Тусовка класса «Люкс»
Шрифт:
Ной украдкой глянул на вопросник в конце главы.
– Ну, – намекнул он, – если нарисовать карту основных торговых путей четырнадцатого века и карту распространения эпидемий бубонной чумы. Будут ли они в основном совпадать и почему? Или не будут и почему?
– А Линдси Лохан вам нравится? – ответила Таскани. – Правда же она супер?
Тут, словно чувствуя, как желательно ее появление, прибыла Агнесс с завтраком и коробкой печенья «Petit ecolier» 12 .
12
«Маленький
– Я взяла вам еще печенье. Вы его хотеть?
Ной и Таскани отказались. Смерив их еду многозначительным взглядом, Агнесс вышла вместе с коробкой. Таскани глянула на Ноя, одна бровь поползла вверх. «Печенье?» Ной не смог удержаться от смеха. Подростки жестоки, жестокость окутывает их как темная аура, и под ее действие попадают те, кто рядом.
Они закончили достаточно рано, чтобы Таскани успела добраться до дома в Коннектикуте, где у нее в четыре был урок верховой езды. Доктор Тейер вошла в столовую и велела Таскани идти в свою комнату. Таскани медлила, играя с изящной статуэткой грума, стоявшей на середине стола.
– Иди, Таскани. Машина ждет. Иди собери вещи.
Таскани изогнулась так, чтобы смотреть в промежуток, который образовывал согнутый материнский локоть, как если бы доктор Тейер была неодушевленной преградой между нею и ее репетитором.
– До свидания, Ной, – сказала она.
– До завтра, – сказал Ной.
– Да, до завтра.
Таскани прошмыгнула мимо матери и ушла. Доктор Тейер лизнула палец и потерла грязное пятнышко на полированной столешнице.
– Хм, – смущенно проговорила она, – и как она?
– Более-менее намерена заниматься. Поскольку мы не знаем, каков будет учебный план того заведения, в котором она в конце концов окажется, я стараюсь уделять внимание развитию основных познавательных способностей, способности рассуждать.
Доктор Тейер посмотрела на него, лицо ее сморщила слабая улыбка.
– Познавательные способности?
Что мог он сказать матери, которая так мало ценила свою дочь?
– Гм, нуда.
Доктор Тейер опустилась на стул, положила руки на стол и сомкнула пальцы. Пальцы были все в кольцах.
– Отнюдь не отсутствие у нее «познавательных способностей» стало причиной того, что ее отчислили из Чоута.
Помня, что доктор Тейер не желала, чтоб он расспрашивал о том, что случилось с Таскани, Ной, не говоря ни слова, подался вперед и выжидательно посмотрел на нее.
– Это была ужасная неделя, Ной, – проговорила доктор Тейер, – меня как минимум трижды вызывали в школу. Приходилось встречаться с дисциплинарными комиссиями, школьным руководством, попечителями, которые друзья наших друзей, – да с кем мы только не встречались. Во всей этой истории она просто оказалась крайней. Конечно, тут не обошлось без какого-то мальчика, но Таскани ведь новенькая, а он – нет, самое простое было обвинить во всем ее, сделать ее козлом отпущения без ущерба для репутации школы.
– Она может вернуться в следующем полугодии? – мягко спросил Ной.
– Ее исключили, Ной. Мы не станем пытаться отправить ее обратно.
Ной прикусил губу, но сдержаться не смог:
– Что случилось?
Доктор Тейер воздела руки к тускло светящей люстре из муранского стекла, словно молила укрепить ее силы.
– Она отправила по электронной почте свою фотографию одному мальчику, который ей нравился, она с ним познакомилась еще здесь, на Манхэттене. Фотографию, которую ей не следовало посылать,
Не марихуану, не кокаин, не то, что сбывают молодежи толкачи в подворотне. То, что можно купить по рецепту. Рецепту психиатра.
– Ее обвинили в том, что она продает их другим ребятам. Мне трудно в это поверить, а вам?
Ною было сложно представить Таскани барыжкой. Хотя, конечно, чего в жизни не бывает.
– Вы знаете, где она берет наркотики? – спросил Ной.
Доктор Тейер смерила его проницательным взглядом.
– Вероятно, дома; я знаю, вы намекаете, что Таскани берет их из моих запасов. Правильно ли я вас поняла: вы спрашиваете, не думаю ли я, что это мои транквилизаторы?
– Нет, я ни на что не намекаю.
– Вы понимаете, что если подобный скандал получит огласку, это уничтожит мою практику? Вы что, думаете, здесь нет сплетен?
Ной покачал головой. Доктор Тейер выглядела разочарованной тем, что он так быстро сдался.
– Я видела, какое презрение написано на их лицах: вот еще одна мамаша еще одной распутной девчонки с Манхэттена, дочка у нее извращенка и чокнутая и совращает наших чудных, наивных, милых деревенских детишек. Как будто я хоть как-то, хоть как-то могу влиять на то, что делает моя дочь. Все эти ночные клубы – туда пускают, даже не спрашивая возраста, и какая разница, есть машина или ее нет, если в городе полно такси. Если другим родителям приходится волноваться о том, что их дети уехали кататься не с тем одноклассником, то здесь у нас великое множество тридцатилетних, которые занимаются тем, что совращают подростков и делают это куда эффективнее, чем любой сверстник. Они ни на одну секунду, ни на одну секунду не могут представить себя на моем месте. Конечно, школьное руководство не собирается докладывать обо всем властям, но если бы они это сделали, – что ж, я, высококвалифицированный, известный в своей области специалист, могла бы сказать «прощай» своей практике. – Она сделала паузу. Ной был ошарашен, интонация доктора Тейер была такова, что смысл слов ускользал от него: временами ему казалось, что она соглашается с тем презрением, что прочитала на лицах школьного начальства. – Я только надеюсь, что сумею доучить ее еще два года, и пошлю в колледж до того, как разразится настоящий скандал, – закончила доктор Тейер.
– Она рано повзрослела, – согласился Ной. Доктор Тейер уставилась на него. Он чувствовал, что она хочет, чтобы он продолжал, хочет услышать его мнение. – Но теперь она уже знает, что такое настоящая взрослая жизнь. Ей уже не придется столкнуться ни с чем, что было бы для нее в новинку. Она достаточно уравновешенная, – «если учесть, какая у нее мать», – мысленно добавил Ной, – по крайней мере была до сих пор. Она создала для себя журнал, и иногда ей нравится учиться. У меня большие надежды на Таскани.
– Полагаю, что раз Дилан сумел окончить школу, значит, и Таскани как-нибудь справится, – вздохнула доктор Тейер.
– Это верно, – сказал Ной, хотя сравнение Дилана с Таскани показалось ему неудачным. С его точки зрения, здесь была большая разница: Дилан был безнадежен, из Таскани еще могло что-то получиться.
– Но Дилан – мальчик, – добавила она.
– Думаю, общественное мнение так же строго оценивает юношей, как и девушек, – сказал Ной, думая о гулянках Дилана, его пристрастии к стимуляторам и вздорных замашках.