Тверской бульвар
Шрифт:
— Мой Саша тоже бывал у вашего Викентия? — поинтересовалась я охрипшим голосом.
Роман отвел глаза. Ох, как мне это не нравилось! Как мне не понравилось, что он промолчал и не ответил на мой вопрос. Теперь я буду сто раз проверять, когда мой Саша захочет где-нибудь остаться на ночь. И вообще не разрешу ему нигде оставаться. Какая дурацкая ложная скромность — не звонить в дом, где задержался ваш сын. Звоните и не стесняйтесь, вас правильно поймут.
— Я не знаю, — наконец ответил Роман.
— Где живет этот ваш ангел-хранитель?! — рявкнула я так, что меня наверняка услышала Нина, подслушивающая в коридоре.
— Второй Хорошевский переулок… — продиктовал мне адрес испуганный
Я поднялась, наклонилась к нему и очень тихо, но внушительно отчеканила:
— Если узнаю, что ты или Саша еще хоть один раз даже просто понюхали эту гадость — я вас в порошок сотру. Только в другой порошок, который нельзя использовать.
Выйдя из комнаты, я столкнулась с Ниной. Она, конечно, подслушивала. И теперь с ужасом уставилась на меня.
— Что нам делать? — спросила Нина, когда я уже подошла к входной двери.
— Заниматься нашими детьми! — опять рявкнула я на весь дом и вышла, хлопнув дверью.
ГЛАВА 6
На часах было уже около двух. Я уселась в свою машину и начала лихорадочно рассуждать. С одной стороны, нужно поехать в милицию и найти там этого майора Сердюкова, чтобы узнать у него последние новости. С другой — очень важно уточнить, кто такой этот Викентий. Если у него бывают наши ребята и даже остаются там ночевать, значит, мне ничего не грозит. Телефон у меня с собой, газовый баллончик тоже. Кроме всего прочего, в последнее время Марк Борисович завел очень полезное новшество. Все сотрудники обязаны отчитываться, куда и на сколько они едут в рабочее время, чтобы их можно было быстро найти, если вдруг отключится мобильный телефон. Я вообще не понимаю, как человечество жило до того, как придумали эти аппараты. Даже вспомнить страшно. Выходит, что мы ждали друг друга часами, не имея возможности созвониться, не знали, кто где находится и почему задерживается? У моего сына, который спустился в метро, мобильник не отвечал всего лишь несколько минут, а я уже чуть с ума не сошла. Вот какие настали времена. Все меняется. Я уже забыла, что в моей молодости таких «игрушек» вовсе не было.
Я перезвонила в наш офис и сообщила секретарю Марка Борисовича, что еду по делу Георгия Левчева на «Беговую». Указала точный адрес. И поехала, надеясь найти и предъявить Костю до поездки в милицию. Такая уж я уродилась. А что? Может, он действительно отлеживается у этого Викентия и никто об этом не знает. Сколько длится ломка у наркоманов? Три-четыре дня? Господи, я ведь никогда не узнавала, как это происходит. Но ехать нужно. Я решительно вывернула руль. Пусть меня считают безумной идиоткой, но я обязана туда поехать и все увидеть своими глазами. И вообще почему мы не занимается своими детьми? Если там мог быть мой Саша и сын моей сестры Нины, если там бывал Костя, сын Левчевых, то значит, это такое место, куда они могут прийти со своими проблемами. И их там понимают.
Почему наши дети не приходят с их проблемами домой к своим родителям, которые, по логике вещей, должны понимать их гораздо лучше? И быть им гораздо ближе, чем всякие там Викентии. Вот тут я совсем не уверена. Мы замотаны своими делами, откупаемся от детей телевизорами, компьютерами, дорогими игрушками, разными приборами и меньше всего думаем об их душах. Вспомните, когда вы в последний раз говорили о чем-то серьезном со своим взрослым сыном или взрослой дочерью? У нас всегда не хватает на них времени, сил, возможностей. Мы находим тысячу причин, чтобы отложить эти разговоры «на потом», не сознавая, что упускаем самый важный момент в воспитании собственных детей.
