Турецкий транзит
Шрифт:
Автобус был заполнен людьми, но было тихо, никто не разговаривал, многие дремали, и безмятежность окружающих передалась Полине.
Какое-то время она разглядывала пейзажи за окном, успокоилась и почти задремала, но тут ей вдруг вспомнилось, что едет она в неведомый Денизли, и оказалась она в этом автобусе только потому, что сильно испугалась там, в Анталье, а вообще ни в какой Денизли ей не надо, а надо ей домой… И когда она вспомнила про дом – расстроилась. Ей стало так жалко себя, что она едва не разрыдалась. Сдержалась в последний момент, испугавшись, что разбудит толстую турчанку, заснувшую рядом с Полиной. Чтобы отвлечься, она взяла альбом с фотографиями и рассматривала снимки один за другим – каждый подолгу, пристально.
Она эту вещицу узнала сразу. Кулон в виде капли. Она его носила. А сейчас он был в Москве. Там она его оставила, когда улетала в Турцию.
«Это популярное среди туристов место расположено довольно далеко от побережья. Дорога от Кушадасы и Мармариса занимает более 3 часов, от Антальи и Бодрума – 5. Поэтому поездки в Памуккале часто объединяют с посещением Эфеса. Здесь из-под земли на поверхность выходят источники, вода в которых содержит бикарбонат кальция. При выходе из-под земли бикарбонат разлагается на углекислый газ и карбонат кальция, последний отвердевает на воздухе, образуя белоснежный покров на скале 150-метровой высоты. Памуккале в переводе с турецкого означает «хлопковый замок». На уступах скалы образуются мини-бассейны (их называют «травертины»), заполненные минеральной водой. Температура воды на выходе из источника составляет около 38 °C. Целебные свойства здешних источников были известны еще в античные времена…»
Полина читала путеводитель, обнаруженный ею в сумке, и доселе неведомый ей Памуккале превращался в зримый образ. Она видела этот белоснежный, будто засыпанный снегом склон холма. Белый-белый склон с уступами-бассейнами, а сверху синее-синее небо. Это ей не представлялось. Это она действительно видела. В Москве. На фотографиях. В буклетах, посвященных Турции. Там почти всегда присутствуют снимки Памуккале.
Через пять часов пути она обнаружила себя на сером пыльном асфальте в Денизли, небольшом и ничем не примечательном городишке. День катился к своему завершению. Скоро наступит темнота, и вот тогда Полина сполна вкусит прелести тоскливого одиночества. Здесь никому не было дела до нее. И еще она совершенно не представляла, что ей делать дальше. Она была как вспугнутый заяц, который, стремглав убежав от опасности, в конце концов обнаружил себя в незнакомой местности. Возможно, ей не следовало уезжать из Антальи. Да, нельзя было уезжать.
Она уже почти решила возвращаться в Анталью. Пять часов дороги. Ночью она будет там. Ночью?!
Она испугалась. К ней вернулось воспоминание о человеке, который прятался за стеклом витрины, и близкая ночь лишь оживляла страхи.
А тут рядом Памуккале. Хлопковый замок. Белоснежные склоны под нетревожным синим небом. Одним глазком взглянуть. Ведь там красиво. Раз представилась такая возможность. Это совсем близко. Пятнадцать или двадцать километров. Двадцать минут пути.
Отель «Koray» был неприхотлив, но мил. Внутренний двор с выложенным голубой плиткой бассейном и редкой растительностью обрамляли по периметру галереи.
Молодой турок белозубо улыбнулся Полине из-за стойки.
– Здравствуйте, – сказала по-английски Полина. – У меня зарезервирован номер на имя Татьяны Тимофеевой.
У нее сводило скулы, когда она произносила эти слова, и она запоздало пожалела о том, что пришла в этот отель. Надо было ей остановиться где-нибудь в другом месте.
– Да, – подтвердил турок. – Сегодня и завтра. Верно?
Его английский был настолько плох, что Полина едва его понимала. Она жалко улыбнулась в ответ. Турок выложил на стойку ключ от номера, спросил, понадобится ли гостье еще один ключ.
– Еще один? – переспросила Полина. – А зачем?
Турок попытался ей рассказать что-то о втором ключе, но словарный запас его иссяк на первой же фразе, он стушевался и сказал:
– Извините.
Вот это у него получилось превосходно. Прямо от зубов отскакивало.
Полина поднялась на второй этаж. В ее номере царила спартанская обстановка. Но это всего на одну ночь, сказала она себе.
Пока она посмотрит на белоснежные склоны.
Она действительно видела это прежде. На фотографиях. Это выглядело так, будто некая белая масса широким, в несколько сотен метров, потоком стекала со стопятидесятиметровой высоты, да так и застыла. Окаменевший снег.
Полина купила в кассе входной билет. Кассир жестом показал ей, что следует разуться, прежде чем ступить на девственно чистую белизну застывшей соли. Она подчинилась. Босыми ступнями коснулась этой белизны и испытала восторг от соприкосновения с ласковой теплой поверхностью.
Тропа вела наверх. Предвечернее солнце освещало склон, отчего он казался мраморным. Чем выше поднималась Полина, тем больше она видела травертин – небольших бассейнов с минеральной водой, террасами спускающихся по склону. Она вошла в воду одного из таких бассейнов, уровень воды едва достигал ее колен. И вода тоже была теплая и ласковая.
Белоснежный склон уступами спускался вниз. Далеко внизу лежал Памуккале, небольшой поселок, дома которого отсюда, с высоты, казались игрушечными. Дальше, за Памуккале, была долина, а за ней на горизонте поднимались горы.
Полина бродила по воде и не хотела уходить. Здесь к ней вернулось спокойствие. Тихое блаженство, о котором мечтают все, но которое не всем доступно.
Солнце опускалось все ниже, оно зависло над горами, потом покатилось за горы, и когда уже почти скрылось – в последние пять минут перед наступлением ночи осветило белоснежный склон розовыми лучами, и склон тоже стал розовым. Ради одной этой картины сюда стоило ехать. Зачарованная Полина замерла и долго стояла неподвижно. Солнце опустилось за далекие горы, и те стали черными – лишь угадывался их силуэт на фоне розового неба. А соляные склоны утеряли розовость и стали серыми. В стремительно заливаемой темнотой долине зажглись рассыпанные тут и там огоньки – будто проявившиеся на небосклоне звезды отражались в темной воде.
Полина сняла платье и опустилась в воду. Ласковая теплота окутала ее. Никого не было вокруг, и Полине вдруг представилось, что она совсем одна в этом мире, но нисколько своего одиночества не испугалась, потому что она вспомнила, что уже испытывала что-то подобное давным-давно. На Кипре.
Она отчетливо помнила, что, будучи на Кипре, она отправилась на западную оконечность острова, в местность, называемую Лара-Бич, чтобы своими глазами увидеть пустынный песчаный пляж, на который приплывают откладывать яйца гигантские морские черепахи. Там не было приличных дорог, не было отелей, не было людей, и в той пустынной местности Полина испытала удивительное чувство: она осознала, что в ту самую секунду, в тот миг ни одна живая душа на всем белом свете не знала, где именно Полина находится и что с ней, она потерялась, исчезла, пропала. Она отчетливо помнила, что в тот раз осознала: она – лишь песчинка на теле Земли, и это открывшееся ей знание ее не удручало, а вызвало прилив нежности. И к самой себе, и к этой земле, и ко всем, кто живет, кто жил и кто еще придет на эту землю жить. Еще она помнила, что тот волшебный вечер продолжился для нее в ресторане на пустынном морском берегу. И там она впервые попробовала прекрасное кипрское блюдо под названием мусака.