Тварец культуры
Шрифт:
— Продолжайте, — светясь искренней радостью, сказала Раечка.
— Кроме животного, — продолжал писатель, — у вас есть еще одно чисто человеческое качество — вы умеете нравиться. И у вас есть чем нравиться.
— Цвету и пахну, — сказала Рая. — Я, конечно, подозревала, что все это у меня есть, но не такого высокого класса. А что вам больше всего нравится в женщине, когда она с вами?
— Когда она, как птица, бьется в моих руках, — усмехаясь, сказал писатель. — Я не сомневаюсь, что у вас это получается превосходно. Тому, кому достается это лакомое блюдо, можно позавидовать. Вы часто по прихоти меняете мужчин?
—
— Но не гнушаетесь связью и с целью выгоды?
— Что делать — жизнь суровая штука, — сказала Рая. — Я действительно иногда использую мужчин, хотя они думают, что используют меня.
— Кстати, — вкрадчиво сказал писатель, — а сейчас есть у вас друг?
— Я похожа на одинокую несчастную женщину? — с вызовом спросила Рая, вздернув головку. — Есть такой анекдот. Если вы видите женщину, которая идет высоко подняв голову, это значит у нее есть любовник. Если она держит голову прямо — у нее тоже есть любовник. Если смотрит вниз — и у нее есть любовник. Если у женщины есть голова на плечах — у нее обязательно должен быть любовник. — Рая вспомнила о Сергее Валентиновиче и безо всякого перехода спросила писателя, какого он мнения о Брежневе. Тот слегка опешил:
— Я стараюсь о нем не думать. — И, улыбнувшись ей как сообщнице, добавил: — Чтобы не волноваться. У меня и так хватает неприятностей.
Когда они вышли на улицу, писатель не очень решительно спросил; — «Я поеду с вами?». Он смотрел на Раю жалостливо, как голодная собака. Рая с сочувственной улыбкой покачала головой: «Сегодня еще рано». «А завтра будет поздно, как однажды выразился вождь мирового пролетариата». «Не будет», — уверенно сказала Рая и соблазнительно покачивая бедрышками, направилась к такси.
На следующий день утром директор вызвал Раю и, торопливо складывая бумаги в кожаную папку, тоном не терпящим возражений, предложил: «Покажись!».
— Вы куда? — спросила Рая, закрыв дверь и шустренько стягивая с себя трусики.
— На партактив. Надо подзарядиться. Могут дать слово, — отрывисто говорил он, не отрывая от нее глаз и в то же время наощупь перебирая какие-то бумажки. — Ну, все, теперь порядок. Я пошел…
Вернулся он с партактива озабоченный, хмурился, жевал губами. Сразу же созвал сотрудников. Значительно помолчал, откашлялся, давая понять, насколько важные вещи он сейчас обнародует.
— Райком дал установку всемерно усилить идеологическую борьбу. Как только мы ослабляем ее, враг сразу же активизируется, лезет изо всех щелей, расшатывает у людей веру в торжество окончательной победы коммунизма. Всякие отщепенцы, вроде Сахарова и Солженицына мутят воду. В каждом зарубежном фильме, в каждой книге содержится в той или иной дозе буржуазная пропаганда. Даже в выступлениях на гражданских панихидах несут все, что бог на душу положит. Я был на днях на панихиде. Вот что там говорил один выступающий: «Жестокие удары судьбы преждевременно оборвали жизнь нашего дорогого друга». Чьи, спрашивается, удары? Намек ясен. Или такое: «Из-за трагических обстоятельств покойник не мог в полной мере раскрыть свои способности». Что это за трагические обстоятельства? Нет, это не безобидные фразы. Они тоже по-своему подрывают наши устои, потому что подавленные горем люди очень восприимчивы ко всякой заразе. Пора вам кончать с благодушием. Надо проявлять бдительность. Бдеть! Не ждать, пока петух клюнет в одно место. Лично мне не дают спокойно спать наши, как их там, эйфористы. Они умело маскируют свои мысли. У них чуть не каждая фраза с двойным дном. А мы создаем все условия, чтобы они могли обделывать свои темные делишки… Пора кончать с этим, товарищи!
После совещания все еще возбужденный директор задержал Раю, спросил, как прошла последняя встреча «афегастов».
— Как обычно, — сказала Рая. Она была не в духе. Белых с ней вежливо раскланялся и только. Не подошел, не сел рядом. — Шумели, спорили, читали свои идиотизмы. Если интересно — я все записала.
— И чего они носятся с этими дурацкими мыслями, как племенной жеребец со своими яйцами, — возмущенно сказал директор. — Да я сам, если захочу, могу выдавать хоть по десятку каждый день.
— Ну, хоть одну выдайте, — насмешливо предложила Рая. Директор замялся: — Минутку. Ну, пожалуйста. Женщина без зада, что петух без хвоста.
Рая рассмеялась: «У вас одно на уме». Ее ирония задела за живое Лысого.
— Интересно, что это за одно у меня на уме? — сердито спросил он, хмуря свои густые брови.
— Извините, — спохватилась Рая. — Я ничего не имела в виду. Просто неудачно пошутила.
К счастью, директор ценил себя значительно выше, чем окружающие и чтобы кто-то посчитал его пошляком или дураком — такое просто не могло прийти его светлую голову.
После того, как состоялась церемония демонстрации обнаженного зада, Рая нахально спросила директора Дворца культуры, почему он всегда только смотрит на нее и ничего другого себе не позволяет.
— Потому и не позволяю, что это против моих нравственных принципов, — веско сказал Лысый. — Как член партии, я обязан соблюдать Устав, блюсти десять заповедей коммунистической морали. А посмотреть не грех, не разврат. У тебя хорошее телосложение. Я смотрю на тебя как на произведение искусства. — Он надел очки и уткнулся носом в бумаги, давая понять, что разговор окончен.
Этим же вечером произошло одно незначительное происшествие, резко ускорившее развитие событий. Белых пригласил Раю на вечер в дом работников искусств. «Будет хороший концерт, — сказал он по телефону, — потом поужинаем в ресторане». Концерт, ресторан — это тебе не просто нырнуть в постель, это уже на пути к более серьезным отношениям. До сих пор вместе они не показывались на людях. Рая пораньше ушла с работы, съездила домой, принарядилась. В назначенный час Сергей Валентинович — одетый как всегда с небрежным тиком — встретил ее у ЦДРИ с букетом цветов.
«Ооо!» — Раечка рассмеялась тихим воркующим смехом и поцеловала кавалера в губы. Они чинно под руку проследовали через вестибюль — ни дать ни взять счастливая пара молодоженов. В одном из залов была выставка фотографий и Сергей Валентинович предложил осмотреть ее.
Они переходили от одной фотографии к другой, как вдруг Белых дернулся, будто его перетянули хлыстом. К ним подошла худощавая, улыбающаяся блондинка с короткой стрижкой, одетая в строгий, хорошо сшитый костюм. Она, улыбаясь, поздоровалась с Сергеем Валентиновичем и окинула Раю быстрым оценивающим взглядом. «Твоя новая подруга?» — чуть насмешливо спросила она. Белых смутился, хохотнул и отрекся от Раи: «Нет, просто знакомая, вместе работаем». И вежливо предложил Рае: «Идите в зал, я сейчас приду». Рая даже опомнится не успела.