Туз Черепов
Шрифт:
«Он чувствует нас, — подумал Фрей, и паника затопила его сознание. — Сейчас он найдет нас!»
Страх обрушился на него, впечатывая в землю подлеска. Это было не желание остаться невидимым, но необходимость. Он хотел зарыться в грязь и исчезнуть. Все, что угодно, лишь бы избежать этого ужасного обвиняющего взгляда. Он был виновным, неверующим, еретиком; если император заметит его, если этот страшный взгляд, как луч света, пронзит его насквозь, он станет прозрачным, и все
Остальные тоже это почувствовали. Их лица исказились от страха, в глазах появилось отчаяние. Как можно победить такой ужас? Фрей знал, что это чувство вызвано силой императора; он уже испытывал его раньше. Но знание не уменьшило страх ни на йоту.
Он посмотрел через плечо и увидел Джез, на лице которой был не страх, а гнев. Она оскалила зубы, которые казались острее, чем обычно. Глаза закатились, как у безумного зверя. Она превращалась; демон в ней пытался выйти наружу. Но это не может произойти, не должно! Хотя как-то раз Фрей видел, как она убила императора, казалось немыслимым, что она сможет сражаться с силой, которая подавляла их.
Один страх превозмог другой, и Фрей схватил ее за запястье, чтобы удержать. Голова Джез со щелчком повернулась к нему, и она посмотрела на него так, словно хотела разорвать его горло зубами. Но тут еще одна рука схватила ее за другое запястье. Пелару. Из них всех он казался самым спокойным, пострадавшим меньше всего. Он пристально смотрел на Джез, она пристально смотрела на него, и напряжение между ними было таким, что Фрею почти стало стыдно, что он при этом присутствует; он словно вторгся во что-то глубоко личное и сокровенное.
Но Джез осталась там, где была, прикованная этим взглядом к земле, и не двинулась.
Наконец, пронизывающий взгляд императора отвернулся от них, и страх тут же прошел. Фрей лежал и тяжело дышал. Он услышал, как дверь «Оверленда» закрылась и вездеход уехал. Но он не осмеливался поднять голову, пока дорога не опустела и не вернулась тишина.
— Что это было? — с круглыми от изумления глазами спросила Ашуа.
— То, против чего мы боремся, — сказал Фрей. — То, что мы получим, если пробужденцы победят. — От перенесенного испытания он пришел в ярость. Император унизил его не в первый раз, и, внезапно, ему очень захотелось помешать пробужденцам опять сделать с ним это дерьмо.
— Кэп, а что с твоей женщиной? — спросил Сило.
Фрей вспомнил о серьге. Он положил руку на ухо, чтобы отсечь шум болота и прислушался.
И ничего не услышал.
Его лицо помрачнело:
— Это штуки работают, когда они достаточно близко, верно? Я хочу сказать, когда мы летаем недалеко друг от друга?
Никто не ответил, потому что не было необходимости.
— Ничего не слышу, — сказал он, и в груди опять поднялась паника. — Словно она исчезла.
— Ну, — сказал Пинн. — План «А» крякнулся.
— Мы должны идти внутрь, — сказал Фрей. — Что-то не так. Звук не должен был пропадать полностью. Что-то…
Большая рука Малвери тяжело легла на его плечо.
— Кэп, мы идем с тобой, — сказал он. — Давай заглянем внутрь, а?
Болото кипело жизнью. Темноту наполняли тысячи звуков, взглядов и запахов. То, что остальным казалось сбивающим с толку шквалом звуков, для Джез было чудесной сложной мелодией. Она слышала все: трепетание спящей птицы на насесте, шаги чего-то многоногого через подлесок, писк лягушки, которую поймали челюсти хищника. Насекомые прорывались через перегной, ночные мошки носились над почти неподвижной водой, лениво текущей к морю.
Так много жизни, и она, мертвая, посреди ее.
Тем не менее, она не чувствовала себя мертвой. Все ее тело отозвалось на появление императора. Ее демон зашевелился внутри, поднялся совсем близко к поверхности и все еще таился там. Она чувствовала его силу. Когда-то она боялась его, но сейчас знала, он не то, чего надо бояться. Он — часть ее.
Из-за болота доносился далекий вой стаи. Маны, в их городах за Погибелью, огромной облачной шапкой, окружавшей северный полюс планеты. Для нее их вой казался музыкой, разжигавшей желание и обещавшей дом. Каждая следующая капитуляция давалась легче. После города азриксов она прекратила сопротивляться; с этого момента изменение пошло очень быстро, и она приняла его.
Но потом появился Пелару.
Она тряхнула головой. «Сосредоточься. Кэп дал тебе работу. Сосредоточься».
Она сидела, сжавшись в комочек, среди ветвей, высоко над землей. Прямо перед ней возвышалась стена, за которой находились здания и палатки самого комплекса. Повсюду виднелись очаги яркого света, которые отбрасывали темноту прочь. Воздух был мокрым и душным.
На стене стояло столько стражей, что подойти к ней незамеченным было невозможно. Но широко раскинувшиеся ветки деревьев наклонялись близко к периметру, и никто на них не глядел.
Потоки света вырывались наружу, освещая болото. На их фоне стражи казались тенями. Как только члены экипажа очутятся на свету, они тоже станут тенями, и даже самым близким стражникам будет трудно увидеть их. Но сначала нужно подняться на стену.
Периметр комплекса соответствовал ландшафту, и поэтому был неровным. Она выбрала то место, где стена выгнулась, и листва закрывала ее от других стражей. Здесь стоял один единственный страж, который перестал даже делать вид, что патрулирует этот участок. Он облокотился о парапет и курил, рассеянно глядя наружу. Кончик его самокрутки сверкал из-за ослепляющей световой занавеси.
Когда она решила, что нужное мгновение пришло, Джез начала. Она пробежала по веткам и прыгнула, неслышно пронеслась через воздух и приземлилась на галерее, шедшей по верху стены. Страж успел увидеть что-то краешком глаза, но не оценил опасность, пока не увидел ее, бегущую прямо на него. Во всяком случае до того мгновения, как увидел ее лицо, блеск глаз и оскаленные, как у зверя зубы. Она бросилась на него и сломала шею раньше, чем он успел позвать на помощь.
Она припала к стене рядом с трупом, с дикой улыбкой на лице. Ее переполняла радость охоты. Вот ради такого стоило ждать. Она хотела еще.