Тузы и шестерки
Шрифт:
Аня вела себя смирно, возможно потому, что никак не могла отойти от шока, ноги у нее подкашивались, и Беднякову приходилось чуть ли не тащить ее на себе. Но самое неприятное ждало в подворотне. И это были не террористы с «Калашниковыми» наперевес, а гордеевский «форд», который стоял посреди проезда со спущенным колесом. Адвокат пинал его дорогой туфлей и говорил по мобильному телефону, очевидно с автосервисом. Бедняков со своей ношейразвернулся, чтобы обойти дом с другой стороны, но Гордеев их уже заметил.
— Анатолий?! Ты за мной следил?! Это уже слишком! — И преградил дорогу.
— Пардон, — заметил Бедняков. — Не я первый начал. И вообще, оскорбление при исполнении. Не советую доводить дело до сопротивления властям.
— Прошу прощения, — ответил Гордеев ледяным тоном.
Бедняков подвел свою пленницу к. машине. Гордеев шел следом и напутствовал:
— Никаких показаний не давай. Никаких бумаг не подписывай. Вообще ничего не говори. И ничего не бойся. Через пятнадцать минут я подъеду, за это время они не успеют выкинуть ни одну из своих штучек. А вам, гражданин Бедняков, я заявляю решительный протест по поводу незаконного ареста моей клиентки.
Бедняков хотел промолчать, как подобает джентльмену, но не удержался:
— Во-первых, это не арест, а задержание. Во-вторых, я всего-навсего участковый, как вам хорошо известно. Протест же следует заявлять следователю, ведущему дело. Или прокурору. И вообще, Юра, иди к черту!
Часть третья
ВЕЗДЕСУЩИЕ ВАЛЕТЫ
Денис Грязнов
Наконец из Душанбе позвонил Филипп Агеев. Новости у него были так себе. Он нашел следы старинной любви капитана Беднякова по имени Аня. Фамилия девушки действительно заканчивалась на «-ова» — Портнова. Только вот уже больше четырех лет о ней не было ни слуху ни духу. Именно столько лет назад ее родители погибли во время городских беспорядков, а сама Аня влилась в поток российских беженцев. Больше никто о ней ничего не знал, и доехала ли она до Москвы или вообще до России — бог весть.
Спустя два часа из Таганрога позвонил и Шаповалов. Там дела были словно под копирку. Следы тетки Беднякова, Татьяны Александровны, отсутствовали напрочь. Шаповалов интересовался, что ему делать дальше. Денис попросил его перезвонить вечером, чтобы не выдать своей растерянности и элементарно собраться с мыслями. Но возбужденный Шаповалов перезвонил раньше и сказал, что по последним сведениям Тамара Александровна вылетела в Москву из Ростова-на-Дону, и он следует за ней.
— Слава богу, — сказал Денис. — Звони сразу же по прилете.
Бедняков. 22 и 23 мая
Аню Брусникину Бедняков сдал Шаповалову с рук на руки, вытащил его в коридор и в двух словах описал историю с резниковскими дискетами и стрельбой на Сокольнической площади.
— Бойся! — предупредил Бедняков. — С минуты на минуту объявится страшный адвокат Гордеев.
— С этого бы и начал, — заволновался Шаповалов. — Я сейчас оформлю задержание, но мне нужно подложить твой рапорт. Постарайся подольше адвоката отвлекать, а сам в это время пиши.
— Он со мной разговаривать не станет. Так что отвлекай его сам.
Шаповалов ругнулся и ушел к себе, а Бедняков поспешил сесть за рапорт. Он подумал, что в словах Стаса имелось рациональное зерно: сейчас все решает время. Кто раньше оформит все бумажки, тот и будет прав. После того как они с Гордеевым разругались на ровном месте, Бедняков ни за что на свете не желал позволить утереть себе нос. По мере того как рапорт подходил к концу, Бедняков чувствовал себя все лучше и лучше. Наконец Бедняков закончил и позвонил Шаповалову:
— Ну что у тебя?
— Молчит как рыба об лед.
— А Гордеев?
— Пока бог миловал. Хорош трепаться, Бедняков, неси рапорт!
На столе у Стаса лежал незаполненный протокол допроса. Сам он сосредоточенно строчил представление прокурору, а Аня читала «Московский комсомолец».
— Написал? Ну и чудно, — сказал Шаповалов, обращаясь скорее к Ане, чем к участковому. — Сейчас мы гражданку Брусникину запрем в камеру, пусть посидит среди отбросов дамского общества, соберется с мыслями…
Он закончил свою писанину и вышел, Бедняков следом.
— Погоди, покарауль, пожалуйста…
Бедняков схватил его за грудки.
— В одиночку! — прошипел Бедняков. — В какой-нибудь пустой кабинет с зарешеченными окнами!
Шаповалов попытался освободиться, но Бедняков его не отпускал.
— Да ты в своем уме, Толян?! — зашептал он в ответ. — Где я тебе найду кабинет?
— Найдешь! Ты меня понял?! Хоть к Звягинцеву сажай, пока его нет. Его же нет?
— Ладно…
Бедняков отпустил его. Шаповалов нервно поправил рубашку:
— Ты чокнутый.
Бедняков вернулся к Ане:
— Скажи мне только одно: ты знаешь, кто этот тип, Владимир Андреевич, который хотел получить дискету?
Брусникина не реагировала.
— Хорошо. Побожись, что не знаешь, и я от тебя отстану. На некоторое время.
— Не знаю, Толечка, честное слово не знаю!
У Беднякова оставалось еще триста вопросов, но он пообещал временно оставить ее в покое, и приходилось держать слово.
Был шанс найти владельца синей «ауди» по ном — ру, но особых иллюзий по этому поводу Бедняков не испытывал. Либо автомобиль числится в угоне, либо номер липовый, не с лопухами же иметь дело приходится.
Опасения подтвердились. Номер принадлежал «Москвичу-412» 1981 года выпуска. Бедняков на всякий случай перезвонил владельцу, поинтересовался, не свинчивали ли у него недавно номерной знак. Тот страшно удивился и сказал, что все в порядке. Была и другая возможность: поскольку Владимир Андреевич машину свою изрядно помял, он, возможно, уже сдал ее в ремонт, зачем откладывать в долгий ящик? При этом он наверняка воспользовался услугами какого-нибудь мастера-одиночки. Спрашивается, сколько таковых по Москве? Тысяч десять, наверное.