Тварец культуры
Шрифт:
Писатель проснулся рано утром, тихонько поднялся, стараясь не разбудить Раю. Умылся, сварил кофе, подошел к балконной двери. Занимался серый день. По дорожке через скверик напротив дома шли ранние прохожие.
Заспанная Раечка включила видик. Дама в спортивном костюме командовала: «Втянем внутрь половые органы. — Она прижала ладонь к соответствующему месту. — Затем подтянем половые органы вверх, к желудку.
Белых больше не звонил Рае, но за четверть часа до начала заседания кружка зашел в приемную директора. Рая встретила его настороженно-отчужденно, хотя и окинула быстрым цепким взглядом. В руках Сергея Валентиновича ничего не было.
— Что тебе нужно? — холодно спросила она. Фотографа смутил такой прием. Он попробовал пошутить:
— Почему такой мрачный тон? В ответ прозвучало ледяное:
— Извини, мне некогда…
— Да, но… — сказал Сергей Валентинович. — Я хотел объяснить…
Рая подняла на него взгляд, улыбнулась своей прежней светлой детской улыбкой — на мгновение ему показалось, что все обошлось — сказала мягко и доверительно, как самому задушевному другу:
— У меня есть другой, и я его люблю.
— Так быстро? — только и нашелся что сказать фотограф.
— Да. Как умею.
Говорить больше было не о чем. Сергей Валентинович круто повернулся и вышел из приемной. Однако же на заседание кружка Рая пришла, дружески как свой человек поздоровалась со всеми. Она внимательно слушала выступающих, что-то записывала в блокнот. Все было, как обычно. Шумно, подчас с горячностью обсуждали каждую фразу, руководитель литобъединения степенно подводил итоги вспыхивающих дискуссий, мягко останавливал тех, кто, увлекшись, переходил на крик. Рая тихо, как мышка, сидела в своем уголке и писала. Среди прочих выступал и Белых. У него было затвердевшее лицо, отрешенный, неподвижный взгляд.
Утром следующего дня, едва директор появился, Рая скользнула к нему в кабинет. Тихим голосом, с кротким выражением своего овального ангельского личика она читала:
— Эволюция. Сначала делают ручными, потом подручными. Добро должно быть с кулаками, на худой конец с середняками.
Лысый после каждой фразы ерзал, едва не подскакивал на стуле. Лицо его налилось кровью, глаза округлились.
— Степень свободы зависит от размера клетки. Руки вверх! Единогласно! От смешного до великого один съезд.
— Скандал! — завопил директор, вскакивая на ноги. — Как они смеют?! У нас под носом настоящее антисоветское гнездо. Немедленно пишу докладную записку в горком. Не дай бог кто-то упредит и доложит раньше. Главное успеть, самим дать оценку… Запиши мне все эти идиотизмы. Да поживей. Наконец-то мы разоблачим эту банду!
Через два часа с докладной в коричневой кожаной папке директор мчался в горком. Как потом оказалось, самые злые фразы принадлежали Сергею Валентиновичу. Рая не докладывала о них раньше.
Членов кружка по одному вызывали в горком на допросы, то бишь на беседы. Очередное заседание кружка было очень похоже на панихиду, когда один выступает, а остальные утирают слезы,
За столом лицом к «аферистам» сидели члены трибунала, то есть комиссии по расследованию, в числе которых был и директор клуба. Рая, как ни в чем не бывало, устроилась в зале. Рядом с ней был давешний молодой мужчина спортивного вида в сером костюме. Это по его просьбе она задавала вопросы о Брежневе. Докладывал Лысый.
— В то время как советский народ тесно сплоченный вокруг родной Коммунистической партии с невиданной энергией и энтузиазмом строит светлое будущее, борется с происками империалистической идеологии, рядом с нами совершается гнусная идеологическая диверсия… — И далее в том же духе. Гневный голос директора заполнял все пространство маленького зала. Потом выступили другие члены комиссии.
Дали слово и кружковцам. Они пытались спорить, протестовать, но, их не стали слушать. Все было решено заранее. Один Сергей Валентинович не проронил ни слова. Он сидел бледный, стиснув зубы. Он все понял. Растерянный, огорченный писатель с изумлением посмотрел на Раю. Она отвернулась.
Да, еще оргвыводы. Освободили от руководства лабораторией и исключили из партии по месту работы профессора, исключили из партии Белых. Переизбрали старосту. За некоторыми членами кружка установили негласную слежку. Рая стала референтом, директор повысил ей оклад на 50 рублей. На вопрос писателя: «Как ты могла это сделать?!» — она дерзко ответила: «В гробу я видела всех вас. В белых тапочках…».