Твои фотографии
Шрифт:
Разумеется, невозможно не пригласить ее на ужин. В крайнем случае она откажет, а ему и раньше приходилось выслушивать отказы.
Он оставил свою пиццу с грибами и зеленым перцем и подошел к ней.
— Эйприл, — позвал он. Она взглянула так, словно ждала его прихода. Синяк заметно побледнел, оставив только легкий желтый след в углу глаза.
Он украдкой заглянул в блокнот.
«Почему я не могу быть такой?» — было написано там.
Но тут ее окликнули, и Эйприл посмотрела в сторону, мимо Чарли, и ее лицо осветилось.
Она поспешно смяла листок бумаги.
— Вот и ты, Мик! — воскликнула она,
— Пойдем, киска, — пробасил он. — У нас впереди длинная дорога.
Эйприл отбросила передник и вытерла руки о бедра. Положила книжку для заказов и как загипнотизированная последовала за Миком. Чарли сел за стол, следя за ними в окно. Эйприл уселась на мотоцикл Мика, обняла парня за талию, прижалась щекой к его спине и полузакрыла прекрасные глаза. Мотоцикл с ревом умчался.
Чарли отодвинул пиццу. Он не был голоден и чувствовал себя идиотом. Влюбился, как последний болван, вот и все. Она всего лишь официантка в пиццерии. Он даже ни разу не поговорил с ней, хотя мысленно вел длинные диалоги. А кто во всем виноват? Он действительно дурак! Взрослый человек ведет себя, как ребенок! Неожиданно шум и хаос этого места стали раздражать. Надоело все: державшиеся за руки парочки, дети, дразнившие друг друга, все эти «летние» люди в майках с логотипами Кейп-Кода. Все кружилось и вертелось, и, похоже, только он один не двигался с места.
Он бросил на стол несколько смятых банкнот и тоже ушел.
После этого Чарли перестал приходить в пиццерию. Зачастил в «Пай ин зе скай», в трех кварталах от нее, где пицца была сыроватой, атмосфера не столь оживленной, но по крайней мере он больше не видел Эйприл. Не вспоминал, как она садится на мотоцикл Мика. Встречался с друзьями или просто проводил время дома, сидя на переднем крыльце и ожидая, пока она померкнет в его воображении.
Как-то вечером, несколько недель спустя, Чарли пошел на берег. Стояла облачная, непривычно холодная для этого времени года ночь. Молодежь набивалась в машины и гудела клаксонами, проезжая мимо Чарли. В такую погоду невольно думаешь, что лето уже кончилось. Чарли брел по пустынному пляжу, сунув руки в карманы. Пляж был частным, и он пребывал в одиночестве, поэтому, услышав всплеск, подумал, что какая-то рыба играет слишком близко к берегу. Но плеск раздался снова. Он повернулся и увидел Эйприл в тонком коротком летнем платье. Она вошла в воду и поплыла. На какой-то момент он посчитал видение галлюцинацией и огляделся в поисках Мика, но никого не нашел. Какое безумие — плавать в одиночку, особенно по ночам, когда вокруг ни души, когда растворяешься в море и исчезаешь. Даже с того места, где он стоял, можно было увидеть, насколько далеко она заплыла.
— Эй! — крикнул он. Но она, похоже, не слышала.
Он стал размахивать руками, но, не добившись результата, сбросил джинсы, футболку и туфли и направился к воде.
Холод ошеломил его так, что застучали зубы. Вода уже доходила до пояса, когда он наступил на острый камешек и сжался. Черт! О чем он думает! Кто она такая?
Он поплыл быстрее, но потерял ее из виду.
— Эй! — снова крикнул он, разрезая воду.
Где она? Что с ней стряслось!
— Эйприл!
— Судорога, — выдохнула она и поморщилась, когда он привлек ее к себе. Отяжелевшее от воды платье тянуло Эйприл вниз, но он обнял ее одной рукой и погреб к берегу другой.
— Я тебя поймал, — прошептал он.
На берегу стоял невыносимый холод. Чарли, дрожа, отдал ей футболку, а сам натянул немедленно ставшие влажными джинсы. Потер руки и только потом взглянул на нее:
— Вы в порядке? С чего вам вздумалось плавать одной? И почему вы даже не сняли платья.
— А что вы делаете здесь один? — спросила она. Его футболка была длинна ей и могла бы сойти за платье. Синяк прошел, но она почему-то казалась обиженной и несчастной.
— Думаю, — ответил он.
— Я тоже. Решила, что купание прояснит голову. У меня не было купальника, вот я и осталась в платье.
Она одернула футболку.
— Позвольте угостить вас ужином, — выпалил Чарли.
— Ужин? Но уже начало первого. И почему я должна с вами ужинать?
— Потому что… я спас вам жизнь, — неловко пробормотал он.
— Но мне не грозила опасность.
Она оглядела себя и словно только сейчас увидела, что на ней его футболка.
— Спасибо.
Он протянул руку:
— Чарли Нэш. Я часто заходил в вашу пиццерию.
Опять он ведет себя как последний идиот! К чему ей помнить всех посетителей?
Она кивнула и пожала ему руку:
— Эйприл. Эйприл Джорган. И мне пора домой.
— Я провожу вас.
— Я живу не в слишком роскошном квартале, — бросила она.
Он шагал рядом, сунув руки в карманы и предоставив ей показывать дорогу. И чувствовал себя абсурдно счастливым, хотя ужасно замерз.
Колли, сидевшая на цепи у крыльца, громко залаяла, стараясь освободиться.
— Здесь.
Она остановилась у маленького серого многоквартирного дома, окруженного ржавой оградой. На некоторых окнах были зеленые бумажные жалюзи.
— Благодарю за спасение, — улыбнулась она, и его снова как током ударило.
— Поужинайте со мной на следующей неделе, — попросил он.
Она пристально уставилась на него.
— Все, что угодно, кроме пиццы.
Через неделю он повел ее в «Ривер Найл», маленький эфиопский ресторанчик, где посетители сидели на полу вокруг низких круглых столов и ели руками. Он подумал, что это их сблизит, но, как только подали еду, неожиданно застыдился. И не мог отвести взгляда от ее пальцев, вминавших различные пюре и каши в ноздреватый хлеб. Во рту пересохло.
Оба почти не ели. Она рассказала, как переехала сюда в двадцать лет, да так и осталась.
— Мне нравится работать официанткой. Кто бы что ни говорил, а это неплохие деньги. Особенно летом, когда туристы дают чаевые не считая. Можно накопить достаточно, чтобы собраться и перекочевать на новое место. Даже если посетитель настоящая вонючка, все равно — ты больше его не увидишь. И тут же о нем забываешь. И работы полно.
Она широко улыбнулась.
По ее словам, приятелей было много, а близких друзей — нет. И родных тоже. Родители жили во Флориде и недавно умерли, почти одновременно.