Твердыня пламенная (сборник)
Шрифт:
Так заостренно соприкасаются – злоумышление, ошибка, легенда, поверье. Иногда невозможно бывает различить границу доброжелательного поверья от изысканного злоумышления. Вспоминаются гофманские «Ошибки» с их фантастическим добрым юмором. Ладно, пусть процветает творчество. В конце концов мякина отсеивается, но пусть сознание остерегает от ошибок, которые могут лишь загрязнять пространство.
Оборачиваясь на корни ошибок, не забудем, что одним из самых существенных среди них будет «закрытый глаз». Примеры закрытых глаз бывают прямо поразительны, и если бы они не происходили в жизни, то часто было бы трудно прямо допустить такую возможность.
Закончим примером из археологических экскурсий. Исследуя старинный монастырь, лежавший вне обычных
Так же точно, как в одном очень знатном доме мне пришлось указать на одну картину, явно висевшую вверх ногами. Но почтенный хозяин долго отрицал такую возможность, говоря: «Ручаюсь, что уже десять лет здесь никто картин не перевешивал». В другом месте владелица отличных голландских портретов на мое замечание о том, что на одном из них, к сожалению, совершенно стерты глаза, также заметила, что это не может быть, ибо никто этих портретов со стены не снимал. Впрочем, когда я настоял снять портрет со стены и указал на непоправимую порчу, владелица, вздохнув, допустила очевидность со словами: «Верно, к празднику песком вычистили». Во всех этих случаях и во множестве подобных не было никакой злонамеренности и даже не было небрежения, как такового, ибо картинами дорожили, но был просто «закрытый глаз».
И вот когда мы говорим о культуре, то прежде всего в действиях культуры будет открываем глаз, чтобы увидеть действительность. Может быть, одни из самых крупных и непоправимых вандализмов совершались даже не злоумышленно, но именно в силу закрытого глаза и всех ошибок, которые порождала эта искусственная слепота.
Слепота и глухота – действительно не там они, где отсутствует глаз и ухо, но там, где незнание их закрыло. И Бетховен был глух, и Гомер был слеп, и эти особенности не помешали остаться их именам в почетном ряду светочей культуры. Если в школах будет уделен момент, когда напомнят о «закрытом глазе» и о всех тех непоправимых несчастьях, порожденных этим свойством, то еще одна опасность уничтожения сокровищ духа человеческого будет устранена.
Терпимость
Надпись царя Ашоки гласит: «Не унижение других верований, не беспричинное обесценивание других, но надлежит воздание почитания всем верованиям за все, что в них достойно почитания». Великий Акбар с мудрой Джод-бай, создавая храм Единой Религии, мыслили о том же великом вмещении, преисполняясь терпимости.
Когда Бхагаван Рамакришна принимал участие во всех религиях и выполнял работы всех каст, он делал это для того же великого чувства уважения ко всему сущему, во имя великой терпимости, которая открывает Врата к светлым построениям Будущего. И Преподобный Сергий, предлагая великому князю прежде военных действий истощить весь запас мирных предложений и дружественной находчивости, делал это во имя того же великого Завета. Разве не оставляет во всех нас одно и то же тягостное чувство всякое проявление тупой нетерпимости? Разве не довольно всех бесчисленных примеров истории, когда величайшие наследия разрушались невежественной нетерпимостью?
«Агни-Йога» в отделе «Сердце» говорит: «Нетерпимость есть признак низости духа. В нетерпимости заключаются задатки самых дурных действий. Нет места явлению роста духа, где гнездится нетерпимость. Сердце неограничено, значит, какое же скудное сердце должно быть, чтобы лишить себя беспредельности! Нужно искоренять каждый признак, который может вести к идолу нетерпимости. Человечество изобрело разные преграды к восхождению. Темные силы всячески пытаются ограничить эволюцию. Конечно, первым натиском будет действие против Иерархии.
Слышали все о силе Благословения, но по невежеству превратили это благодатное действие в суеверие. Между тем, сила магнита и есть усиление Благословением. Много говорят о сотрудничестве, но при каждом созидании нужно утвердить сознание. И что же непосредственнее укрепляет мощь, нежели луч Иерархии!».
Действительно, поучительно видеть, против чего прежде всего устремляется тупая нетерпимость. Прежде всего ненавидит она сотрудничество и Иерархию. В ее низком понятии мощное слияние сотрудничества с Иерархией делается совершенно несовместимым, между тем на чем же ином можем мы строить преуспеяние? Особенно странно видеть, как преисполненные нетерпимости, сами того не замечая, они устанавливают свою Иерархию. Если даже она будет Иерархией разрушения, то все же она останется как таковая. Иерархия темных есть тирания, тогда как Иерархия Света прежде всего основана на сознательном сотрудничестве. Тирания – насилие, страх, ужас, рабство. В истинной Иерархии созидательство, в котором каждая положительная способность находит свое применение и растет в постоянном совершенствовании.
Не подумает ли кто, что и мы допускаем нетерпи<мость, что, как было от >мечено, является основою разложения, становится вратами к хаосу. Кроме того, терпимость вовсе не означает терпимость зла и преступности, но, конечно, будет распространяться по всем бесчисленным отраслям созидания.
И не будем относить понятия терпимости или нетерпимости в какие-то высшие, абстрактные сферы. Не будем сопричислять их и к чему-то громадному, великому, за пределами обыденности. Зачем так далеко, когда оба свойства выражаются именно в обиходе каждодневности. В малых обыкновенных действиях следует искать выражения нашей сущности.
«На это сказал Иисус: «Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставивши его едва живым.
По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо.
Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо.
Самаритянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подошед, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динара, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе.
Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?
Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же». (Евангелие от Св. Луки, 10, 30–37).
Не с престола возливал милосердный самаритянин свой целебный бальзам в раны неизвестного путника. Нет, библейский пример дан в окружении обычности. Пустынная дорога, погибающий одинокий раненый. Немало людей обошло раненого и поспешили скрыться. Ведь кто знает, кто он таков? Может быть, не нашего вероисповедания? Может быть, помощь ему вовлечет в неприятную историю? Один из служителей церкви признался, что не мог помочь больной, ибо не знал, к какой вере принадлежит она. Но самаритянин своим примером укорил всех ханжей нетерпимости. Да и Святой Мартин, когда отдал плащ свой нагому нищему, вряд ли предварительно учинил допрос о вере и общественном положении.