Твердыня тысячи копий

Ричес Энтони

Не прошло и минуты, как строй смотрел в сторону дымчатой пелены, заглушавшей вопли и шум битвы. Солдаты встревоженно поглядывали на командира, а тот, помрачнев лицом, вытаскивал из-за пояса оба меча. Морбан, освобожденный от роли указателя поворота, мчался к своему месту в задней цепи. За ним как на привязи следовал и трубач. Марк вновь повысил голос, накачивая самого себя перед атакой.

– Девятая центурия! Там внизу – ваш враг, прячется за дымом! – Кое-кто из солдат, заметил он, переводил его слова соседям, плохо знавшим латынь. – По моей команде шагом спускаемся по склону. Учтите, видимость хуже некуда, но мы найдем их по запаху. Потому что, когда мы невесть откуда возьмемся у них за спиной, они точно обделаются!

В

шеренгах раздался смех; у этих солдат жажда крови читалась в распахнутых глазах и раздутых ноздрях. Остальные стояли по большей части с каменными лицами, обуздывая крайнее волнение, коль скоро до схватки явно оставались считаные секунды.

Марк кивнул трубачу, и тот выдул звонкий и чистый сигнал атаки.

– Девятая, ВПЕРЕД!

Когда обе цепи начали спуск, Шрамолицый сунул один из своих дротиков соседу сзади.

– Эй, ты! Вернешь, как только я кину первый, понял? И не жуй сопли, не то я с тобой интересно побеседую, когда мы разделаемся с этими вонючками. – Ближайшие солдаты невольно хмыкнули, хотя и успели привыкнуть к ворчанию вечно ершистого ветерана. А тот, не сводя глаз с дымной завесы впереди, смачно харкнул на землю. – Хорош скалиться! Дротики к броску!

Шагов через тридцать центурия наконец уловила первые силуэты врага в мимолетном разрыве между клубами. Превосходящие численностью варвары, судя по всему, изрядно наседали на тунгров. По сравнению с тем, что Марк видел ранее, плацдарм сильно уменьшился. Еще через десяток шагов центурия оказалась уже на расстоянии броска копья, и тем не менее распаленные варвары по-прежнему ничего не замечали. Марк дал отмашку мечом. Какими бы переживаниями ни мучился сейчас трубач, его легкие работали исправно. Громкая, звучная нота понеслась над полем, заставив врага обернуться. Передняя цепь Девятой тут же испустила боевой клич, тряхнув копьями перед лицом ошеломленных варваров, и Марк вновь вскинул меч.

– Дротики-и… К БОЮ!

Солдаты в передней линии отклонились назад, вскинув левые руки для лучшего равновесия, и завели пилумы за спину так, что железный наконечник встал вровень со шлемом. Шрамолицый повернул голову и подарил поцелуй холодному жалу, нижней губой ощутив ответный укус занозистой кромки, и впился взглядом в какого-то парня в задних рядах сельговов на расстоянии пары дюжин шагов.

По сигналу рожка передняя цепь синхронно сделала выбег в два шага и с резким выдохом в нос метнула короткие тяжелые копья.

– Дротики-и!..

Выхватив у сзади стоящих по второму копью, солдаты повторили маневр, запустив новую волну пилумов в тыл варваров. Сейчас из боя было выведено уже несколько десятков сельговов: кто-то растянулся на земле, другие еще стояли на коленях или даже на ногах из-за сильной давки в своих рядах, не позволявшей упасть.

– Линия!

Центурия через пару секунд вновь сформировала боевой порядок, меряя взглядом варваров, среди которых разрасталась сумятица.

– Мечи!

Передняя цепь выхватила короткие мечи, сверкнувшие холодным блеском в робком свете зари. Марк ткнул своим гладиусом в сторону врагов и проревел:

– Вперед!

Шрамолицый прицельно посмотрел вдоль кромки на варвара, которого решил зарубить первым.

– А ну, твари!..

