Твари в бархатных одеждах
Шрифт:
Когда Йелль исполнилось семнадцать, а Леосу восемь, их мать погибла в дорожной аварии. К тому времени Леос полностью перевоплотился в мальчика, но Тварь росла в нем, как он рос в утробе своей матери. Тварь не была той девушкой, в которую младшая дочь выборщика превратилась бы при должном воспитании. Она была существом, которое всю жизнь мучили, гнали, подавляли. И она испытывала гнев.
Вскоре после смерти своего любимого котенка Йелль перестала бить мальчика. Теперь она играла роль его матери, а значит, могла отослать его или наказать. Однако старшая сестра редко использовала свою власть над ним, помня,
К тому же теперь Леос был предан ей. Если он дрался с местными мальчишками, оказывалось, что его противник плохо отзывался о Йелль. А если Леос вступал в бой, он всегда выигрывал. Эммануэль стала защищать Леоса, заботясь о нем куда лучше, чем его настоящая мать.
Но Тварь уже отведала крови. Двое мужчин, которые ничего не значили, и сладкая, спелая Наташа. Тварь поняла свое предназначение, когда ее коготь проткнул нежную, как персик, плоть. Все женщины (за исключением Йелль) были отвратительными. Порождения зла. Тварь была создана, чтобы убивать женщин, чтобы стать бичом для женского рода, подобно тому, как Сигмар был бичом гоблинов.
В университете Леос учился искусству фехтования у великого Валанкорта, и вскоре его клинок обагрила кровь.
У Твари было странное отношение к мечу. Ей нравилось лизать его, ощущая на языке легкий привкус крови, но она никогда не воспринимала его как коготь. Оболочка-мальчик тоже дралась на дуэли только с мужчинами.
Первым «когтем» стал охотничий нож, который некогда принадлежал отцу Леоса. Тварь любила его, и по сию пору у нее были связаны с ним приятные воспоминания. После первых убийств, пока сталь еще оставалась влажной, Тварь зажимала нож между бедрами, чувствуя, как его рукоятка упирается в запретное место.
Позже Тварь придумала более удобные когти и стала чаще покидать мальчишескую оболочку. У Йелль было так много милых платьев, красивых побрякушек и прочих интересных вещей… И перчатки Твари, заканчивающиеся острыми коготками, хорошо сочетались со многими нарядами сестры.
Тварь по-прежнему считала, что женщины отвратительны. Они были слабыми и глупыми, в отличие от нее. Тварь хотела совокупляться только с мужчинами, чувствовать их грубые, волосатые тела. Даже оболочка-мальчик не питала романтических чувств к слабым девушкам при дворе, которые танцевали с ней на балах. Говорили, что она разбила сердце Клотильде Аверхеймской, но на самом деле обида заключалась в элементарном отсутствии интереса. Иногда Тварь примеряла платья своей сестры, чувствуя, как похоть гложет ее душу.
Обычно Тварь пряталась внутри Леоса, выбираясь наружу, только чтобы нанести смертельный удар. Но во время охоты она часто наряжалась как на бал, выбирая зеленое бархатное платье и такой же плащ.
Однако Леос ненавидел себя за то, что поддается желаниям Твари. Несколько позже он тоже стал убийцей. Он расправлялся с врагами элегантно, мечом, а Тварь терзала свою добычу когтями. Они так и не стали единым целым, продолжая неустанную битву.
Жертвы в Альтдорфе всего лишь замыкали длинную череду убийств. Просто в последнее время Тварь стала более свирепой и утратила осторожность, не оставляя Леосу времени на то, чтобы замести следы.
Борьба за право управлять этим телом не прекращалась ни на минуту.
Как и следовало ожидать, в конце концов, победила Тварь.
8
Комната графини Эммануэль заполнилась людьми. Откуда-то появились солдаты и слуги. На правах выборщика Йоганн отдавал распоряжения.
Множкин позвал придворного врача. Лекарь уложил Микаэля Хассельштейна на кушетку и принялся обрабатывать его рану. Жрец едва не лишился глаза, а его верхняя губа была порвана, что могло повлиять на его способность членораздельно изъясняться. Тем не менее, его жизни ничто не угрожало. Эммануэль была невредима. Она всего лишь упала в обморок, и брат - все еще трудно было думать о виконте как о сестре графини - накрыл Йелль своим плащом, пока переодевался в одно из ее платьев.
Больше всего Йоганн и Харальд беспокоились о Розане. Провидица перешла на новую стадию транса, обернувшуюся тяжелым сном. Леос прожил всего несколько минут после того, как нож Харальда пронзил его сердце, и умер, не проронив не слова.
– Мы никогда не узнаем причины, - сказал Харальд. Йоганн догадывался, что капитан ошибается.
– Розана знает, - возразил он.
– Наверное, лучше бы ей не знать…
Кляйндест аккуратно вытащил нож из груди Твари, вытер его о брошенный бархатный плащ и убрал в ножны.
– Зеленый бархат, - заметил он, потерев дорогую материю между пальцами.
– Сколько было проблем из-за этого дерьма.
Йоганн поднял Розану и понес ее прочь от тела Леоса. Она несвязно бормотала, борясь со своим сновидением.
Барон вышел из гардеробной графини и, найдя комнату с кроватью, осторожно уложил девушку. Обстановка в помещении была скромная. У комнаты вообще был нежилой и безликий вид, как у гостевых покоев в трактире. Он попал в спальню Леоса.
Единственное, что указывало на личность ее обитателя, - это камеи на комоде. На маленьких дешевых портретах были изображены молодые мужчины - герои Империи, популярные актеры, сыновья выдающихся семей. Йоганн узнал свое равнодушное лицо в этой коллекции. На крюках, вбитых в стену, висело несколько хороших мечей.
Розана скоро проснется сама. Он мог оставить ее на время.
В приемной вокруг графини суетились заботливые слуги. Лицо красавицы превратилось в изысканную маску. Никогда прежде Йоганн не замечал разительного сходства Эммануэль с Леосом. В нормальных условиях младшая сестра была бы красивее старшей. Однако во всем этом деле было слишком мало «нормального». Интересно, как много знала его коллега-выборщица, о чем догадывалась, что подозревала…
Затем барон подумал о Вольфе. Его брат все еще бродил по городу, несчастный и запутавшийся.
Эммануэль тихо и серьезно отдавала какие-то приказы Даниэлю Дорри, одному из своих вассалов и, если верить слухам, любовнику. Гладко выбритый молодой человек внимательно слушал.
Харальд разглядывал изуродованную топором дверь. Эммануэль знала, кто сразил ее «брата», и, судя по всему, говорила с Дорри о капитане. Похоже, у Кляйндеста вошло в привычку убивать родственников выборщиков. «На этот раз, - дал себе слово Йоганн, - стражник не пострадает из-за своих действий». Любой из них сделал бы то же самое. В конце концов, так оно даже лучше для бедного Леоса. Забавно, сегодня утром барон считал убийцу монстром, и вот уже Тварь превратилась в «бедного Леоса».