Твердыня тысячи копий
Шрифт:
– Запахните разрез и присматривайте за входом.
Два воина тут же кинулись исполнять негромкий приказ Мартоса, пока их предводитель неторопливо обходил пленного спереди. Тот вздрогнул под беспощадным взглядом вотадинского князя, и Марк немедленно усилил хватку, чтобы не допустить крика о помощи. Впрочем, по тому, как старик вжался Марку в грудь, чувствовалась полная покорность судьбе и инстинктивное желание оказаться подальше от кошмара, который развертывался перед ним наяву. Мартос вскинул нож и принялся в такт словам прихлопывать лезвием по щеке старика.
– Аэд. Не тебя мне надо, хотя для начала сойдет. Я пришел за твоим хозяином, а наткнулся на древнюю тварь, которая гадит своим ядом прямо в голову Кальга. Не сомневаюсь, это ты его надоумил бросить мой отряд под копыта
Друст во второй раз рассмеялся в лицо Кальгу. В его глазах метались искры веселого недоумения.
– Страну вотадинов? Мне?! С таким же успехом ты мог бы посулить луну. – Он повернул голову к своим людям и показал в сторону северной линии тына. – Уже брезжит, пора уходить. Эй, ты! Быстро с донесением на холм. Пусть отворяют заграду, и чтоб отряд был готов к маршу!
Вновь обернувшись к Кальгу, он упер руки в боки:
– Вотадины давно смотрят латинянам в рот. Их бабье, что почище, обвешалось украшениями с юга, а мужчины разжились мечами, чья кромка куда острее, чем у наших местных поделок. Если мы займем Динпаладир, то уже через месяц заявится какой-нибудь легион, сметет катапультами тын, а нам всем перережет глотки. Латинянам нравится торговать с вотадинами, а через них и с остальными пентюхами как ты, так что не думай, что они запросто откажутся от легких денег. Словом, Кальг, нет. Ты в свое время прибрал себе вотадинские земли, вот сам и обороняй. А хочешь – уноси ноги да забейся в нору подальше, когда они снесут ворота и пожалуют по твою душу. Я-то хоть сейчас могу укрыться в своих наделах, за старым северным валом, и они меня не тронут, раз уж знают, что так им проще. Может статься, даже подарки пришлют, чтоб я не совал носа за вал и держался подальше от их дел. Но ты, Кальг, ты разрушал их форты и убивал их солдат. Можешь бежать хоть на край земли, они не бросят тебя преследовать. На твоем месте я бы…
Его глаза вдруг сузились на чей-то крик из-за спины хозяина стана. К этому звуку присоединился другой голос, и через мгновение воздух наполнился внезапными воплями агонии. Друст обернулся и проревел своим людям:
– Чего раззявились, олухи! Ломай ограду, пора убираться!
Первый же солдат-сельгов, что проник в шатер, умер беззвучно. Его глотку в один миг вскрыл охотничий нож вотадина, которого раззява оттолкнул, врываясь внутрь. Сельгов сделал еще пару-тройку шагов на ватных ногах, заливая грудь собственной кровью и шумно освобождая кишечник в штаны из грубой тканины, после чего наконец рухнул ничком на пожухлый дерн.
– Владыка! Там латиня…
Второй ратник еще откидывал входной полог, возбужденно выкрикивая тревожную весть, как убийца его соплеменника тычковым ударом всадил нож ему в живот, вспарывая подвздошие до хребта и вываливая на свет ком осклизлых кишок. Из перекошенного рта вырвался хриплый стон, и сельгов упал на колени. Мартос тряхнул побелевшего от ужаса старика.
– Все, уходим. Марк, отпусти-ка его…
Римлянин отшагнул назад, и Аэд еще толком не успел сообразить, что лицо обдал поток прохладного воздуха, как вдруг резкий толчок в спину послал его вперед, насаживая на нож Мартоса. По телу прокатилась волна резкой боли. Бросая взгляд вниз, Аэд увидел торчащую из живота рукоять, зажатую в могучей деснице вотадинского князя. В тот же миг Мартос протолкнул лезвие в нижний отдел брюшины, свирепо провернул и выдернул. Обтер клинок об одежду старика. Из раны хлынул теплый поток, и воздух заполнился металлическим привкусом крови с легкой протяжкой из свежих экскрементов. Старый советник согнулся пополам, не в силах даже простонать от страшной боли.
