Твердые реки, мраморный ветер
Шрифт:
– Такие необычные, совершенно чистые и пронзительные чувства, – мечтательно произнесла она. – Я точно буду ебаться в ОСах, ну хотя бы иногда:)
– Будешь, будешь ебаться, но давай не сейчас.
– А что сейчас?
На этот вопрос у Серены ответа не было.
– Кстати, ты уверена в том, что вернувшись в бодрствование, мы будем все помнить?
– Не уверена. Но надеюсь.
Они снова помолчали.
– В мире бодрствования как-то было полно всего – книги, плавание, теннис, практики, а тут – как рыба на берегу… ну хорошо.
– Фиг знает…
– Почему бы не исследовать?
Серену эта идея явно заинтересовала, но Берта энтузиазма не проявляла.
– Исследовать…, – пробормотала она, – да можно и исследовать, только…
– Ну что?
– Только вряд ли ты что-то поисследуешь.
– Но почему? Мы можем летать, мы сейчас можем вот хоть те горы перелететь. – Серене явно не сиделось на месте.
– Можем перелететь…, – вяло согласилась Берта, – только я бы тебе не советовала этого делать.
– Но… почему, блин?
– Ну подумай сама, подумай. Ну какие тут могут быть "за горой"? Тут нет географии Серена, разве не ясно? Мы в мире ОСов, тут вообще другой мир, другой. Нету никаких "за горой".
– То есть как нет, – не поняла Серена. – А что есть?
– А ничего там нет.
– В каком смысле?
– Ну в прямом, в прямом – нет там ничего, ну это же совершенно ясно, ну ты в самом деле как ребенок. Нет никакой полянки, нет никакой реки и гор нет – всё это есть только в том смысле, что мы поддерживаем этот образ, потому что нам Томас вбил его в головы. А что там за горами? Мы не создавали образа того, что "за горами", поэтому там ничего нет, ну я не знаю – как это будет восприниматься, если хочешь – попробуй, скорее всего какая-нибудь белесая муть, и возможно, что потеряется осознание, так что погоди пока проверять.
Серена выглядела чувствующей себя не в своей тарелке.
– Стало как-то неуютно, – призналась она. – То есть всё вот это есть, потому что мы это поддерживаем сами своим воображением… нет, Берта, тут что-то не сходится.
– Что не сходится?
– Детали.
– Что?
– Посмотри, – Серена ткнула пальцем в полянку, – лети сюда.
Серена переместилась на поляну и легла на нее животом.
– Смотри сюда!
– Ну?
– Смотри – травинки, комочки земли, зазубринки на травинках, понимаешь?
– Да. Мы не представляли себе всего этого.
– Вот именно.
Берта задумалась.
– Есть два варианта. Первый – мы попали не в случайно выбранный мир, а в такой, который до нас уже кто-то сформировал своей фантазией. Он или они продумали эти травинки…
– Что, вот прямо каждую травинку продумали? Нет, невозможно! Сто тысяч травинок продумать? Нет.
– Я пока не уверена, что это невозможно, – настаивала Берта. – Тысячу или десять тысяч – вопрос времени…
– То есть Томас сидел тут десять лет и травинки выдумывал? – Рассмеялась Серена.
– Да,
Берта не стала перелетать, а просто исчезла с одного места и появилась на другом – у самого края леса.
– Смотри здесь!
Серена переместилась к ней.
– Смотри!
Берта снова показывала на травинки, и Серена увидела, что край полянки, примыкающий к лесу, размыт. Выглядело это очень странно, как будто кто-то приклеил картинку с травой к картинке с лесом, но швы заделал недостаточно тщательно.
– Кажется, я поняла, – кивнула Берта. – Не нужно воображать миллион травинок. Достаточно квадратного метра, а потом просто покрыть ими всю полянку.
– То есть квадратные метры идентичны?
– Я думаю, да.
– Проверить не получится, трава очень ровная, никаких там необычных травинок, повтор которых мы могли бы найти.
– Нет необходимости, – твердо произнесла Берта. – Я точно уверена, что так оно и есть, но сейчас я начинаю понимать, что во всей этой созданной картинке есть что-то, что ею не является – это как панорама, где сначала перед зрителем растут реальные кустики, а ближе к стене панорамы они незаметно переходят в нарисованную картину.
– Река?
– Река, – кивнула Берта. – Она настоящая. Понятия не имею, почему я в этом уверена и что это вообще значит, но она – реальное существо, а не картинка.
– Ни фига себе "картинка", – пробормотала Серена, срывая травинку и поднеся ее к лицу. – Абсолютно реальная… ты что??
Берта беззвучно ржала.
– Ты что ржешь?
– Эврика! – Наконец произнесла Берта. – Доказательство готово:)
– Доказательство чего?
– Сорви травинку еще раз и посмотри – что остается!
Серена аккуратно взялась за травинку, потянула ее на себя, чувствуя ее легкое сопротивление, потянула сильнее и оторвала ее, но… хотя оторванная травинка осталась у нее в руках, на том месте, где должен был быть обрывок, торчала совершенно целая и невредимая травинка!
– Ого! – Только и нашла что она сказать.
– Я права – просто картинка.- Торжествующе сказала Берта.
– А откуда же в моей руке еще одна?
– Оттуда же, откуда все остальное, откуда все толстые хуи – ты знаешь, что травинка должна оказаться в твоей руке, она там и образуется.
– Ясно. Река, значит…
Они обе переместились к реке и сели на ее берегу.
– Река совсем другая… я чувствую это, но не понимаю – как именно.
– Я тоже.
Несколько минут они сидели, всматриваясь в медленный поток.
– Знаю!
– Что?
– Знаю, как определить, что она живая! – Берта снова торжествовала. – Созерцание!
– Поняла!
Ясность возникла мгновенно, как только Берта произнесла "созерцание". Созерцание травы не приводило ни к чему – смотришь и смотришь. Созерцание текущей воды немедленно вызывало целый ворох оттенков твердости и чего-то еще.