Турист
Шрифт:
Какое-то время мы стояли неподвижно, я — сжимая в руке ружье, он — вылупившись на осыпавшееся в раме зеркало. Я думал о том, что этот выстрел совсем не был похож на тот, которым был убит чернокожий парень. Громкий, отвратительно громкий, да ещё и этот звон от разбитого зеркала…
О чем думал Салливан, я не знал. Может, о том, что стрелять нужно было раньше, тогда бы он в меня точно попал. А может, о том, что он не ошибся, увидев меня в первый раз: как и предыдущий русский постоялец, я всё-таки доставил ему проблемы. По крайней мере, он точно не ожидал, что я стану хвататься за дуло. Не думая, я поднял ружье, направляя его на хозяина дома.
— Ну? — тихо спросил я.
Старик вздрогнул, поднимая руки вверх. Это, кстати, удивительное чувство, то, когда ты держишь в руках оружие. Оно дарит неповторимую иллюзию власти, пьянит, переносит в другую реальность, дает другие приоритеты. От парней в «Потерянном рае» я слышал, что им это нравится. Держать человека на прицеле, видеть его страх, чувствовать себя хозяином его жизни. Не знаю, мне не понравилось. Салливан задрожал так, будто и в самом деле думал, что я его убью. У меня возникло странное чувство, мое сознание почти раздвоилось. Одна его часть продолжала играть комедию, вторая — удивлялась тому, как легко это у меня получается. Так, будто я всю жизнь этим занимался. На самом деле я никогда не смог бы — даже Салливана, даже Сандерсона. О Спруте я просто старался не думать.
— Т-твою м-мать, рус-ский, — хозяин дома отступил назад. — Я не думал, что ты вернешься! Я… Джулес сказал… я подумал, ты мог быть уже мертв… всякое случается…
— Салливан, — почти мягко прервал его я.
Старик молча указал раскрытой ладонью себе за спину.
— Веди, — я пропустил его вперед, к закрытому чуланчику, по-прежнему держа Салливана под прицелом.
Он вытащил из него не слишком плотную спортивную сумку, пододвигая её ко мне.
— Сядь, — велел я, указывая стволом на кресло. Салливан молча сел, и я открыл сумку. Внутри оказались мои вещи, всего несколько тряпок, остальное исчезло. Мне не это было важно. Иногда мне кажется, что люди совершают много глупостей «из принципа».
— Я… должно быть, новый жилец припрятал часть… это всё, что я нашел после его въезда, — пробормотал Салливан, выдавая себя с головой. — Если хочешь, я спрошу парня…
Я не хотел. Всё это грозило слишком далеко зайти, а я и без того нашумел. Совет Маркуса вести себя тихо пропал втуне.
— В следующий раз… — я поднял с пола сумку и внимательно посмотрел на Салливана, — не обижай русских.
Он не ответил, почти намертво примерзнув к креслу, в котором сидел, и с бессильной злобой следил за тем, как я забрасываю ружье в чулан и несколько раз проворачиваю замок. Ключ я не глядя выбросил в соседнюю комнату, и молча вышел из квартиры.
Здесь спектакль окончился, и я почти бегом спустился по лестнице. Керни уже не спал: ещё бы, выстрел перебудил, наверное, полдома.
— Ты пришил его? — зашептал бомж, и меня обдало волной смрада из беззубого рта. В темноте лихорадочно блестели его глаза.
— Нет, — как можно более небрежно ответил я. — Небольшая ссора, но разошлись мирно. Эй, Керни, — повинуясь внезапному порыву, сказал я, — если я дам тебе деньги, ты сможешь себе что-нибудь на них купить?
— Я попрошу Салливана, — хрипло ответил человек. — Когда он будет в настроении.
— Вот, — я вытащил первую попавшуюся бумажку из своего кармана. Это оказалась стодолларовая купюра, но я не стал менять её. — Держи.
Керни ничего не ответил, глядя на меня расширившимися, горящими глазами, и мне пришлось почти впихнуть деньги в его раскрытую ладонь.
— Береги себя, — улыбнулся я, разворачиваясь, чтобы уходить.
— Русский, — внезапно обрел дар речи бомж. Его голос слегка дрожал от смеси слёз и благодарности. — Я хотел тебе сказать. Тот, другой русский, который был здесь до тебя. Джулес тоже взял его в свою команду. Но он обманул его, обманул всех. Он всё-таки ушел из этого города живым, и они об этом не знают. Удачи тебе, русский.
— Спасибо, — сказал я, и вышел на улицу.
Заворачивая за блок, я наткнулся на Даниэля. Я очень торопился уйти из дома, пока Салливан не позвал копов или, что хуже, свою «крышу». Проклятый латино! Как я понял из разговоров, Джулес не знал, где меня искать, и не был вообще уверен в том, что я жив. У меня был уникальный шанс выбраться из города, если бы не Даниэль — «дьявол», с подачи Керни.
— Олег, — слегка удивился тот. — Меньше всего я ожидал увидеть тебя здесь.
— Здесь мои вещи, — как можно более непринужденно сказал я. — Я переезжаю.
— Куда?
— В другой район, думаю, — в том же тоне продолжал я. Нужно, чтобы Даниэль знал, что со мной всё в порядке, что я не собираюсь оставлять их. — Может, ближе к центру. В любом случае, Салливан уже сдал мою квартиру.
— Где ты находился целую неделю? — Даниэль немного расслабился, и я понял, что я говорю достаточно убедительно. Нужно было продолжать.
— Болел, — коротко ответил я. — Потерял сознание на улице. Друг забрал меня к себе.
— Друг?
Я кивнул. Выдавать Маркуса не входило в мои планы.
— Да. Джулес вспоминал обо мне?
Даниэль хмыкнул.
— Вспоминал! Да он с ума сходил! Думаю, тебе стоит наведаться к нему в клуб, чтобы он убедился, что ты всё ещё с нами, — Даниэль улыбнулся, но в его глазах я увидел предупреждение. — Он волновался о тебе.
Пришла моя очередь улыбаться. Я кивнул.
— Я так и собирался сделать, Даниэль.
Даниэль рассмеялся.
— Это правильно, брат, — он хлопнул меня по плечу. — До встречи.
Он пошел дальше, а я, поправив сползающую с плеча сумку, отправился дальше. Я планировал зайти к Маркусу, оставить вещи, затем заглянуть в клуб, и, возможно, к Кире. Ещё я хотел есть. Марк полагал, мне следовало осторожнее вливаться в реальную жизнь; я так не считал.
В центр города я добрался уже ближе к полудню. К тому времени я уже немного успокоился после инцидента с Салливаном, сообразив, что старик вряд ли станет взывать к служителям порядка, поскольку оружие принадлежало всё-таки ему, а насчет его «крыши» я уже не беспокоился — моя была получше. Если, конечно, я сумею снова влиться в компанию Джулеса.