Тушью по акварели
Шрифт:
– Девушка, если вам не к вечеру на вокзал попасть надо, то берите чемодан и идите пешком. – посоветовал мне водитель.
Я вгляделась в длинную череду автомобилей, плотно стоящих друг за другом и печально вздохнула.
– Пешком могу не успеть! – пояснила свое настроение.
– Тогда бегите! – развел руками мужчина.
Еще раз оценив обстановку, решила послушаться мужчину. Взяла чемодан и быстро засеменила ногами, чтобы успеть, если не к подаче поезда, то хотя бы к его отправлению. Ехать всего полдня, и в этот городок много транспорта идет. Но я не знала, кто из руководства едет со мной, и вообще, опаздывать на
В поезд я вбежала растрепанная, мокрая, с чемоданом наперевес. Задыхаясь от длинного пути.
– Я думал, что с вами что-то случилось! – громко и обеспокоенно прозвучал голос Ярослава Иннокентьевича в небольшом пространстве купе.
Я подпрыгнула на месте, и тут же захотела открыть дверь купе и бежать теперь уже в обратном направлении. Но поезд тронулся. От неожиданности меня качнуло, и я полетела бы на столик, но не твердая, уверенная мужская рука босса придержала меня.
– Позвольте ваш чемодан! – встал он рядом со мной, одну руку не убирая с моей талии, а второй тянулся к ручке чемодана, сокращая между нами расстояние настолько, что я чуть-чуть не задохнулась от возмущения.
– Не надо! Я сама. Он небольшой! – строго произнесла я, схватила чемодан и запихнула его под нижнюю полку. Он прекрасно там поместился.
После того, как сумки были разложены, и покинуть пространство вагона уже не представлялось возможным, так как поезд уже набирал скорость. Мне ничего не оставалось, как сесть напротив начальника за столик. Что я и сделала. И тут же отвернулась к окну. Я не представляла, чем мы могли еще заняться. Но у босса были и другие предложения.
Глава 4
Ярослава
– Как твоя сессия? – раздался бархатистый голос Ярослава Иннокентьевича, — Сложно далась? К стати, дорого сейчас учиться?
Перевела взгляд на босса. Он сидел напротив, вытянув руки вперед и сцепив ладони в замок. С края, у окна, позвякивали об подстаканники железнодорожные стаканы. За окном проносились дорожные пейзажи. Лицо шефа было очень напряженное. Но он старательно пытался его расслабить и выглядеть слегка небрежно и расслабленно. Его взгляд, будто сканировал меня. Я ощущала его кожей. Мне казалось, что он улавливает даже движение моих ресниц. Красивые, надо сказать глаза у начальника. Темно-голубые, а при определенном освещении, они кажутся цвета светлого графита. В такие минуты глаза подчеркивают легкую седину в его волосах.
– В каком смысле дорого? Я сама сдала все экзамены и зачеты, — возмутилась я, даже немного обиделась, — если бы я была такой бездарной, то не работала в вашей компании, не находите? Степан Иванович не стал бы меня держать и недели, а я работаю уже не один год. И за спиной не один десяток проектов, — я сильно преувеличивала.
Такое количество можно было насчитать только в том случае, если засчитывать весь стаж, в том числе и стажера, когда я была самым младшим сотрудником проектов, а проще принеси-подай. Я бегала между командами, работающими над проектами. И обеспечивала комфортную работу сотрудникам. И я могла мотаться одновременно между четырьмя-пятью командами, следовательно, за раз было по четыре-пять проектов перед глазами.
– Что ты, я не умоляю твоих способностей. Просто ты учишься на заочном. А в нашем мире за все надо платить. В том числе за свободу. А именно
И опять эта фраза: «За все надо платить», она, будто триггер из далекого подсознания, цепляла потаенные крючки и запускала махину воспоминаний. Которые с трудом я закопала в далеких подвалах памяти. Но уже второй раз за короткий срок она звучала, и отзывалась болью где-то внутри. Я старалась переключиться на пейзаж за окном. На слова шефа. Но в этот раз не получилось. Начальник притих и больше ничего не говорил. Размеренный стук колес вводил в транс. И способствовал погружению в воспоминания прошлого.
Мне было шестнадцать. Я уже смирилась с тем, что никто не заберет меня домой. И новых родителей я не получу. Кому нужна уже почти девушка. Если и брали в нашем детском доме детей, то маленьких. Чтобы умиляться им, воспитывать, да и влияния прошлых родителей и этого места, где мы росли, было минимальным. А может просто для того, чтобы были более беззащитны. Я уже даже переживать перестала по этому поводу. Я училась, много рисовала. И считала дни, когда у меня начнется новая жизнь без руководства этого заведения, без воспитателей и правил.
Я не старалась как-то себя выпячивать. Была спокойной, рассудительной. Никуда не лезла, в группы «дружеские» не входила. Но надо сказать, и в обиду себя не давала. Это многие уже знали за восемь лет моего там пребывания и больше не испытывали судьбу и мой характер. Я ходила одна, держала себя обособленно. Да, можно сказать, была неприметной, как мне тогда казалось и не хлопотной.
Он не появился внезапно. Нет. Мне кажется, он был изначально. С самого первого дня как я оказалась там. Все шушукались, что это или то было закуплено на деньги спонсора. Дети моего возраста ждали закупок. Радовались им. Еще тогда, в первые месяцы думала о том, что маленькие дети больше радуются подаркам и возможностям, которые приходили в детский дом вместе с «благотворителем». А вот девочки постарше как-то без восторга и ожидания ко всему относились. Мальчишки вообще злились. Я думала, что это мужское достоинство обижают его подачки. А девочки просто выпендриваются, взрослых из себя корчат. Но весь ужас их взрослости я поняла как раз тогда, в шестнадцать. Когда одна из моих соседок упала около меня, и я решила ей помочь подняться.
Передо мной будто не деревья мелькали в окне, а опять на ковре сидела девушка с обожжённой от ворса коленкой, и я опять протягивала ей руку. И в тот самый момент, ощущая чей-то цепкий, леденящий душу взгляд. Вдруг моей ноги кто-то внезапно коснулся. От чего я подпрыгнула на месте, чуть не стукнув коленку о столик. Заглянула под столешницу. Оказалось, Ярослав Иннокентьевич просто вытянул свои длинные ноги вперед, и так как пространство купе маленькое, то сделать это, не задев моей ноги, у него не получилось.
– Ты так ведешь себя, будто тебя змея за ногу укусила, а не я нечаянно коснулся, — с легким налетом обиды в голосе, сказал шеф.
– Я задумалась, просто неожиданно было. Извините, — кинула я и отвернулась.
На самом деле, я была ему очень благодарна, так как вспоминать прошлое было сейчас очень неуместно. Да и бесполезно.
– Так, что с твоей учебой? Это тайна, — вернул разговор в прежнее русло начальник.
– Нет, тайн нет. Я сирота, и имею льготы. Учусь на бюджете. Учусь хорошо, — коротко и сухо ответила на вопрос.