Твои Тьма и Свет
Шрифт:
– Конечно, методы наёмных убийц куда лучше. Признай, что мы стоим друг друга, и опустим пустые демагогии. Станем двумя блистающими рыцарями на белых конях, спасающими загнивающий мир. Я нужен тебе, и нужен на свободе. Чем мне доказать мою благонадёжность как партнёра? Я согласен сыграть по твоим правилам.
– Расскажи, как ты попал в кокон с запертыми душами, – мигом ответил Рид. Вопрос был явно заготовлен заранее.
– Собрался мёртвых оживлять?
– Нет, меня интересуют сами перемещения, миры других стихий. Демонов, например.
– Заинтриговал! – с детским восторгом в голосе воскликнул некромант. –
– Не в твоих интересах сейчас шутить.
– О этот непробиваемый суровый тон, сколько самоотверженной мужественности я слышу! Ты нравишься мне всё больше! А твоя бывшая невеста разве не потомственный демонолог? Почему бы тебе не попросить помощи у неё? Кстати, а ты знаешь, что её отца нет по обе стороны нашего мира?
– А ты, действительно, болтун.
– Каюсь, есть такой грешок. Посиди двести лет с мертвецами, и не так запоёшь. Твой брат был прав, когда так тобой гордился. Между прочим, он верит в тебя до сих пор! Хочешь знать, что он ещё мне рассказал интересного?
– Ты будешь говорить о переходах между мирами или я зря трачу время? – процедил сквозь зубы Рид.
– Вытащи меня отсюда, Даниэль. Вытащи, тогда и поговорим. Есть один способ, и даю слово, я помогу тебе абсолютно бескорыстно.
Глава 4. Тёмный маг
Человеческая жизнь похожа на мгновение. Как бабочки-однодневки, люди рождаются, плодятся и умирают быстро, не успевая познать и вкусить всего, что готовы предложить им тысячи миров вокруг. Один краткий блистательный миг – ничто в масштабах Вселенной. А малая крупица знаний, которые они накапливают за своё короткое существование, слишком медленно растёт в озеро мудрости, и куда ей до морей и океанов.
Другое дело древние расы, населявшие миры ещё до создания людей. Их путь намного длиннее и насыщеннее. Для них последствия очередного Слияния Миров – тяжкий груз, возложенный на плечи не только дедов, боровшихся с полчищами демонов, но и ныне живущих потомков. Страшная война, повторения которой не захочет ни одно живое существо. Кошмарный сон и худшая идея Вселенной.
– Обезьянам дали в руки путь к высшему искусству – и как они им воспользовались?! Они не способны измениться, все их действия ведут к одному итогу – полному уничтожению! – седой худощавый эльф поднялся, тяжело опираясь на трость, и яростно оглядел огромный овальный зал из белого мрамора. Высокие арки открывали картину прекрасного зеленеющего леса за спинами собравшихся. Шесть соседних резных стульев были заняты представителями Древних Родов, официальными правителями, Глядящими Тринваира. Сегодня за их спинами стояли несколько юнцов – в честь чрезвычайного положения на собрание Высшего Совета были допущены особо приближённые и достойные представители подрастающего поколения. В качестве исключения, в конце собрания им дадут слово – поэтому пламенная речь Глядящего была рассчитана именно на них.
– Всего несколько поколений – и наши дети уже не помнят собственного языка, заменив его слишком лёгким к изучению людским! –
– Братья Глядящие, – с центрального стула, больше напоминавшего трон, сквозь мраморные трещины которого пускал свои колючие ветви куст увядающих роз, поднялся Мириал. Он одним взглядом утихомирил разбушевавшееся собрание. – Безусловно, последнее Слияние не несёт пользы Тринваиру. Наши жрецы уже отправились в Великое Бдение по чертогам д’аари в поисках совета, но окончательно закрыть порталы мы не в силах. Нам нужно вынести решение, оба мира замерли в ожидании.
За спиной одного из старейшин кашлянул молодой эльф и, наклонившись, зашептал на ухо своему протектору.
– Орлиэн, прошу тебя, выскажись всему Совету, – обратился к нему Мириал.
Юный эльф не стушевался и выступил вперёд. От гордости, что старшие согласны его выслушать, нос Орлиэна взлетел чуть ли не до небес.
– Я лишь хотел уточнить, принимает ли во внимание Высший Совет опасность своего положения по отношению к мятежникам в сложившейся ситуации, – он уверенно оглядел зал, задержав свой взгляд надолго лишь на темноволосом эльфе, который застыл за стульями Глядящих, но так и не приблизился ни к одному из них. – Пусть здесь, близ святилища жрецов и храма солхари они малочисленны, но за пределами Первого Круга крамольные мысли захватывают всё больше юных умов.
– Эти мятежники – плод соития с богомерзкой людской кровью! – мгновенно подхватил мысль седой эльф, вновь подскакивая с места. – Их грязные гены разрушают нашу обитель. А вы в очередной раз ведёте с ними переговоры, глупцы! Тысячу лет назад прошлое Слияние занесло эту заразу на наши земли, что наделает это?! Мы опять повторяем свои ошибки!!
– Благодарю вас, Вил’aит, Орлиэн, Совет осведомлён. Мы запретили эльфам приближаться к оставшимся трём порталам, и поставили в охрану лучших солхари. Таали, ты вчера был у жрецов, есть ли новости?
Орлиэн с завистью взглянул на темноволосого эльфа с янтарными глазами, спокойно кивающего Совету и выступающего вперёд. Он замер на одной линии с Глядящими и не выказал ни единой эмоции на лице! Будто для него говорить с ними так же привычно, как с соседом.
В отличие от остальных юнцов, у Таали не было протекции при Высшем Совете. Его учитель Цилиан так неистово гордился своим учеником, что даже после его таинственной пропажи три года назад, талант не остался без дела.
Разное поговаривали о темноволосом Таали. Четверть-человек, сирота и подкидыш, первый потомок людей, в ком проснулся дар солхари. Десяток лет назад он отличился в борьбе на границе Тёмных Земель, и с тех пор упорно шёл на вершины иерархии. Были слухи, что его похитили во время одного из сражений, и он в одиночестве год провёл по ту сторону.
А ещё говорили, что вскоре ради него Совет отойдёт от древнейших традиций и поставит восьмой стул, впервые приняв в Глядящие нечистокровного эльфа. И Орлиэна, светловолосого, как и все потомки Древних Родов, чистого от скверной крови, просто трясло при этой мысли! Но Аэрим, протектор и отец Орлиэна, лишь пожимал плечами на негодования сына – Совет нуждался в Таали.
– Д’аари говорят, что люди не врут, это Слияние снова было досадной оплошностью. На этот раз виной тому был всего один человек. Он всё ещё жив.