Творения, том 1, книга 2
Шрифт:
5. Это я говорю для того, чтобы мы не огорчались, когда увидим себя или других в несчастьях. Если мы будем с благодарностью и мужеством переносить все случающееся, то всякое несчастие непременно будет иметь благой для нас конец и сопровождаться многими благами. Но я начал говорить, что подобно тому, как тела, имевшие недостатки, Христос исправлял, так и закон, оказавшийся несовершенным, Он устраивал, преобразовывал и делал лучшим. Впрочем, слыша о несовершенстве закона, никто пусть не думает, будто я сужу Законодателя. Тот закон несовершенен не по своей сущности, но сделался несовершенным с течением времени; в то время, когда он был дан, он был, весьма совершенным и пригодным для принявших его; а когда род человеческий, руководимый им, сделался лучше, то закон стал менее совершенным, не по своей сущности, а по причине нравственного усовершенствования наученных им. Как луки и стрелы, сделанные царскому сыну для упражнения, а не для войны и сражения, становятся бесполезными, когда этот сын вырастет и научится отличаться в сражениях, так точно случилось и с нашей природой: когда мы были менее совершенными и занимались упражнениями, тогда Бог дал нам и соответственное оружие, которое мы легко могли носить; но когда мы возросли в нравственном отношении, то от нашего усовершенствования это оружие сделалось несовершенным. Поэтому пришел Христос и предложил нам другое, совершеннейшее. И посмотри, с какой мудростью Он перечисляет древние законы и предлагает новые. "Слышали", говорит Он, "что сказано древним: не убивай" (Матф. 5:21). Скажи же: кем "сказано"? Ты ли сказал это, или Отец Твой? Но Он не говорит этого. Почему же Он умолчал и не назвал изрекшего (законодателя), но безлично привел закон? Потому, что если бы Он сказал: (Отцом) "сказано было: не убивай; а Я говорю вам: не гневайся", то слова Его показались бы неприятными по неразумию слушателей, которые еще не могли понимать, что Он предлагал Свои законы не для уничтожения прежних, а для их дополнения. Они сказали бы Ему: что говоришь Ты? Отец Твой сказал: "не убивай", а Ты говоришь: "не гневайся"? Итак, чтобы кто не подумал, будто Он противится Отцу, или как бы предлагает нечто более мудрое, чем данное Тем (Законодателем), Он и не сказал: "слышали от Отца". С другой стороны, если бы Он сказал: "слышали", как Я говорил древним; то и это показалось бы невыносимым не менее первого. Если тогда, когда Он сказал: "прежде нежели был Авраам, Я есмь" (Иоан. 8:58), намеревались побить Его камнями, то чего не сделали бы, если бы Он прибавил, что и Моисею Он же дал закон? Поэтому Он и не упомянул ни о Себе, ни об Отце, но неопределенно сказал: "слышали, что сказано древним: не убивай". Как Он поступал с телами, исправлением их недостатков внушая слушателям и то, Кто в начале сотворил человека; так поступает и здесь, исправлением закона и дополнением недостающего, внушая, Кто в начале дал и закон. Поэтому, беседуя и о сотворении человека, Он не упомянул ни о Себе, ни об Отце, но и там выразился безлично и неопределенно, сказав: "Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их" (Матф. 19:4); в словах Он умалчивал о Создателе, а в делах указывал на Него, исправляя недостатки телесные. Так и здесь, сказав: "слышали, что сказано древним", Он умолчал о том, Кем это было сказано, а самыми делами указал на Себя; ибо Кто исправлял недостатки, Тот и в начале произвел человека. Древние же законы Он исчисляет для того, чтобы слушатели через сравнение поняли, что сказанное Им не заключает противоречия, и что Он имеет одинаковую власть с Родителем. Это и иудеи поняли и удивлялись. А что они удивлялись, об этом, послушай, как свидетельствует евангелист: "дивился", говорит он, "ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи" (Матф. 7:28-29). Но что, скажут, если они неправильно так думали? Однако Христос не осудил их и не укорил, а подтвердил их мнение. Когда вскоре после того подошел прокаженный и сказал: "Господи! если хочешь, можешь меня очистить" (Матф. 8:2), то что говорит Он? "хочу, очистись" (Матф. 8:3). Почему Он не сказал просто: "очистись", хотя прокаженный уже засвидетельствовал, что Он имеет на это власть, сказав: "если
