Твоими глазами
Шрифт:
Оборотень задумался. Он помнил, как его отец разговаривал в виде зверя, но такие фокусы не были подвластны чистокровкам. Будто тело лучше помнило, как быть животным, а не человеком. Но сейчас Кон чувствовал, что сможет. Не только использовать речь во втором обличии, а много больше. Впрочем, он и сам не понял, как все получилось. Просто тянущее ощущение в горле, будто кто-то щекочет пальцами, и голос – чужой, гнусавый – с рычанием вырывается из пасти.
– Как Ма может держать его? – Слова плохо различимы, но все же слышны.
– Замечательно, – с чувством произнес сидхе, – у тебя очень хорошо получилось.
– А я – врач, но такого еще не видела, – женский голос прозвучал громко, хотя она к этому совершенно не стремилась.
– Кэт, – рыкнул Конхенн, – здравствуй.
Удивление не помешало ей согнать всю бригаду к телам на полу и начать осмотр – дело для Катерины было превыше всего. Через минуту она обернулась, уставившись на белоснежного зверя.
– Физраствор обоим. Они стабильны, – бросила она через плечо. И уже Кону, – это шутка такая? Оборотни не говорят. Или это штучки сидхе?
– Нет, – Беленус махнул рукой, – боюсь это не из-за крови сидхе.
Конхенн ощерился в ухмылке, показав ряд белоснежных зубов. Ее брови поднялись вверх.
– Любопытно. Приедешь ко мне на обследование потом? – И без перехода, – Он очень плох. Не понимаю, как он жив до сих пор. Она в порядке. Может какие-то внутренние повреждения, но это можно будет выяснить только в клинике. Без сознания – это плохо. Но если твой друг прав, то я не знаю, что делать. Я врач оборотней, а не сидхе.
– Па? – Вопросительно проскулил Кон.
– Ему нужно перекинуться, – нахмурилась врач, – но я совершенно не уверена, что он выживет. Слишком сильные повреждения. Физраствор мы взяли, поэтому влагу в теле поддержим, но его может убить болевой шок.
– Я помогу, – оборотень был серьезен, – Альфа Альф.
Глаза Кэт расширились, а рот приоткрылся. Медики из бригады начали оглядываться. Послышался удивленный шепот.
– Ты?! – выдохнула девушка. – Это же явление одно на миллион!
Беленус вопросительно посмотрел на окружающих, в ожидании, что хоть кто-то объяснить происходящее.
– Вожак вожаков, – Кэт махнула в сторону Конхенна, – он может заставить превратиться любого. Если в теле есть хоть ген вера. И в зверя, и в человека. Никто не устоит против зова Альфы Альф. Как магнит для железа. Но зов действует на всех, кто его слышит…
– Нет, – рыкнул зверь, – на кого хочу.
– Четыре Альфы Альф за всю историю оборотней, – заметила девушка, – один завоевал половину мира, прежде чем умер, а троих убили после первого обращения. Очень молодым умер, заметь. У всех зов действовал на определенной территории. На любого вера. Это – моя докторская.
Кон кивнул. Он жил в эти времена. И до них.
– Ладно, потом, – врач махнула рукой. – Если это поможет мне спасти жизнь, то, какого черта? Готовьте физраствор, пакеты с кровью, вынимайте иглы из оборотня. Отнесите его чуть в сторону, иначе при трансформации может пострадать девушка. И отходим, ребята.
***
Зов утих, и свет появился снова. Теплый, ласковый, он обещал покой и отсутствие боли, вгрызающейся в его тело новой хваткой.
«Когда будешь решать, помни о том, кто был твоими глазами».
Он помнил, но свет так манил к себе…
Внезапно возник другой Зов. Как трубы Иерихона, он заполнил все вокруг, заставив не думать о свете, о боли, о самом себе. И только второй зов, такой тонкий и манящий, свитый в двойную цепочку все еще манил к себе, вплетая свою силу в новые мощные звуки.
Стань.
Превратись.
Изменись.
Услышь.
«Когда будешь решать, помни о том, кто был твоими глазами».
Он помнил и подчинился Зову. Мир вспыхнул новой болью, затопившей все его существо. Крик вырвался, заполнив пространство.
***
С этими сидхе всегда все странно. Кэт отошла на пару шагов, с ожиданием глядя на Кона. Ей не очень-то верилось в слова этого оборотня, но другого выхода не было. Вожак Вожаков. Как бы не так! Она знала близнецов достаточно долго, а Конхенн никогда не был самодовольным сукиным сыном, какими являлись все Альфы. Он не мог оказаться вдруг…
Дикий, пульсирующий в ушах вой заполнил комнату, заставив лопнуть стекла в окнах по всему этажу. Тело Эккарта забилось в конвульсиях изменения. Кости начали сдвигаться и вырастать, суставы выворачивались, шерсть растекалась лимфой по загорелой коже. Хрящи с треском перестраивались в теле, мускулы растягивались, принимая адские нагрузки. Быстро, очень быстро. Через две минуты в середине комнаты уже лежал человек, а не зверь. Обнаженный, задыхающийся, бессознательно скребущий ногтями, сорванными до мяса, по гладкому деревянному полу.
– Капельницу, – голос девушки приобрел рычаще-визгливые нотки. На руках появилась шерсть, на пальцах когти, а во рту клыки, – и скальпель. Мне нужно удалить обожженные ткани, иначе рана не сможет зажить. Быстрее, через пять минут он должен перекинуться еще раз, чтобы ткани успели срастись.
В комнату вбежал Маккон, встав за братом, но на это не обратил внимания никто, кроме Беленуса. Сидхе тронул вошедшего за плечо, чтобы привлечь внимание, и они начали тихо обсуждать ситуацию.
– Кэт, у девушки открылось вагинальное кровотечение, – один из медиков, следивших за Фир, тоже рычал, – не очень обильное.
– Боже! – С чувством пробормотала врач. – Неужели внутренние повреждения?!
Ее руки, не смотря на когти, проворно обрезали края раны, оставляя кровоточащие сосуды, мясо, кишки и кости. Без перчаток – оборотни были неподвержены сепсису.
– Ребенок, – прорычал Конхенн.
– Беременность? – Кэт встала, отключив капельницу. – Боже мой! Носилки! Перевоплощай своего отца еще раз, нужно быстрее в клинику. Я ничего не смогу диагностировать на месте!
Зверь кивнул и поднял голову. Мак стал рядом с ним, положив ладонь на холку брата. Тоскливый вой заполнил помещение, заставив присутствующих оборотней передернуться. Человек на середине комнаты закричал и снова начал изменяться, только теперь в обратном порядке. Опять щелчки, вязкое хлюпанье, треск сухожилий. Ломались ребра, вытягивался позвоночник, укорачивались пальцы, отрастали когти. Жуткий крик перешел в скулящий вой, и огромный зверь тяжело осел на пол. Кэт подбежала почти в тот же момент.