Творчество и потенциал. Выпуск 2. 2023
Шрифт:
По окончании Жатвы духи без труда покинули этот мир, разлетевшись по своим потусторонним жилищам. Сортоксу же пришлось топать с поля боя на полянку, где его оставили и откуда должны были забрать.
Победили красно-голубые. Оно, в общем-то, и верно: на их стороне была правда… Наверняка это сражение войдёт у них в историю. А всех завоевателей, как бы сильны и могущественны они ни были, рано или поздно ждёт лишь один итог: громкое поражение и неминуемая гибель. Этот урок Сортокс, пожалуй, усвоил лучше других. Он даже невольно начал симпатизировать отважным защитникам родных земель. Достойно глубокого уважения,
За размышлениями Сортокс вскоре добрался до поляны. К его удивлению, она не пустовала: на ней в смертельной схватке сцепились двое. Обладатель «дружеского» красно-голубого шеврона в данную минуту одерживал верх над равным по силе соперником. Очевидно, он был нравственно чище, что неожиданно его подвело: узрев вдруг за спиной врага саму Смерть, он оступился и оказался повален на землю…
Сортокс не шелохнулся, заметив в глазах живого возникший смертельный испуг. Такое случается: Покров бывает неспособен скрыть его от некоторых высокоморальных индивидуумов перед их забором, тут он никакой ответственности не несёт.
Он шагнул к борющимся. «Чёрно-жёлтый» живой, всем весом насев на противника, занёс руку с блеснувшим в ней ножом. За пазухой стало ощутимо печь, но Сортоксу не было нужды проверять, чьё имя там пылает. «Красно-голубой», у шеи которого уже серебрилась готовая к перерезанию нить, перевёл беспомощный взгляд с нацеленного острия на Жнеца…
Словно все невинно убиенные им при жизни жертвы сейчас разом взглянули Сортоксу в самую душу. Не совсем отдавая себе отчёт, он привычно взмахнул косой… И с силой опустил немного выше, чем предполагал.
Лезвие с неприятным хрустом наполовину вошло в шею врага. Тот выронил нож и снопом повалился на бок.
Пару секунд Сортокс и спасённый им живой обалдело пялились друг на друга. Потом живой наконец-то сообразил вскочить. Он принялся на незнакомом языке горячо благодарить избавителя. Бледный как полотно Сортокс его не слышал. Он только что совершил самую страшную для Жнеца оплошность – отправил не того…
Проклятая нитка всё ещё торчала из горла радовавшегося выжившего. Список ещё жёгся… А подле в луже крови валялось тело убитого человека. Рядом с которым недоумённо хлопала глазами его душа.
Он убил… Смерти вообще не убивают – они, так сказать, фиксируют факт свершающейся смерти, перерубая становящуюся ненужной связь души и тела. А он именно убил, совершил смертный грех, за который его теперь вряд ли простят.
Все долгие года, потраченные им в тяжких и неблагодарных трудах Жнеца, все его муки и страдания – были зря… Он ничуть не изменился, Крылатые напрасно вложили в него столько сил, и сегодня они яснее ясного это увидят!..
Не в силах стоять на ногах, Сортокс отшатнулся к ближайшему дереву и сполз по его стволу. Живой подбежал, что-то затараторил… Сортокс собрался было послать его куда подальше, да так, чтоб на всех языках Вселенной понятно стало, как вдруг воздух рассёк до боли знакомый мерзкий свистящий вой.
На поляну ворвался тот самый вредный дух, который так
Смерть мгновенно оценила ситуацию.
– А-а-ах, наруш-ш-шаем! – громко зашипела она, и от звука её «голоса» живой зажмурился и закрыл уши.
– А тебе какое дело?! – боязливо крикнул Сортокс. – Не ты меня судить-то будешь!
В ответ на хамство дух взвыл ещё неистовей.
– Ш-ш-шивая бес-столоч-щ-щь! Хоть этого нормально с-с-сабери!
Сортокс оглянулся на солдата. Тот продолжал затыкать уши, с трудом вынося ярость тёмного духа. Нитка его связи с телом упорно не хотела исчезать, как ни желал Сортокс обратного.
– Прости, – с сожалением сказал он и шмыгнул носом. Смерть подлетела к толстой ветке наверху и, раскачав её, заставила отломиться.
Живой понял, что невыносимый звук прекратился, и отнял руки от ушей. Сперва он удивился, поймав печальный взгляд своего спасителя, затем услыхал над собой подозрительный треск и задрал голову…
На сей раз Сортокс не промахнулся. Здоровая ветка пришибла беднягу насмерть, а он помог ошалевшей душе выбраться из-под горы сучьев.
Удовлетворённый восстановленным порядком дух чуть покружил над поляной для острастки и убрался прочь, предоставив другим, более компетентным «органам» разбираться с нарушителем.
И «органы» не заставили себя долго ждать. Два широких луча спустились с Небес, на их месте появилась пара грозных Ангелов-Воинов, с косой саженью в плечах и огненными мечами на поясах. Увидев их, а не своего скромного личного Хранителя Рафаила, Сортокс совсем сник.
Ангелы оглядели поляну и остановили вопросительные взоры на Жнеце.
– Вас смущает, что две души?.. – с виноватой улыбкой спросил Сортокс больше для того, чтобы начать разго-вор. – Ну, э-э… Так вышло, – пожал он плечами и сглотнул.
В ответ раздалось самое ужасное. Молчание…
– А может, я их того… Оформлю?.. – робко предложил горе-Жнец.
– Думаем, не стоит, – подал наконец голос один из Светлых Стражей. Интонация его не была сердитой, тем более – враждебной. Но её непоколебимая уверенность сообщила Сортоксу, что юлить бесполезно. Покорно склонив голову, он повернулся к Стражам спиной и по-арестантски заложил руки. Мощные горячие ладони легли ему на плечи; в это время прибывшие в более тонких лучах Ангелы-Проводники уводили с собой, шепча ласковые утешительные речи, две расставшиеся с земной жизнью души: одну законно, другую – непреднамеренно…
…Сортокс сидел один в широком зале и ждал начала Суда. Запястья его были некрепко связаны верёвкой. Он мог бы легко развязаться, но смысла он в этом не находил. Бежать некуда – ни от них, ни тем более от себя… В памяти воскресал давний ужас перед грозившим ему Вечным пламенем. Остаётся лишь в тысячный раз с трепетом надеяться на Высшую Милость. Хотя, припомнив, сколько душ сегодня на его глазах «попaдало» вниз, Сортокс уже не был уверен в её безграничности…
Судьи медлили приходить. Они, как всегда, нарочно давали время подсудимому подумать над своими поступками. Но ему этого не требовалось. Он уже десять раз всё передумал, и гонка по кругу одних и тех же удручающих мыслей только усиливала горькую тоску.