6. Итак, мы уразумели из всего этого власть Христа, если же увидим, что в других случаях Он делал и говорил нечто смиренное, как по тем причинам, которые мы прежде исчислили, так и потому, что Он хотел расположить слушателей к смиренномудрию, то не будем вследствие этого приписывать Ему уничиженного естества. Самое принятие плоти Он допустил по смиренномудрию, а не потому, чтобы Он был ниже Отца. Откуда это видно? Враги истины разглашают и это, и говорят: если Христос равен Родителю, то почему Отец не принял плоти, а Сын облекся в образ раба? Не очевидно ли потому, что Он ниже Отца? Но если бы поэтому Он облекся в наше естество, то Дух, которого они сами считают меньшим Сына (а мы этого не говорим), должен был бы воплотиться. Если Отец больше Сына потому, что один воплотился, а другой не воплотился, то и Дух по той же причине был бы больше Сына, так как и Он не принял плоти. Впрочем, чтобы нам не доказывать умозаключениями, теперь подтвердим это самыми Писаниями и покажем, что Христос принял плоть по смиренномудрию. Павел, знающий это в точности, желая внушить нам что-нибудь полезное, приводит нам примеры добродетели свыше: например, многократно подавая совет о любви и желая расположить учеников к взаимной любви, он приводит в пример Христа и говорит: "мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь" (Ефес. 5:25). Также, беседуя о милосердии, он делает то же самое: "знаете", говорит, "благодать Господа нашего Иисуса Христа, что Он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились Его нищетою" (2 Кор. 8:9). Смысл слов его следующий: как Владыка твой обнищал, облекшись плотью, так и ты обнищай деньгами; а как Ему нисколько не повредило обнищание славой, так и тебе не может повредить обнищание деньгами, но доставит тебе великое богатство. Также и о смиренномудрии, беседуя с филиппийцами, Он приводит в пример Христа, и сказав: "по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя", прибавляет: "ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе, Он, будучи образом Божьим, не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба" (Фил. 2:3,5-7). А если бы Христос благоволил принять плоть потому, что был по существу ниже Отца, то это уже не было бы делом смиренномудрия, и напрасно Павел указывал бы на это, научая смиренномудрию; так как смиренномудрие бывает тогда, когда равный повинуется равному. Выражая это, апостол и говорит: "Он, будучи образом Божьим, не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба". Что значит: "не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба"? Похитивший что-нибудь из не принадлежащего ему постоянно держит похищенное при себе и не решится отложить его, страшась и опасаясь за приобретение; а кто владеет неотъемлемым благом, тот не опасается и отложить его. Например, - поясним сказанное примером, - представим, что у одного и того же человека есть и раб и сын; если раб нагло присвоит себе свободу, вовсе ему не принадлежащую, и будет восставать против господина, то он не возьмется за какое-нибудь рабское дело и не будет повиноваться приказаниям, опасаясь, чтобы это не нарушило его свободы и чтобы подчинение не сделало ему унижения; так как он похитил честь и владеет ею не по достоинству. А сын не откажется делать всякое дело рабское, зная, что хотя бы он стал исполнять все рабские службы, свобода его не потерпит никакого вреда, но останется неизменной, так как природное благородство не может быть уничтожено рабскими делами; оно приобретено им не через хищение, как рабом, но наследовано им издавна, с первого дня. Объясняя это, и Павел говорит о Христе, что Он, быв по существу свободным и истинным Сыном Отца, не побоялся отложить это, как если бы хищением присвоил Себе равенство с Ним, но смело принял образ раба. Христос знал и точно знал, что уничижение не может нисколько уменьшить Его славы; потому что она была не заимствованная, не приобретенная хищением, не чуждая и не несвойственная Ему, но естественная и истинная. Поэтому Он и принял образ раба, с ясным знанием и уверенностью, что это нисколько не может повредить Ему. Это действительно и не повредило Ему, но и в образе раба Он пребывал с той же славой. Видишь ли, как самое принятие плоти служит доказательством того, что Сын равен Родителю, и что это равенство не заимствованное, не приходящее и отходящее, но неизменное и постоянное и такое, какое следует иметь Сыну в отношении к Отцу?
