, хотя он в чине генерала. Рядом с ним очень красивая женщина в столь же красивой форме, подчеркивающей все прелести ее незаурядной фигуры. Блондинка (на севере Италии их много). Строгая донельзя, как и подобает полицейскому. Судя по словам начальника, в Венеции преступности
Сели на полицейский катер и поплыли с майором (та самая блондинка) и еще одним полицейским. Ему тоже лет пятьдесят, работает в полиции тридцать лет, последние двадцать – в Венеции. Внушительнейших размеров. За двадцать лет лишь дважды использовал огнестрельное оружие: один раз стрелял в воздух, другой – на поражение. Очень колоритный. Замечательные слова: «Говорить надо медленно, думать – быстро».
Потом отвезли нас к пожарным. Начальник – маленький, очкастый, невзрачный, но симпатичный. Венеция – деревянный город, пожароопасный (случай с пожаром «La Fenice»), все противопожарные лодки снабжены особыми насосами, чтобы прямо из лагуны и каналов брать воду. Но она соленая, что может нанести вред. По городу расположено более пятисот гидрантов с пресной водой.
Наша следующая встреча – с прямым потомком Дожей (с XIV века), корни его семьи – отсюда, ее история насчитывает уже тысячу лет. Изящный, учтивый, дает интервью по-французски. Возглавляет Совет по охране города. Очень переживает за его будущее, считает, что основная проблема – массовый туризм (более шестидесяти одной тысячи человек в день). Главная черта венецианца: неопределенность, переменчивость – словно вода, которая все время меняется.
В Венеции лодка – это как велосипед в Амстердаме или верблюд в пустыне
Вечером плывем на Сан-Микеле. За нами приплыл на моторке священник. Когда-то его орден отвечал за кладбище и привозил туда усопших, теперь это бизнес, которым занимается похоронное бюро. Все определяется деньгами: в колумбарий – цена одна, развеять прах над городом – другая. Реальная могила очень дорога. После двадцати лет по решению администрации могут эксгумировать останки и поместить их в колумбарий, чтобы освободить место для другого. Сейчас там захоронено порядка ста тысяч человек. Наполеон объединил два острова и превратил их в кладбище Сан-Микеле, до этого людей хоронили близ церквей.
Члены съемочной группы держат меня «под колпаком»
Все-таки нет ничего грациознее гондолы…
Самое отвратительное, что есть в Венеции, – это гондольеры. Они хамы, грубияны, алчны беспредельно, их интересуют только деньги. Хотели сделать интервью с гондольером, заплатили деньги, а все кончилось скандалом и руганью.
Мое решение проблем Венеции (для ее спасения):
1. Ограничить количество туристов до тридцати тысяч в день (конечно, все лавочники, хозяева ресторанов и гостиниц будут против, но тем не менее).
2. Создать несколько вузов для подготовки врачей, учителей, специалистов в области хай-тека, художников и так далее, создать рабочие места для молодежи.
3. Убрать из города сомалийцев и прочих, торгующих фейк-сумками и так далее.
4. Запретить громадным лайнерам вход в лагуну.
5. Взимать плату с каждого человека, который посещает город.
12
июнь
день двадцать
второй
Посещение монастыря, где якобы в 1220 году остановился святой Франциск Ассизский. Нас встречает брат Роберто – упитанный монах-францисканец, подпоясанный веревкой, на которой три узла, символизирующих три главных принципа францисканцев: бедность, послушание и воздержание. На правой руке у брата Роберто красуются явно дорогие часы…
Он произвел на меня впечатление человека, который отрабатывает номер.
Затем на очереди – шеф-повар, хозяин траттории «Al Covo». Симпатичнейший, высокий седой усач. Вместе готовили fritta mista. Здорово. Интересно. Вкусно.
Брат Роберто, член ордена францисканцев. Признаться, не произвел на меня впечатление человека, живущего аскетом
Далее кафе «Florian» и его арт-директор. Тоже симпатяга. Венецианец в шестом поколении. Называет себя «исчезающим видом». Город, говорит он, погибает, не выдерживает наплыва туристов, все решают деньги, да и только. Водит по кафе: появилось в 1720 году, стало самым старым кафе в мире после того, как «Le Procope» в Париже превратился из кафе в ресторан.
Вечером накануне я в очередной раз сломал правый передний зуб, так что не должен улыбаться. Сообразил позвонить Ирине Строцци, которая пообещала устроить меня к дантисту.
Регата, парад, история, соревнование между Пизой, Генуей, Амальфи и Венецией. Довольно красочно, особенно аутентичные костюмы. Интервью с мэром: невысокого роста, седоватый, лет шестидесяти, типичный – в худшем смысле – политик. «Все хорошо. Туристы? Не проблема. Напротив, очень полезно, приносят много денег. Убывание населения? Не проблема, потому что не убывает. Природа, вода – вот это проблема. А вообще-то – тьфу! Все хорошо, прекрасная маркиза». Я таких видел сотни. Тошнит.