– Издыхай, Аэд. Только чтоб медленно.
Мартос призывно махнул рукой в сторону прорези в тыльной части шатра, а сам подобрал с пола небольшой деревянный ковчежец, что стоял в ногах тюфяка Кальга. Откинув крышку, он заглянул внутрь, затем наклонил ящичек, показывая полость Марку:
– Я так и думал. Сплошная писанина. Может, личные письма Кальга чего-то и стоят, особенно если их отдать твоему трибуну…
Он небрежно швырнул ковчежец в руки одного из ратников, и сквозь заднюю прореху ватага выбралась под бледные лучи рассвета. Марк тут же взялся оценивать обстановку, отлично понимая, что, как только будет обнаружено присутствие римского офицера, их вмиг окружат. Тем временем из шалашей повсюду вылезали сельговы и разбирали оружие, толком еще не понимая, что в их гущу затесались лазутчики. До момента истины оставались считаные секунды.
– Все, хватит прятаться! За мной!
Он обнажил гладиус и ринулся меж шалашей в сторону тына, где уже должны были поджидать его люди. В спину ему дышал Мартос со своими воинами. Импровизированный парик свалился с макушки, открывая взору коротко стриженные черные волосы, и какой-то сельгов, оказавшийся у Марка на пути, изумленно вытаращил глаза на такое диво. Он уже готов был проорать тревожный клич, когда гладиус римлянина вспорол ему глотку, а мчавшийся следом воин Мартоса плечом бросил незадачливого сельгова в стенку соседнего шалаша, даже не удосужившись замедлить бег. Сейчас за ними летел хор встревоженных криков, заставляя насторожиться тех, кто находился впереди, пусть причина переполоха еще не была понятна. Варвары становища крутили головой, машинально протягивая руку за оружием, пока их заспанные глаза пытались отыскать источник сумятицы.
Мартос нагнал центуриона и, напрягая каждую жилу своего мощного тела, постарался удержаться вровень с человеком, который лишь несколько дней назад был его врагом. На их пути уже собралась кучка сельговов, потрясавших мечами. До стычки оставались считаные мгновения.
Марк на ходу перекинул гладиус в левую руку, вытащил из ножен длинный кавалерийский меч-спату и с воинственным криком врубился в самую гущу варваров. Он отбил спатой нацеленное копье, поднырнул под чужой взметнувшийся клинок и рассек ногу его владельца, юлой развернулся влево, сметая преграду двойным перекрестным взмахом острого как бритва железа. Мартос подхватил его почин, рубя сельговов направо и налево с такой жуткой яростью, что враги разлетались в стороны.
Люди вотадинского князя тем временем старались любой ценой защитить своего воеводу. Какой-то сельгов попытался сразить Марка ударом тяжелого двуручного меча, но центурион принял его на спату и, отводя инерцию удара в развороте через правое плечо, левой рукой всадил гладиус меж ребер варвара, снова крутанулся, выдергивая лезвие, и подсек соседнего ратника спатой по низкой дуге, одним движением перерезав тому оба ахиллесова сухожилия. В схватку вклинились еще два сельгова, и Марк обернулся было их встретить, но даже сам вздрогнул, когда мимо его виска просвистел чей-то дротик и сшиб навзничь одного из нападавших. Тот только успел глаза закатить. Второй враг замахнулся мечом… для того лишь, чтобы тяжело откачнуться, когда ему в шею впилась стрела, вылетевшая со стороны вотадинов.
Кто-то бесцеремонно ухватил молодого центуриона за ворот кольчужной рубахи-лорики и выдернул из гущи схватки. Сейчас жиденький строй из четверки последних ратников Мартоса да оставшихся в живых людей Марка оказался напротив массы разъяренных сельговов. Кадир и оба его товарища-хамианца деловито спускали с тетивы стрелы с такой сноровкой и глазомером, что толпа врагов не успевала пополняться, хотя к ней сбегались все новые и новые варвары. Кучка легионеров против воинственной, но пока что нерешительной толпы. Марк круто развернулся в сторону чьей-то подлетевшей фигуры. Шрамолицый, а это был он, даже отпрянул, прочитав выражение глаз своего командира.