Творец реальностей. Часть 3. Фантазм
Шрифт:
– Так точно! – браво рявкнули бойцы. Они тоже были довольны службой, охрана высокого лица – это тебе не на фронте вшей кормить! Тут тебе и пайка сытная и обмундирование справное, да и опасности особой нет, в атаку на верную смерть никто не пошлет.
Еще раз строгим начальственным взглядом обведя взвод, и остановив глаза на каждом лице, чтобы каждый проникся до печёнок, Сергей уселся в кабину, рядом с шофером. Тот не был из их ведомства, просто в Полтаве реквизировали машину для доставки Хрущева в штаб направления, после чего водитель с машиной должны были вернуться. «По приезду на место надо будет сразу озаботиться собственным транспортом, – сделал себе заметку Акимов, – а то у водителя даже оружия нет. Непорядок».
А тут как раз прибежал посыльный от Хрущева и сказал, что
– Ну, давай, браток, трогай помаленьку. Как машина-то, не подведет?
Шофер, с усилием и скрежетом переключая рычаг коробки передач на первую, пожав плечами, ответил:
– Да не должна подвести, только что с капитального ремонта пригнал. Но техника – дело такое…
И он покрутил ладонью над головой, иллюстрируя сложность, капризность и непредсказуемость управляемого им агрегата. На что Акимов, недолго думая, молча поднес свой внушительный, поросший черными волосками кулак прямо к носу шофера. Тот скосил глаз на кулак и уже совсем другим тоном, напоминавшим стиль старорежимных лихачей-извозчиков, произнес:
– Не извольте беспокоиться, доставим с ветерком.
В это фразе из прошлого не хватало только слова «барин» или, в данном случае – «ваше благородие». Старший лейтенант НКВД с подозрением посмотрел на водилу, но шофер, сделав лицо кирпичом, всем своим видом намекал, что водителя в пути отвлекать не следует.
– Ну, ну, – хмыкнул Акимов и замолчал. Однако поставил для себя еще одну заметочку – приглядывать за шофером. В деле охраны мелочей не бывает. Сейчас у него интересная фраза вырвалась, а там, глядишь, окажется, что он какой-нибудь засланный казачок из заграничных белогвардейских кругов, мечтающих о реванше. Об этом им постоянно комиссар на политзанятиях напоминал. Но это все потом.
***
В это же время Никита Сергеевич Хрущёв, трясясь и подпрыгивая на колдобинах проселочной дороги, от которых нисколько не спасали жесткие рессоры «Эмки», в одиночестве сидел на заднем сиденье этого шедевра отечественного Автопрома. Нет, вы не подумайте, машина для своего времени вполне себе ничего, без буржуазных излишеств, правда – все строго функционально. Конечно, не «Роллс-ройс», на котором в свое время разъезжал Ленин и не шикарный «Паккард» Сталина, но ведь и он сейчас не в Москве и даже не в Киеве, а в прифронтовой полосе. Поэтому задача у «Эмки» одна – доставить пассажиров из пункта «А» в пункт «Б», а все удобства будут после победы.
Если эта победа состоится – промелькнула крамольная мысль. Никита попытался прогнать ее подальше, но это плохо получалось. Как ни крути, ситуация была критическая, об этом он, первый секретарь компартии Украины, знал, в отличие от многих других, очень хорошо. Сведения доставлялись ему точные и подробные, он всегда требовал этого от своих подчиненных. В мирное время точные сведения были нужны для того, чтобы удержаться наверху, в ближнем круге вождя, куда ему удалось пролезть с большим трудом, умудряясь становиться, когда нужно – полезным и незаменимым, а когда нужно – шутом и объектом глумления на полуночных попойках главного грузина страны. Это помогало казаться верным и, что гораздо более важно, безопасным. Всё же эти кавказцы, что ни говори, очень любят подхалимов и льстецов, в этом их уже не переделаешь. И такими они остаются внутренне даже тогда, когда сумели вскарабкаться на самые вершины власти.
