Твёрже алмаза
Шрифт:
– Не смею огорчить радушных хозяев отказом, – откликнулась госпожа Кавалли.
Лакеи распахнули двери. Женщины, шурша юбками, прошли в столовую где к ним, присоединился Руан Фисантэ.
За столом разговор повернул в самое скучное для Каролины русло. Вновь заговорили о недавно объявленной войне, о политике. Говорили о якобы объявленном королём манифесте. Его вообще никто не читал, но зато все бурно обсуждали.
– Я придерживаюсь мнения, что хоть манифест и подписан, всё это вздор. Никакой войны на самом деле
– Вот чего стоит мнение женщины! – вздохнул Руан. – По-твоему, дочь, мы должны молча снести нанесённое государству оскорбление? Ну уж нет! Накормим их войной по самое горло!
– Мы подвергались оскорблениям, нас обманывали. Но всё же я надеюсь, что всё уладится мирным путём, – покачала головой Фиона.
– Маршал Мороссии этого не допустит, – закатила глаза маркиза Кавалли. – Он слишком любит войну.
– Как можно любить войну? – искренне удивилась Каролина.
– Неприятный человек этот маршал, – поморщилась Силена.
– Спасибо, матушка. Я наелась. Можно выйти из-за стола?
Разрешение было милостиво Каролине даровано. Воспользовавшись им, она поспешила покинуть столовую.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, Каролина завернула в библиотеку. Тут царил полумрак из-за спущенных жалюзи. С высоких стен отовсюду смотрели тёмные корешки книг.
Выбрав две-три книги, показавшиеся наиболее интересными, она нырнула в глубокое кресло с высокой спинкой и широкими подлокотниками. Скинув туфли, забралась в него с ногами, проигнорировав диван, стоявший напротив огромного камина.
– Каролина? – услышала она спустя какое-то время голос сестры. – Кэрол? Ты здесь?
Остановившись в дверях, Силена смотрела на неё с шутливо-вопросительной улыбкой.
– Решила спрятаться тут от Кавалли?
– Совмещаю полезное с приятным. Пытаюсь отыскать информацию о Родановском мятеже. Знаешь что-нибудь об этом?
– О Родановском мятеже знают даже кони, – усмехнулась Силена, пристраиваясь в соседнем кресле.
– Дай мне урок истории, сестричка. Обидно, когда кони знают больше тебя.
– Во время царствования короля ГенрихаII, отца нынешнего императора, западные провинции подняли мятеж. Дворяне предали дело короны, а подстрекал их к этому отец твоего красавчика-блондинчика, Вальтер Рэдси. Мятеж, как пожар, разгорался всё жарче. Целью заговорщиков было убить короля, истребить династию, узурпировать власть и ввести в Мороссию иноземные войска. После мятежники планировали разделить страну на несколько частей, расплатившись с иноземцами за помощь приграничными землями. За мятежниками стояли иностранные агенты, подстрекающие и поддерживающие эти изменнические настроения. Внутренние склоки оказались весьма на руку государствам, имеющим к Мороссии территориальные претензии.
Каролина нахмурилась. Было стыдно за своё невежество и досадно, что двойняшка слушала уроки истории куда прилежнее
– Если коротко, ничего хорошего папенька твоего слащавого героя не сделал. Его попытки устроить в стране смуту благими не назовёшь, – закончила Силена краткий экскурс в новейшую историю.
– А при чём тут сын? Он не в ответе за грехи отца. А насчёт слащавого красавчика? Сегодня утром этот слащавый красавчик, как ты его называешь, в одиночку раскидал четверых.
– Ты просто маленькая дурочка, сестричка. Раскидал он кого-то, ага, как же! Уверена, что к делу так или иначе приложил руку его лорд. Сам по себе твой Питер ноль без палочки.
Каролина начала злиться.
– Ты просто завидуешь.
– Чему? Славе изменника? Вот уж вряд ли. И, кстати, то, что у этого недоноска хватило совести присягнуть семейке, убившей его отца, не говорит в его пользу. Сиду Кайлу просто нравится бесить людей, вот он и взял к себе этого щенка Рэдси.
Отношение сестры к тому, в ком Каролина потихоньку привыкала видеть любовь всей жизни, обескураживало. Она уже собиралась выложить всё, что думала по этому поводу, как громкие тяжёлые шаги на лестнице заставили сестёр прекратить намечающуюся перепалку.
Когда отец вошёл в библиотеку, вид у него был весьма серьёзный. Даже, можно сказать, встревоженный. Худое лицо, с детства так хорошо знакомое, отчего-то сделалось жестким и оттого казалось чужим.
Отец держал в руках пакет. Он был так поглощён охватившими его мыслями, что ухитрился не заметить дочерей, затаившихся в огромных креслах.
С тихим щелчком сломалась восковая печать. Глаза Риана заскользили по строчкам. Лицо его, по мере того, как он читал послание, словно каменело, делаясь все более и более сумрачным.
Дочитав, отец каким-то неживым, деревянным шагом подошёл к жирандолям, где плавились свечи и поднёс письмо, свернутое в трубочку, к пылающего языку пламени. По воздуху поплыл синеватый дымок, распространяя горьковатый аромат.
Бумага тлела, опадая на поднос чёрным пеплом до тех пор, пока от послания не осталось ни клочка.
– Да сжалятся над нами Бог, – сорвалось с губ отца. – Будь всё оно проклято!
Он вышел, на удивление осторожно прикрыв за собой дверь, оставив за собой ощущение опускающейся грозы.
Каролина подошла к горстке чёрных хлопьев, но, превратившись в ничто, они не могли открыть ей никакой тайны.
– Кажется, известия были дурными? – обернулась Каролина к сестре, привыкшая во всём советоваться и всё обсуждать со своей двойняшкой.
Силена с тем же выражением, что и сама она, сокрушенно созерцала кучку пепла.
– Как думаешь, что это было?
– Не уверена, – пожала плечами Силена. – Но мне показалось, там были какие-то векселя.
Обеспокоенные, сестры пытались придумать, что случилось и чем это может грозить им лично.