Твари
Шрифт:
— Да я, понимаешь, обстоятельства, — смутился отставной майор.
«Не надо никого нести. Уже пришли», — сообщил тошав.
Стена травы расступилась, показался сплетенный из очищенных ветвей забор. Высотой в полтора человеческих роста, да еще обмазанный глиной, он казался непреодолимым препятствием.
— А как попадем внутрь? — спросила Ксения, прислушиваясь к звукам, доносящимся из травы.
«Перелезете», — буркнул тошав. Он подпрыгивает, копыта звонко ударяют в землю, трехпалые руки цепляются за выступы. Мелькают пейсы, словно мокрые кошачьи хвосты, дробно стучат копыта по сухой глине — через считанные мгновения тошав сидит верхом на заборе, в круглых глазах читается плохо скрываемая насмешка — слабо? Алексей легко отталкивается от пружинящей земли, кончики пальцев касаются края забора, сообщая дополнительную энергию телу.
— Теряешь нюх, Ёдя! — покачал головой Алексей. — Забывать стал, с кем имеешь дело.
Тошав сидит на ограде, словно кот на заборе, глупо свесив лапы. Люди стоят прямо. Мужчина смотрит вниз, выбирая место для прыжка. Женщина оглядывается на заросли травы и кустарника, высматривая не в меру любопытного крокодила. Тошав машет рукой — ладно, мол! — сползает на пузе с ограды. Люди приземляются легко, почти бесшумно.
Шли, внимательно глядя по сторонам. Иногда Алексей замечал торчащие из земли припорошенные шипы. Ветви некоторых растений выглядели слишком ровными, а обломки сучьев нехорошо блестели густой и прозрачной жидкостью. Ксения «достопримечательности» не рассматривала. Ствол неотрывно глядит тупым черным глазом в затылок тошава, указательный палец лежит на спусковом крючке. Алексей тоже поглядывал на проводника, но не забывал и по сторонам посмотреть. Рычание ходячих крокодилов давно стихло, в лесу царствует глухая тишина, но именно это и настораживало. Живности в этих краях хоть отбавляй, сказывается отсутствие зимы и трепетная забота населения. Такой мертвой, буквально кладбищенской тишины быть не может! Алексей уже собрался задать соответствующий вопрос тошаву, даже рот открыл… дерево неподалеку сдвигается с места. Луч света, пробившийся сквозь листву, гаснет. Чуть слышно чавкает влажная почва.
— Замрите! — шепчет Алексей.
Опускается на корточки, автомат прыгает в руки. Низкорослые кусты скрывают почти полностью. Медленно отодвигает стволом ветку, взгляд устремляется на странное дерево. Вроде ничего особенного, темная кора в зеленых пятнах, ствол сужается к верху, какие-то проплешины, вершина сломана наискосок. Выглядит, будто медведи драли, сучья отгрызли и верхушку отломали. «Странные тут медведи, — подумал Алексей. — А может, бобры такие»? Умные мысли прерывает срывающийся на шепот голос Ксении:
— Леш, это крокодил! Тот самый, что на меня смотрел!
— Очаровала, значит. Черт!
«Дерево» шевельнулось. Верхушка слегка наклоняется. Виден глаз, наполовину прикрытая веком радужная оболочка горит оранжевым огоньком. Вытянутые челюсти размыкаются, высовываются кончики клыков. Передние лапы смешно вытянуты вдоль туловища, как у солдата по команде «смирно».
— Он думает, что мы его не видим! — шепчет девушка.
— Ага.
— Но скоро он перестанет так думать!!
— Ну?
— Делай что ни будь!!! — шипит Ксения, словно ошпаренная змея.
— Щас! Ёдя, здесь ловушки на каждом шагу. Но крокодил чувствует себя, как дома.
«Видимо, он их обходит», — блеет тошав.
— И через ограду перелез, — подсказала Ксения.
«Умеет, что делать, — горестно затряс клювом тошав. — Но опасаться не стоит, он боится ловушек и не пойдет дальше».
— Да ну? — усомнился Алексей.
«Смотрите внимательнее»!
«Прямоходячий» крокодил стоит на краю подозрительно красивой полянки. Трава ровная, будто только что подстриженная, стебелек в стебелек и ни одного цветочка или постороннего растения.
— Допустим, там западня. А дальше?
«Мы идем по лесу, наполненного «сюрпризами». Каждая ловушка смертельна. Животные это чувствуют и не заходят в лес».
— А забор тогда для чего!? — в один голос восклицают Алексей и Ксения.
«А для защиты от дураков! Идите дальше и вы увидите, что он нас не тронет».
Крокодил действительно держался в отдалении. Люди шли, поминутно оглядываясь и держа оружие наготове. Хитрое земноводное выбирало момент и быстро перебегало на другое место следом. Крокодил становился похож на мультяшного персонажа, карикатуру на свирепого хищника. Алексей идет последним, на расстоянии вытянутой руки, ступая след в след. Он пытается сосредоточиться на преследователе, услышать мысли — если они, конечно, есть у крокодила! — почувствовать настроение. Понятно, что он сильно голоден, иначе не рисковал
Лес становится гуще, деревья мельчают, преобладает кустарник. Тропа сужается, люди идут, словно по узкому тоннелю. Алексей глубоко вдыхает вкусный лесной воздух, от необыкновенного смешения запахов даже голова кружится. Куда там земным духам и одеколонам от кутюрье! Им, кутюрье, здесь только мусор бы доверили собирать. В этом мире нет смены времен года, вспомнил Алексей. Север с его лютыми холодами и ветром где-то далеко — по здешним меркам! — и там обитают злые демоны, убийцы всего живого. А здесь всегда тепло, растения цветут и плодоносят круглый год, непрерывно. И потому быстро умирают. Лес поражает дикой мешаниной цветов, плодов и гниющих останков. На одном и том же дереве соседствуют набухающие почки и зрелые ягоды, а земля вокруг усеяна желтыми и красными листьями. Идиллию т. н. «буйства природы» нарушают идеально ровные полянки и кривые, лишенные листьев деревца, чьи искривленные ветви подозрительно похожие на клещи. «Красивый мир. Даже не верится, что в такой красе появилось племя людоедов, наимерзейших тварей, лишенных совести, чести, даже самой примитивной морали»! — подумал Алексей. Руки зачесались от желания снести тошаву головенку.
— Леш, а чего мы по земле топаем? Почему нельзя было по верхушкам скакать? — врывается голос Ксении в мысли.
— Чего? Каким верхушкам?
— Ну, как в горах! Прыгали бы с дерева на дерево.
— А-а. Нет, не получится. Вершины тонкие, мы бы проваливались. Пришлось бы, как тарзанам прибитым, по веткам скакать. Мне не нравится.
— Потому что ты толстый кабан в железе. А я девушка хрупкая и вся в белом. Как было бы красиво! — вздыхает Ксения.
— Я толстый? — вытаращил глаза Алексей. — Ах так? Ладно, когда хрупкая девушка в белом зацепится штанами за сучок или еще за что ни будь и повиснет, как шнурок, то сниматься с вешалки она будет сама!
— И ты не станешь меня спасать? — притворно потупила глазки Ксения.
«Эй»!
— Посижу, подумаю, взвешу все за и против.
«Э-эй»!!! — орет тошав так, что в висках ломит.
Кустарник расступился. Лес словно срезан огромным тесаком, темная линия деревьев бежит в стороны, охватывая равнину мохнатыми клещами. Гладкое, как бильярдный стол, укрытое со всех сторон лесным массивом поле тянется на полтора десятка верст — на глаз прикинул Алексей, аж до горного хребта. Хмурые волны камня презрительно теснятся в стороне, макушки блестят снеговыми колпаками. На фоне мрачных скал приятным диссонансом выделяются строения из белого камня. Стены кажутся мохнатыми из-за густых зарослей каких-то ползучих растений. Удивили крыши. Обычно конусовидные, со шпилями. А здесь плоские, да еще с загнутыми краями наподобие китайских пагод. (ТЕ САМЫЕ КРИСТАЛЛЫ ДЛЯ СБОРА ТЕПЛА!!!!!) Вдобавок ко всему блестят и переливаются. С неба льются невидимые лучи отраженного солнца, порхают разноцветные крыластые насекомые, травяной ковер дышит теплом и природной парфюмерией. Идиллическую картинку портит ровный строй. Шеренга рослых мужчин и женщин в набедренных повязках, с наголо обритыми головами неподвижна. Люди стоят молча, вплотную друг к другу, не шевелясь. У каждого на правом плече лежит дубина с шипастым утолщением на конце, левая рука покоится на верхней кромке сплетенного из гибких прутьев щита. И мужчины и женщины одинаково обнажены, если не считать куска холстины на гениталиях, но никто не таращится друг на друга, никто не разговаривает и, кажется, даже не мигает. До шеренги воинов — а это именно воины, кто же еще? — полсотни шагов.
— Девяносто пять человек. Мужчин и женщин. Так вот как выглядят ваши рабы, Ёдя! — сквозь зубы произносит Алексей.
«Я клянусь самым дорогим, что никаких рабов не будет, если мы победим, господин майор»! — забормотал тошав, медленно отступая за спины людей. Ксения срывает с плеча автомат, затвор в тишине лязгает неестественно громко, словно оружие размером с пушку.
— Не стреляй! — жестом останавливает Алексей.
— Почему? Их немного, перебьем!
— А потом? Тут целый город, не дворец. С ножиками штурмовать будем?