Никита все это знал и каждый раз спокойно и тщательно просчитывал ситуацию, решая, что, как и когда сказать, умудряясь при этом казаться всем простым и свойским мужичком недалекого ума. И в этом все они ошибались. Ум у Хрущёва был острый и сугубо прагматичный, для достижения вершин власти он ни мало не задумываясь шел по трупам – и это не оборот речи. Он был предан вождю на все сто процентов, до донышка. Но, это он о себе знал и ничуть не стеснялся такого знания, только до тех пор, пока тот был самым сильным зверем в стае. А пока что конкурентов Хозяину не видно. А там… в душе Никита строил далеко идущие планы – Хозяин не вечен, кто придет после него? И почему бы это не быть ему самому,
Хрущёв покрутился на сиденье, устраиваясь удобнее, и отгоняя прочь мысли, пришедшие не вовремя. Сейчас главное выиграть войну, а это, он уже хорошо понял, будет совсем не просто. Шансы даже не пятьдесят на пятьдесят, а, скажем, восемьдесят на двадцать, где 80% сейчас у Гитлера и его союзников. Да и то, это только лишь в том случае, если с востока не ударит Япония. Войну на два фронта они не потянут – нет, не потянут, Никита был в этом уверен абсолютно. Если япошки ударят, повалится СССР как карточный домик, – так он глубоко внутри считал. Не то, чтобы Хрущёв не верил в мужество и профессионализм Красной Армии, но прошедшие полтора месяца войны сильно пошатнули эту веру. Да, конечно, в Гражданскую они тоже были окружены со всех сторон. Но тогда все же война была другая, почти не было ни танков, ни самолетов. А те, что были, разве можно сравнить с нынешними? Да и люди были сейчас не те, не было того идейного накала в них, расслабились, пропаганда убедила, что они всех сильнее и разгромят любого врага на его же территории. Из-за этого сейчас у людей шок и страх: как же так, неужели, нас обманывали? А потому сейчас все висело буквально на волоске.
При мысли об этом, Хрущев громко и грязно выругался. Шофер от неожиданности вздрогнул и удивленно оглянулся, но наткнулся на такой угрюмый взгляд пассажира, что гимнастерка на спине моментально намокла от пота. Никита с отвращением посмотрел на эту намокшую гимнастёрку шофера и с досадой плюнул себе под ноги и растер сапогом плевок, не обращая внимания на телодвижения водителя и удивляясь сам себе: что это его так накрыло? Может отходняк от выпитой за обедом водки начинается? Да нет, пить водку ему не привыкать, а там он и выпил-то не так и много, меньше бутылки в совокупности, да под хорошую закуску – знатное украинское сало, которое Никита очень любил. Доза для него совсем небольшая, а потому дело не в водке, а в чем-то другом. Но в чем конкретно он понять не мог. Было какое-то предчувствие в нем, предчувствие чего-то очень и очень нехорошего, правильнее сказать – совсем плохого, что должно вот-вот произойти. Какая-то тоска (смертная – мелькнуло в голове) не давала ему покоя, что-то не так, чего-то он не знал и не предвидел. И эта тоска так придавила его, что он уже открыл было рот, чтобы скомандовать поворачивать назад, в Полтаву, но вовремя прикусил язык. Как он это обоснует – почудилось что-то? Нет, это совершенно невозможно, у него приказ Хозяина, а тот может и расстрелять под горячую руку, не таких героев и народных любимцев расстреливали – не ему чета! Особенно сейчас, когда тот, это Никита знал точно, сам в панике и мечется, не зная и не понимая, что делать. Никита выдохнул, расстегнул верхнюю пуговицу на кителе и попытался расслабиться. Получалось плохо, но все же стало чуть легче.
Внезапно он вспомнил всех своих трех жен. Первую – Ефросинью, которую он любил со всем пылом юности и с которой прожил всего-то шесть лет от свадьбы до ее смерти от тифа. Ефросинья оставила ему дочку Юленьку и сына Леню.
Вторую звали Марусей – мать-одиночка, которую Никита взял больше из жалости, чем от любви, потому и развелись они уже меньше, чем через два года. Никита и потом долго продолжал ей помогать, хотя детей она ему так и не принесла. Нельзя сказать, что он был совсем плохим человеком. Вовсе нет, просто жизнь так сложилась, – опять с удивившей его тоской, будто оправдываясь перед кем-то, подумал он.
Третья жена, его сегодняшняя супруга – Нина, её он уважал и тоже по-своему любил. Первый их ребенок – доченька, умерла совсем малюткой. Но потом Нина все же одарила мужа тремя детьми – дочерью Радой, сыном Сергеем и еще одной дочкой – Леночкой, самой маленькой, любимицей, всего-то ей сейчас четыре годика.
Никита невольно улыбнулся, подумав о детях, вспомнив шалости малышей и от этих мыслей, наконец-то расслабился. Что это и правда, так на него накатило? Все ещё будет хорошо, не может быть иначе, столько планов, столько дел впереди! Победим мы Гитлера этого окаянного, обязательно победим, пол страны угробим, да хоть две трети, но победим! Главное, не сомневаться в этом.