Я сидела за рулем и невесело размышляла. С одной стороны, я узнала, что почти все молодые люди, которые меня окружают, в том числе и мой собственный сын, пробовали наркотики. Это знание меня ничуть не радует. А с другой, я должна быть довольна, что хотя бы узнала часть правды. Можно было прожить всю жизнь, так ничего и не узнав.
На этот раз я добралась до «Беговой» достаточно быстро и нашла нужный дом. Припарковала машину, благо мест тут было гораздо больше, чем автомобилей. И пошла к дому. Во дворе на синей скамеечке сидели две старушки. Они подозрительно посмотрели на меня. А я — на них. Такие старушки — лучшие консьержи в мире. Затем подошла к ним.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я, — извините, что вас беспокою. Вы не знаете, где тут живет Викентий?
— А тебе зачем? — спросила одна из них с маленькими подозрительными глазами, щеточкой усов над губой и хриплым голосом. Наверное, много курила в юности.
— Он мне нужен, — уклонилась я от ответа.
— Многие тут ходят, — проворчала эта старая грымза с усами.
— Я юрист и приехала к нему по делу, — строго объяснила я ей, чтобы сразу поставить ее на место. В таких случаях всегда нужно говорить не «адвокат», а именно «юрист». Дело в том, что в наших традициях — не уважать адвокатов. С точки зрения обывателя адвокаты — это жулики и проходимцы, не имеющие никаких прав, только и мечтающие помочь преступникам освободиться за большие деньги. Другое дело в Америке или в Англии, где слово «адвокат» пользуется гораздо большим уважением, даже чем прокурор.
— Так бы сразу и сказала, — вздохнула вторая старушка с круглым и добрым лицом. — Викентий живет в третьем подъезде. Девяносто седьмая квартира на первом этаже, слева. Как поднимешься, сразу ее и увидишь.
— А вы по какому делу? — тут же вступила в разговор «усатая». Ей явно было неприятно, что ее подруга так быстро капитулировала. И я решила ей показать.
— По официальному, — строго проговорила я, меняясь в лице, — по делу государственной важности. А вы тут сидите, время у меня отнимаете и задаете ненужные вопросы.
Честное слово, эта стерва чуть не вскочила. Даже выпрямилась на скамейке.
— Мы не знали… — забормотала она, — мы только для порядка…
Очевидно, в молодости она была стукачкой. И хорошо сохранилась в своем возрасте. Наверное, приглядывает тут за двориком и негласно стучит участковому. На таких «активистах» держится мир. Я строго кивнула ей и прошла к третьему подъезду. На дверях сломанный кодовый замок. В подъезде грязно и неуютно. Я поднялась по заплеванным ступенькам, нашла нужную квартиру, позвонила в дверь, оглядываясь по сторонам и надеясь, что мне кто-нибудь ответит. Две старушки во дворе почти гарантировали мою безопасность. Если я не выйду отсюда, они знают, куда нужно сообщить. Я позвонила во второй раз, и дверь наконец открылась. На пороге стоял высокий мужчина с симпатичным, умным, я бы даже сказала, волевым лицом и внимательно смотрел на меня. Светлые глаза, темные волосы, прямой ровный нос. Короткая стрижка. На вид ему примерно столько же лет, сколько и мне. Не больше сорока. Или меньше? Одет он был в темную рубашку и серые брюки.
— Добрый день. — Честное слово, я решила, что не туда попала. Невозможно себе представить санитара с такой внешностью и с такими глазами. Просто невозможно.
— Здравствуйте. — Мужчина смотрел на меня, ожидая, когда я объясню причину моего появления на пороге его квартиры.
— Мне нужен Викентий, — начала я объяснять незнакомцу и тут же попыталась исправить положение: — Наверное, я случайно спутала квартиру. Извините.
— Нет, — спокойно ответил он, — Викентий — это я. Вы ничего не перепутали. Заходите.