Твоё настоящее лицо
Шрифт:
– А-а-а, узнал. Должен предупредить, что тебя ждут большие неприятности.
– Ты что? Совсем ох…? Да я тебя не знаю, – голос дрогнул, парень отступил на полшага назад: было заметно, что Егора он на самом деле узнал. И в одиночку его опасается. – Чё надо?
– Есть интересное видео. Показать? Ты и ещё кое-кто лупите битами одного пацана. И есть люди, которые тебя узнали на том видео, – как ни в чём не бывало продолжал Егор.
– Идиот! – взвился парень и одновременно побледнел, закусив губу. – Снимать такой базар на видео – мудак, мля…
– Снимать как вы лупите кого-то битами на видео – это прикупить всех, кто на него попал.
– Захлопни пасть. Будешь наезжать – песец тебе!
– Надеюсь, ты понимаешь, что если сейчас захочешь мне что-то сделать, залетишь к ментам. А дальше я им сдаю видео. За всех мотать будешь? Если сдашь ментам друганов – они тебя уроют.
– Чё те надо?
– Моё молчание – покупается.
– Сколько?
Егор назвал сумму.
– Сколько? Ты о…л?
– Или ищи бабки, или я иду в полицию. И не думай, у меня дома на флешке всё и письмо родакам. Чего со мной случиться – завтра же сядешь. Нет бабок – говоришь, кто остальные и где найти. Тогда с тебя так и быть – четверть.
– А… Я…
Гопник помялся, потом всё же начал исповедь. Антону оставалось только восхищаться, как в итоге Егор повернул разговор так, чтобы вместо оставшейся суммы гопник выложил всё про своего непосредственного «нанимателя». Когда Егор вернулся к Антону, тот крепко пожал ему руку.
– Молодец. У меня бы так не вышло.
– На Дениса ничего, – мрачно ответил Егор.
– Как раз наоборот. Он сдал нам посредника. Найдём, расколем – и тогда Дениса можно уже не к директору и родителям тащить, а сразу в полицию. Никакой суд и никакие адвокаты его не отмажут.
*****
Сообщение от мамы пришло на телефон Полины неожиданно и незадолго до конца уроков. Она сообщала, что вынуждена срочно уехать по делам не меньше чем на неделю. Но бабушка «удачно поменяла график», так что начиная с сегодня и до возвращения дома будет вторую половину дня. Намёк выходил весьма прозрачный, о чём Полина и поделилась с Антоном, закончив словами:
– Плакала моя итоговая контрольная. И не смотри на меня так обнадеживающе, сам говорил – за двоих ты не напишешь. А я в этих крючках так ничего и не поняла.
– Интегралах. И спокойно. Давай после уроков сядем и подумаем.
Для «военного совета» они выбрали детскую площадку сразу за забором школы. Тихое и относительно спокойное место. Деревья закрывали его от ветра, потому сидеть оказалось уютно. Антон уселся на детских качелях, Полина расположилась на бортике песочницы напротив. В песочнице возилось двое малышей под присмотром мамочек, но никто никому не мешал.
– Итак, какие у нас варианты? – начал Антон. – На крайний случай…
– У тебя – не вариант, – сразу отмела Полина. – И не в твоём отце дело. Позвонит бабушка, спросит – где я? Я и отвечаю: у парня дома, чай пьём, уроки делаем. Раз соврать может и получится, но потом всё равно узнает. Да хоть та же Зина не подумав проболтается. Если потом бабушка хотя бы мельком просто увидит нас около подъезда вдвоём, мне хватит. У бабушки последние несколько месяцев любимое слово стало «санкции».
Антон хихикнул, представляя картину.
– Экономические? Или ограничивается военно-политическим воздействием в виде бытового насилия? Простите, воспитательной порки. Придумаем. На крайний случай в каком-нибудь кафе засядем.
– Это у вас в Москве такое нормально, говорят. А здесь и приличного кафе рядом никакого, и выглядеть будем…
– Итак, нам нужно место? – начал размышлять Антон. – Библиотека отпадает, её закрывают всего через один урок. Только разложишься…
– Скажи уж, сразу вытурят.
– Ты места вокруг знаешь лучше меня. Начинай предлагать, я критиковать. Если не найдём ничего – я начну предлагать в своём районе. Или…
– Слушай, есть идея. Только сейчас пришло в голову. Пойдём, посмотрим. Если не подойдёт, будем думать дальше.
Местом оказался уголок между пальмами в коридоре, который вёл в крыло младшей школы. Рядом с деревцами стояла не скамейка, а самый настоящий диванчик из бордового кожзаменителя. Напротив – широкое окно, дававшее много света. Но главное, пальмы стояли каждая в большом деревянном горшке с очень широкими бортиками. Достаточно, чтобы разложить учебники и тетради.
– Годится? Я здесь с седьмого по девятый регулярно сидела около часа после уроков. Кружок ждала. Идти домой неудобно: пока туда, пока обратно.
– Годится. Доставай математику, будем разбирать твои закорючки.
– А по шее? У меня почерк получше твоего будет.
– Я интегралы имел в виду. А ты подумала? Всё, молчу, молчу. То есть не молчу, но говорю только про кр… про интегралы.
Дома бабушка, покосившись на часы, грозно поинтересовалась, где это внучку носило так долго. Полина совершенно искренне ответила, что сидела в школе и готовилась к четвертной контрольной по математике. Бабушка грозно метнула взглядом пару молний, но поверила. Если Лео прав, и опытная ведунья способна учуять ложь – сейчас Полина не соврала ни на полслова. То же самое повторилось и на следующий день, и ещё раз – уже с химией и физикой. Бабушка всё чаще ворчала, но поймать на вранье не могла. Да и Зина, когда забежала к подруге, слова Полины подтвердила – и тоже не соврала.
Заметив, как бабушка сердится всё сильнее, Полина мысленно тяжко вздыхала. Нет, она бабушку вполне понимала – и повода выплеснуть свой гнев нет, но и явно что-то проворачивают за её спиной. Но это понимание не даёт бабушке права распоряжаться её жизнью… Хотя без поддержки мамы воевать будет тяжело. И поскольку вдвоём им жить целую неделю, а то и больше, Полина клятвенно пообещала самой себе, что все выходные будет паинькой, станет слушаться и не спорить, даже если от неё начнут требовать какую-нибудь глупость. В общем, постарается наладить мирные отношения сосуществования.
В субботу ближе к вечеру неожиданно позвонила Зина. И голос у неё был донельзя усталый:
– Полинка, спасай. Я без тебя не справляюсь.
– Что случилось?
– У меня дедушке плохо стало, родители к нему в деревню уехали. В общем, они с четверга там застряли, следят. Или лучше станет, или в больницу везти. А меня дома с мелкими оставили… Я больше не могу. Или они меня в могилу сведут, или я их прибью. Можешь хоть ненадолго прийти?
– Уже лечу.
Бабушка поймала внучку, уже когда та надевала куртку, и грозно поинтересовалась: