Тушканчик в бигудях

Донцова Дарья

Я развел руками:

– Так вышло.

– Ох, сдается мне, наврала она тебе, как всем.

– Вы о чем?

Ираида засмеялась:

– Я в садике этом всю жизнь работаю, как пришла, так и осталась. А чего бегать? Таким, как я, везде одинаково плохо. Говорила мне мама: «Учись, дочка», только кто ж родителей в пятнадцать лет слушает. Любовь у меня случилась, школу бросила, замуж в семнадцать выскочила. Расписали нас, потому что я уже беременная была. Четверых родила, ну и сюда устроилась. Детки в садике, я при них нянькой. И ребята присмотрены, и деньги дают, и на еду тратиться

не надо. Мы с мужем мой оклад на сберкнижку клали и как раз перед реформами дачу купили, успели за неделю до безобразия. Повезло просто, а то бы сгорело накопленное. Так к чему я разговор веду. Многие родители детей за людей не считают. Маленькие, дескать, ни хрена не видят и не слышат, все при них делать можно. Ан нет. Малыши приметливые, а Соня очень умная. Ее Люська сюда сразу определила, когда из своего Задрипанска в Москву приехала. Во как бывает, мы с мужем коренные москвичи, а только недавно из коммуналки в личное жилье переехали, да и то потому, что мой младший сын инвалид. А эта фифа заявилась и все мигом заимела: квартиру, машину, тьфу прямо!

Я откинулся на спинку стула. К сожалению, многие столичные жители, в особенности те, кто живет в не слишком комфортных условиях, воспринимают в штыки тех, кто перебирается в Москву из других городов. Конечно, москвичам кажется несправедливым, что переселенцы быстро обретают то, чего им самим пришлось добиваться долгие годы, в частности отдельную квартиру. Но ведь так называемые во времена моего детства лимитчики ехали в столицу не от хорошей жизни, работали на вредных производствах, да и сейчас большинство гастарбайтеров обитают в ужасающих условиях, не всем так везет, как Люсе и Виктору.

Ираиде Люся сразу не понравилась, нелюбовь к маме распространилась вначале и на девочку. Но Сонечка оказалась замечательным ребенком, чистым, светлым, послушным, веселым, и Ираида оттаяла, даже полюбила малышку.

Сонечка очень хорошо разговаривала, почти как взрослая, а еще она была ужасная болтушка, всегда рассказывающая Ираиде о своих секретах. Очень скоро нянька узнала о ситуации в семье Харченко, так сказать, с изнанки.

Витя постоянно орал на Люсю и ревновал ее. А та плакала, хватала Соню и убегала на улицу.

Конечно, девочка объясняла происходящее своими словами, но Ираида очень хорошо поняла, в чем дело. Очевидно, Люсе надоели скандалы, а уходить в никуда ей не хотелось. Короче говоря, спустя некоторое время Соня стала упоминать некоего дядю Леню.

– Он хороший, – тараторила девочка, – в кафе маму водит, а потом мы на дачу ездим. Но папе об этом говорить нельзя, он нас убьет. А дядя Леня про папу не знает!

– Ты уверена? – удивилась Ираида.

– Ага, – кивнула Соня. – Мама ему сказала, что папа нас бросил и уехал. А на самом деле это мы от папы улетим, на самолете, в другую страну, там у дяди Лени дом.

Ираида поджала губы, услыхав эту информацию. Ну и ну. У Люси ни кожи, ни рожи, а бобра убила. Ишь ты! Дом за границей!

Но, очевидно, что-то не сложилось. Соня замолчала про дядю Леню и снова стала рассказывать, как папа орет на маму, а та плачет. Месяца через три в повествовании появился новый герой – дядя Сережа. И все повторилось сначала.

Так

длилось года полтора. Любовники у Люси менялись, словно чай в стакане. Оставалось лишь удивляться: ну с какой стати она каждый раз таскает с собой на свидание дочь? Правда, потом ситуация прояснилась. Та же Соня сообщила:

– Папа маму без меня никуда не пускает, а как вернемся, сразу спрашивает: «Ну, говори, где были?»

– А ты как поступаешь? – поинтересовалась Ираида.

Сонечка прижала пальчик к розовым губкам:

– Тсс. Молчу. Мамочка хорошая, а папа плохой, нам его поменять надо на нового, богатого, вот мы и ищем.

Ираида возмутилась было до глубины души и хотела поговорить с отвязной мамашей, но потом, поостыв, решила не вмешиваться в чужую жизнь, она, как известно, потемки.

А Сонечка все говорила о новых дядях. Всем им ее мама сообщала, что живет без мужа, и все они бросали Люсю, кто раньше, кто позже, но обязательно.

Один раз в садике произошел скандал. Соня пришла на занятия с огромным синяком под глазом.

– Что случилось? – бросилась к ней Ираида. – Кто тебя ударил?

– Папа, – ответила девочка и потрогала «украшение», – он плохой, дядя Павел его убить хочет, и правильно!

Ираида ужаснулась и решила поговорить с Люсей. Когда та явилась за чадом, нянечка отвела ее в сторонку и воскликнула:

– Совсем совесть потеряла!

– В чем дело? – скривилась Люся.

– Ребенок избит.

– Она упала и ударилась об угол стола, – соврала Люся.

– Не бреши, ее Виктор ударил, от ревности ума лишился.

– Кто такие глупости про нас рассказывает? – возмутилась Люся.

Ираида не решилась «подставить» Сонечку и туманно ответила:

– Есть люди!

– Знаю, – взбеленилась Люся, – Маринка Руднева, соседка моя, через стенку! Она же в ваш садик девку таскает. Во падла. Сонька просто упала.

– Брешешь, – выпалила Ираида, – по мужикам носишься, вся истрепалась, о дочке подумай! Вот расскажу правду Витьке, худо тебе придется, натянет он твою кожу на барабан.

Люся замерла, Ираида отшатнулась, она испугалась, что шальная баба сейчас ударит ее по лицу. Но тело женщины вдруг напряглось, руки сжались в кулаки, и Люся рухнула на пол, не сгибая колен. Затылок ее уперся в линолеум, пятки заколотили по полу, изо рта запузырилась пена, глаза остекленели, а еще она рычала, как зверь.

Ираида, не чуя под собой ног, кинулась в медпункт, где дежурила Олечка, вчерашняя выпускница медучилища.

Не слишком опытная медсестра, умевшая лишь ставить малышам градусники да мазать зеленкой ссадины на коленках, испугалась не меньше Ираиды.

– Что делать, что? – заламывала она руки.

– Папа маме в рот ложку кладет, – вдруг спокойно сообщила Соня, – а то она язык откусит.

К общей радости, Люся неожиданно быстро пришла в себя и, пошатываясь, увела Соню.

– Вот оно как, – махала перед моим носом руками Ираида, – шиза схватила ее. И ведь давно болеет, раз дочка не пугается.

– Это эпилепсия.

– Все равно она сумасшедшая.

– Нет, вы не правы.

– Да ты дурак совсем! Зачем она тебе?

Я вздохнул и решил продолжить расспросы: