Твои фотографии

Торн Мэтт

Наверняка Обри начнет петушиться, если он станет разговаривать с немкой. В их компании, правда, между мужчинами был негласный договор, что пока кто-то из них не переспал с девушкой, другой вполне может попытаться ее отбить. Мартин несколько раз видел, как такое проделывал Ленни и остальные друзья Наоми, хотя сам он никогда не пускался на подобный маневр. И сегодня в его планы ничего такого не входило, но он был не прочь пообщаться с девушкой. История, которую она рассказала в машине, его заинтриговала, и ему было интересно услышать продолжение. Он поменялся

местами с Наоми и обратился к ней:

— Как тебе показалось, он был виновен?

— Кто?

— Ну тот парень, который тебя похитил. До того, как это случилось, когда папа привел тебя с ним на ужин. Тогда ты решила, что он виновен?

— Конечно. Я всегда могла определить, виновен человек или нет.

— Правда? По каким признакам?

— У ребенка более обостренная интуиция. Теперь я уже не могу это определить. За свою жизнь я видела столько преступников!

— А, глядя на меня, как ты думаешь, я виновен?

— Ты? — Она с улыбнулась. — В чем твоя вина?

Они прикончили шампанское достаточно быстро и уже собирались заказать еще бутылку, когда немецкая подруга занервничала.

— Что-то не так? — спросила ее Обри.

— А вы, ребята, не против…

— Против чего?

— Ну, не против тонизирующих средств?

— О, — засмеялась Наоми, — конечно, нет. А что?

Девушка с облегчением рассмеялась.

— Мне надо ненадолго отлучиться.

— В туалет? — спросил Обри.

— Нет… на одну вечеринку.

— Хорошо, — сказала Наоми, — хочешь, чтобы тебя кто-нибудь проводил?

— Нет, — ответила она, — спасибо.

Немка вынула из сумки мобильник и отошла в угол. Наоми подняла брови, глядя на Мартина, и улыбнулась.

— Круто.

Мартин посмотрел на часы.

— Вообще-то, Наоми, мне бы уже надо сваливать.

— Почему? Ты что, соблюдаешь режим?

— Нет, дело не в этом. Просто мне нужно кое-что уладить с Клаудией.

— Хорошо. Звони, ладно?

На работе

Они вернулись из ресторана вскоре после полуночи. В половине одиннадцатого Сьюзан отправилась на работу, а они задержались в ресторане еще на пару стаканчиков, пытаясь мило общаться друг с другом, как хорошие друзья. Хотя Элисон сначала не хотела идти в этот ресторан, ей пришлось признать, что вечер прошел гораздо лучше, чем она ожидала. Похоже, все в этом заведении обожали Эдриана и Сьюзан, и всякий раз, проходя мимо, официант отпускал какую-нибудь шутку и не уходил, пока Сьюзан не парировала ответной остротой.

Ей даже было не так стыдно за ужасный вид своего бойфренда — собственно, если он постарается, то сможет выглядеть не хуже любого из сидящих в ресторане. На самом деле невнимание к своему внешнему виду было для Эдриана и Сьюзан своего рода игрой, а ресторан — очередной декорацией, одной из тех, в которых разворачивалось действие их ежедневного сериала под названием «жизнь».

— Спасибо за сегодняшний вечер, — сказала Элисон Эдриану, когда они вошли в гостиную. — Было действительно здорово.

Они уселись на диван. Эдриан обнял Элисон.

— Извини, что не повел тебя в какое-нибудь место покруче.

— Ничего, — ответила она, — нам это все равно не по карману. Просто я была расстроена и мне захотелось как-то поднять настроение.

— Что произошло?

Элисон прикинула, что ее друг гораздо наблюдательнее, чем кажется, и, не желая выдавать себя, сказала:

— Ничего особенного. Работа.

— Но мне казалось, что тебе нравится твоя работа.

— Да, нравится, просто, если честно, мне тяжело смотреть на тебя и Сьюзан.

— Это из-за того, что мы опять живем за твой счет? Если дело в этом, то мой отец обещал выслать нам еще денег…

— Нет, дело не в деньгах, скорее… — она сняла его руку со своего плеча и посмотрела ему в глаза, — видишь ли, сама я не считаю то, чем сейчас занимаюсь, настоящей работой, но остальные-то будут думают именно так.

Эдриан понимающе кивнул, откинувшись на спинку дивана, и Элисон заметила тень самодовольной улыбки на его губах. Она решила немного развить тему, прежде чем он начнет учить ее уму-разуму.

— Жалко, что мне не достает уверенности в себе, чтобы вообще ничего не делать, как ты, или пофигизма, чтобы перебиваться случайными заработками, как Сьюзан. Мне бы не было так тяжело, если бы после учебы я годик посидела дома, но сейчас мне кажется, что после университета мы так мало времени провели вместе, а теперь у меня эта работа, на которой я проторчу еще наверняка лет пять.

— Ты больше не хочешь работать в журналах?

Она вздохнула.

— Не знаю. А ты что об этом думаешь?

— Да, — сказал он, — я понимаю твои опасения насчет того, что работа может тебя засосать, и, если помнишь, как раз об этом я говорил тебе перед тем, как ты устроилась в «Форс». Но, если честно, Эл, тут все дело в твоем характере.

— В каком смысле?

— Ну, тебе не нравилось сидеть целыми днями дома. Теперь ты уже и не помнишь, но тогда ты страшно дергалась и впала в депрессию.

— Нет, я помню. Может, все было бы иначе, если б я относилась к этому перерыву как к каникулам, а не дергалась бы из-за денег, боясь, что никогда не найду нормальную работу.

— А это уже другое дело. Просто ты не можешь жить так, как Сьюзан, потому что слишком честолюбива. Именно поэтому ты сейчас и бесишься.

— Я не считаю себя честолюбивой.

— Эл, прекрати, это смешно. Ты всегда пытаешься найти самый быстрый и эффективный способ добиться результата, чем бы ни занималась. И мне кажется, что тебя расстраивает то, что ты всего лишь секретарша и твоих усилий никто не замечает. — Он наклонился к ней. — То есть, замечают, но благодаря этому ты в лучшем случае заработаешь репутацию хорошей секретарши, что само по себе отлично, но за это тебя в должности не повысят. Особенно если тебе настолько здорово удается разгребать их проблемы.