Туркестанские повести
Шрифт:
Пол застелен розоватым линолеумом. У каждой койки — табурет и тумбочка под белой салфеткой. Четыре окна налево, четыре направо. У стены, противоположной двери, — матовое око телеэкрана. По углам аккуратные печки с надписями:
«Печь № 1. Истопник рядовой Новиков».
С потолка на витых шнурах свисают шесть светло-голубых абажуров. Чистенько, никакой казенщины, которой так меня пугал Гриша.
После отбоя никак не мог уснуть: по московскому времени было всего лишь восемь часов вечера — куры еще не садятся на насест.
«Поспать бы», — думалось во сне.
— Под-ъе-ом! Шевелись, шевелись! Успеете выспаться за два года. Подъем! — во все горло кричал какой-то маленький солдат с ножом на ремне.
— Не шуми, Новиков! — одернул дневального старшина. — Перепугаешь людей с непривычки.
Еще не разобравшись, где явь, где сон, я вскочил с койки и сунул левую ногу в штанину. Гриша копался рядом. Новиков хихикнул. Что такое? Оказывается, все уже стояли в строю.
Горин недовольно буркнул:
— На пожар, что ли?
Придерживая свой кинжал, дневальный покатывался со смеху:
— Ой, са-ла-ги-и…
— Новиков! — цыкнул на него Дулин и погрозил. Потом к нам: — В чем дело, Кузнецов, Горин? Все ожидают вас.
— Товарищ старшина, — услышали мы доклад дежурного, — личный состав дивизиона для следования на физзарядку построен! Разрешите вести?
— Ведите, Назаров, а я потренирую новичков. Отбой! — неожиданно скомандовал старшина.
Мы разделись и легли.
— Подъем! Встали.
— Медленно, медленно, товарищи. А ну-ка попробуем еще раз.
Попробовали. Кажется, получилось быстрее.
— Пулей надо соскакивать с кровати, — сказал Дулин. — Ну ладно, время еще будет, научитесь. А теперь па спортплощадку — марш!
Обнаженные до пояса и рассредоточенные в шахматном порядке ракетчики легко и слаженно, словно спортсмены на параде, делали гимнастические упражнения.
— Ансамбль! — удивился Горин.
— Как положено, — удовлетворенно заметил Дулин. — Вот смотрите, — подвел он всех новичков к щиту, — что вы должны уметь.
Написано было много:
«Бег… Прыжки в длину… Прыжки в высоту… Прыжки через «коня»… Подтягивание на перекладине… Метание гранаты… Преодоление препятствий… Марш-бросок…»
Гриша даже попятился:
— И все это обязательно?
— Это еще не все, — усмехнулся Дулин. — Ничего, постепенно осилите, на то и физическая подготовка введена. А теперь покажу, как надо работать на снарядах.
Солдаты продолжали утреннюю зарядку, а старшина подошел к перекладине, вскинул руки, подтянулся до подбородка, затем провис и через секунду одним махом бросил тело на турник. Сделав разножку, крутнулся вниз головой, выпрямился как стрела и пружинисто спрыгнул на корточки, выставив руки вперед.
— Понятно?
— Ташкенбаев! —
— До артиста мне далеко, — сказал Дулин и снова шагнул к перекладине.
— Мах… Подъем… Склепка… «Солнце»… Обратное «солнце», — восхищенно шептал Гриша, завороженно глядя на каскад головокружительных фигур. — Ну и старик! Это он в назидание. Теперь жизни нам не даст со своим «делай, как я»…
Старшине было за сорок, но мы не заметили у него одышки, только краснота разлилась от лица к шее да набрякли тугие вены на руках.
— А теперь проверим, что вы умеете. Рядовой Кузнецов, к снаряду!
Я кое-как вскарабкался на перекладину.
— Два с плюсом, самое многое — тройка с минусом… Рядовой Горин, к снаряду!
Раскачиваясь и растопыривая ноги, Гриша извивался вьюном. Уж больно ему хотелось заслужить одобрение старшины. А Муминов как повис сосиской, так и висел, пока Дулин не сказал:
— Отставить!
Старшина никого не упрекал, только бросил иронический взгляд на Горина.
— Вот так, «старик».
— Разве вы слышали? — побледнел Гриша.
— Должность у меня такая — все видеть и слышать, товарищ Горин. Привыкайте не языком, а головой работать.
— Есть!
— Вот и договорились. А спрашивать буду с вас как положено. «Делай, как я» — золотое правило. Особенно у нас, ракетчиков. Получил приказ — пулей лети, гори в деле.
В казарме старшина продолжал наседкой хлопотать возле новичков: показывал, как заправлять постель, чтобы она не топорщилась, учил складывать обмундирование, чтобы по тревоге можно было сноровистее, быстрее одеться, все по порядку разложил в тумбочке — куда мыло, куда книжку, куда сапожную щетку.
— Это для чего же такой маскарад? — спросил Горин и, как бы ища сочувствия, посмотрел на ребят.
— Думайте, о чем говорите, — заметил Дулин. — Маскарад и порядок — понятия разные. Надо отвыкать от актерства, товарищ рядовой.
После завтрака офицеры, сержанты и солдаты выстроились перед казармой, на плацу, расчищенном от песка. Мы стояли на самом левом фланге.
— Начальник штаба, — шепнул Гриша, стоявший позади меня.
Начальника штаба я почему-то представлял солидным офицером с брюшком и округлыми чертами лица, а он оказался невысоким, худощавым, немного суетливым капитаном. Глава штаба прошелся по фронту, придирчиво оглядывая каждого с ног до головы, и, отойдя на середину, хрипловато скомандовал:
— Дивизион, смирно, равнение на — середину!
Выждав секунду и убедившись, что в строю все в порядке, он стремительно повернулся к моложавому стройному майору с академическим значком на тужурке.
— Дивизион для следования на боевую позицию построен!
— Здравствуйте, товарищи!
Переведя дыхание, мы раздельно, по словам, выпалили:
— Здравия желаем, товарищ майор!
— Зачитайте приказ, капитан.
— Есть! «Для прикрытия воздушных рубежей Родины… приказываю заступить на боевое дежурство…»