Он кинулся вниз. По обоим бокам неслись другие, каждый орал что хотел. Выбрав себе цель, ауксилий бил врага щитом в лицо и тут же всаживал меч в кишки. Успев познакомиться с тактикой варваров в прошлых сражениях, передняя цепь уже знала, чего ждать. Солдаты сбились в плотный ряд, выставив стену из щитов. Вторая шеренга подтянулась и ухватилась за перевязь впереди стоящего, заодно подпирая его плечом. И как раз вовремя. Варварская дружина оправилась от неожиданности и с ревом обрушилась на оборонительную линию, на щиты и прикрытые шлемами головы, что есть сил орудуя мечами и копьями.

Трибун Лициний пришпорил коня навстречу верховым разведчикам Двадцатого легиона, которые мчались со стороны северной части становища. Кавалерийское крыло держалось в сотне шагов позади своего командира, еще не полностью выбравшись из лесу, в гуще которого сельговы устроили лагерь. Сюда легион долго и мучительно добирался по охотничьей тропе, которую удалось высмотреть после рубки на Красной Реке, едва не обернувшейся страшным поражением. Пришлось рискнуть и выслать вперед половину сил, чтобы тяжелая пехота прорвала оборону, после чего в дело вступит собственно кавалерия, зачищая участок от выживших. Однако медлительность, с которой был проделан марш, попортила Лицинию немало крови.

Передний разведчик осадил своего взмыленного скакуна бок о бок с великолепным серым жеребцом трибуна, поспешно отсалютовал и с ходу принялся докладывать о том, что происходит в голове колонны:

– Трибун! Северный фасад тына взломан изнутри, и оттуда на север рвется дружина варваров численностью в целое племя. А вот их арьергард, по словам наблюдателей, уходит в лес. Не меньше тысячи, по описанию смахивают на вениконов.

Лихорадочно обдумывая услышанное, Лициний кивнул.

– Должно быть, эти татуированные дикари решили бросить Кальга еще до нашей атаки… Так, что с легионом?

Декурион презрительно дернул плечом.

– Еле тащатся. Трибун, им не успеть. А передние когорты просто теряют время на перестроение между лесом и тыном. Не думаю, что в ближайшее время они могут вступить в работу.

Терпение Лициния лопнуло:

– За мной!

Сопровождаемый телохранителем, он пустил серого галопом вдоль колонны, высматривая заместителя командира легиона.

– Трибун Ленат, могу я узнать, что за дурость вы изволили устроить?

Второй человек в легионе, чья туника имела широкую пурпурную полосу [8] , характерную для римлянина из сенаторского сословья, не привык, чтобы его поступки подвергались сомнению. Не веря своим ушам, он медленно повернулся спиной к группе из старших центурионов, которые пытались ему что-то втолковать, и уже собирался отчитать наглеца, как грубые слова замерли у него на языке.

8

Автор допускает неточность. Достоверно известно, что римская знать носила туники с двумя вертикальными полосами (пурпурного цвета; проходили в районе ключиц спереди и сзади от подола до подола): у всадников порядка трех сантиметров в ширину, у сенаторов, патрициев и самого императора в три раза шире.

– Трибун Лициний! А мы вот… э-э… как раз обсуждали… э-э… все ли меры приняты…

С патрицианским презрением к хорошим манерам Лициний отмахнулся от косноязычной попытки доложить обстановку. Он подался ближе и заговорил негромким, но зловещим голосом:

– Сдается мне, трибун Ленат, ты только тем и занят, что проявляешь трусость перед лицом врага. Думаю, примипилы, с которыми ты сейчас беседовал, подтвердят, что наилучший момент для удара был упущен. Следовало бить, когда они еще бежали в лес. А коль скоро даже мои дряхлые уши до сих пор слышат звон мечей из-за тына, советую послать когорты внутрь, тем более что синеносые успели проделать дырку в частоколе. И пусть твои люди займутся наконец делом. Если, конечно, ты не предпочитаешь быть отданным под суд наместника. И вот что еще. Если твои когорты не уберутся с моей дороги прямо сейчас, я пущу свое крыло сквозь них. Или по ним, мне все равно. Мы тут сидим сложа руки, а целая орда вениконов тем временем удирает в лес. Что до меня, то я намерен их всех положить. А твои сонные мухи мне мешают.