Туз в рукаве

Проходя по вестибюлю отеля «Кенигсхоф» в небрежно накинутой на плечи норковой шубке, Хельга Рольф ловила на себе восхищенные взгляды мужчин. Они с одобрением отмечали ее черный костюм, алую блузку и норковую шапочку. Но простое одобрение не волновало ее — она теперь нуждалась в большем.

Хельга положила ключ на стойку перед портье.

— Я уезжаю завтра в восемь часов утра, — сказала она по-немецки. — Позаботьтесь, чтобы моя машина была заправлена бензином.

— Не беспокойтесь,

— Нет.

Хельга стала надевать шубку в рукава. Подскочил мальчик-рассыльный и помог ей Она поблагодарила его улыбкой и вышла на улицу.

Было холодно, и небо над Бонном было свинцово-серым. Редкие снежинки падали на мокрый и скользкий тротуар.

Было 11.35. Хельга сегодня долго проспала Вчера вечером после ужина она сразу поднялась в номер и легла в постель. А что еще остается одинокой женщине в чужом городе. Ей пришлось даже принять снотворное. Сон был для нее лекарством от одиночества.

Хельга быстро шла по улице и вскоре добралась до торгового центра. Прогуливаясь вдоль витрин, она ловила на себе завистливые взгляды женщин, относившиеся к ее норковой шубке — подарку мужа. Хельга знала, что норковое пальто — это не бог весть какая редкость, но для нее оно всегда было символом роскоши и элегантности Да и на что другое, кроме подарков, годится ее старый муж.

Она задержалась перед одной витриной, чтобы посмотреть на себя в зеркало Сколько лет ей можно дать при ее сорока трех?

Она критически взглянула на свою стройную фигуру, холеное лицо с нежной кожей и синими глазами, белокурые волосы, выбивающиеся из-под шапочки. Она выглядела на тридцать, особенно сейчас, когда холодный восточный ветер разрумянил ее щеки.

Ее взгляд упал на высокого молодого человека, стоявшего на другой стороне улицы и наблюдавшего за ней. По его бейсбольной шапке, черной кожаной куртке, поношенным джинсам и красной ковбойке Хельга узнала соотечественника.

Молодому человеку, наверное, еще не было и двадцати. Он жевал резинку.

Бонн кишел американцами — студентами, путешественниками по Европе на попутных машинах, солдатами-отпускниками и, конечно, неизбежными туристами.

Хельга достаточно долго прожила в Европе, чтобы в ней выработалась неприязнь к ее путешествующим соотечественникам. Особенно ее раздражала жевательная резинка. Поэтому она резко повернулась и вошла в универмаг. Купив какие-то мелочи, она бесцельно побродила вдоль прилавков и опять вышла на улицу.

Молодой американец с жевательной резинкой стоял, прислонившись к фонарю и засунув руки в карманы. Хельга посмотрела на него внимательней и вдруг почувствовала острое сексуальное желание. Этот молодой человек был воплощением юности, весь его облик дышал властной мужественностью. В чертах его лица было что-то славянское: широкие скулы, большие глаза, короткий сильный нос, но это не портило его.

Бросив мимолетный взгляд на юношу, Хельга прошла мимо. Что это пришло ей в голову? По возрасту юноша годится ей в сыновья. Она разозлилась на себя за вызванный интерес к нему.

Хельга свернула на другую улицу торгового центра и пошла в толпе, не оборачиваясь. Почему она решила, что он последует за ней? Совсем ребенок… Она остановилась около обувного магазина. Готовая обувь ее не интересовала (она носила только сделанную на заказ). Ей просто хотелось взглянуть в зеркало, чтобы выяснить, не идет ли юноша за ней. Он шел и, когда она задержалась у витрины, остановился и прислонился к фонарю.

Хельга почувствовала, как в ней поднялась горячая волна. Она больше не ощущала холода и ветра. Неужели он действительно заинтересовался ею? Она поспешно пошла дальше.

Ей встретилось по дороге кафе, и она вошла в него, повинуясь мгновенному импульсу, стянула перчатки и заказала чашку кофе. Она запретила себе смотреть в окно. Дрожащими пальцами вынула сигарету из пачки и закурила. Так она просидела полчаса, чтобы немного успокоиться. Если юноша будет все еще ждать ее, она с ним заговорит.

В 12.30 она погасила сигарету, расплатилась и вышла на улицу.

Юноша стоял на другой стороне улицы, заложив руки в карманы, и по-прежнему жевал резинку. Хельга хотела подойти к нему, но потом раздумала и резко повернулась. Ее страшили возможные последствия этого шага.

Она направилась к отелю, но, сделав несколько шагов, оглянулась. Юноша следовал за ней. Их взгляды встретились, и он с легкой извиняющейся улыбкой коснулся своей фуражки.

— Что вам нужно? — спросила Хельга. Вблизи от него она так ясно почувствовала исходящую от него притягательную силу, что ее колени ослабли. Его улыбка стала шире.

— Вы выглядите такой доброй, мэм… — У него был приятный голос и четкий выговор. — Вы первая такая американка, которую я встречаю. Скажите, и я уйду.

— Нет, вы мне не докучаете, — Хельга злилась на себя за то, что голос выдавал ее чувство. После паузы она сказала: — Я сейчас собираюсь пойти поесть. Вы не составите мне компанию?

Опять эта широкая мальчишеская улыбка.

— С радостью, мэм, у меня уже два дня ничего не было в желудке.

Хельга почувствовала разочарование. «Соблазнительный парень, — подумала она. — Выбрал одинокую женщину, годящуюся ему по возрасту в матери, и теперь нажимает на — сострадание».

— Пойдемте, — сказала она. — Вдвоем есть веселее.

Повернувшись, она пошла по улице до ближайшего ресторана. Юноша шел позади нее, напевая что-то под нос. Почему бы и нет? Он честно заработал свой обед.

Войдя в стеклянную дверь, Хельга оглянулась. Все столики были на шесть персон и свободных не было, везде сидели люди.

Юноша, казалось, не испытывал никакой неловкости. Он взял ее под локоть и проводил к столику, где сидела немецкая супружеская пара с дочерью за своими сосисками с кислой капустой.