7. Итак, будем говорить все это еретикам и стараться, насколько от нас зависит, отклонять их от злой ереси и обращать к истине. И сами мы не станем считать одну веру достаточной нам для спасения, но будем заботиться и о поведении, будем вести и наилучшую жизнь, чтобы и то и другое способствовало нам к достижению совершенства. К чему я прежде увещевал, к исполнению того же увещеваю и теперь: прекратим вражду между собой, и пусть никто не остается врагом ближнего долее одного дня, но до наступления ночи пусть укрощает гнев, чтобы, оставшись наедине и тщательно припоминая сделанное и сказанное по вражде, не сделать прекращение ее более трудным и примирение более неудобным. Вывихнутые кости нашего тела, быв тотчас вправлены, без большого затруднения занимают свое место; если же они долгое время останутся вне своего места, то с трудом вправляются и принимают прежнее положение, и вправленные требуют продолжительного времени для того, чтобы твердо установиться, укрепиться и не сдвигаться; так точно и мы, если тотчас станем мириться с врагами, то можем сделать это удобно и без большого труда войти в прежнюю дружбу; а если пройдет много времени, то, как бы ослепленные враждой, мы будем стыдиться, смущаться и иметь нужду в других, которые бы не только примирили нас, но и по примирении тщательно наблюдали за нами, пока мы достигнем прежней откровенности. Я не говорю уже о насмешках и стыде; ибо какого порицания не заслуживает то, чтобы нуждаться в других, которые помирили бы нас с нашими ближними? От медленности и отлагательства происходит не только это зло, но и то, что несуществующие грехи после кажутся нам грехами; о чем бы ни стал говорить враг, все мы принимаем с подозрением: и движения его, и взгляды, и голос, и походку; и, показываясь нам, он воспламеняет нашу раздраженную душу, и не показываясь также огорчает нас. Обыкновенно не только вид оскорбивших, но и воспоминание о них постоянно раздражает нас; и, если услышим, что другой говорит что-нибудь о них, мы со своей стороны возвышаем голос и вообще всю жизнь проводим в унынии и огорчении, причиняя больше зла самим себе, нежели врагам, и имея в душе постоянную борьбу. Итак, возлюбленные, зная все это, будем всячески стараться не иметь ни с кем вражды, а если случится какая-нибудь неприязнь, то будем примиряться в тот же день; потому что, если она продолжится на второй и третий день, то скоро третий сделается четвертым, четвертый - пятым, а этот опять породит нам еще больше дней неприязни; и чем дольше мы будем откладывать примирение, тем больше будем стыдиться. Но тебе стыдно придти и поцеловаться с оскорбителем? Нет, это - хвала, это - венец, это - слава, это - польза и сокровище, исполненное бесчисленных благ; и сам враг одобрит тебя, и все присутствующие похвалят; а если и осудят люди, то Бог непременно увенчает тебя. Если же ты будешь ждать, чтобы враг наперед пришел и попросил прощения, то ты не получишь такой пользы: он предвосхитит награду и приобретет себе все благословение; а когда ты сам придешь, то не останешься ниже его, но победишь гнев, преодолеешь страсть, обнаружишь великое любомудрие, послушавшись Бога, и сделаешь более приятной последующую жизнь, избавившись от хлопот и тревоги. И не только перед Богом, но и перед людьми предосудительно и опасно иметь многих врагов. Что я говорю: многих? Одного и единственного врага иметь так же опасно, как безопасно и спасительно иметь всех друзьями. Не столько умножение имущества, не столько оружие и стены, окопы и другие бесчисленные средства могут обезопасить нас, сколько искренняя дружба. Это - стена, это - крепость, это - богатство, это - утешение, это будет способствовать нам и настоящую жизнь проводить в душевном спокойствии, и доставит будущую жизнь. Итак, помышляя обо всем этом и представляя себе великую пользу от этого, будем делать все и принимать все меры, чтобы нам примириться с настоящими врагами, и не приобретать новых врагов, а друзей настоящих сделать более надежными. Начало и конец всякой добродетели - любовь; наслаждаясь ей искренно и постоянно, да сподобимся мы получить царство небесное, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.
СЛОВО ОДИННАДЦАТОЕ.
Полное заглавие этого слова следующее: "сказанное в Константинополе против аномеев, о непостижимом, и о том, что Новый Завет согласен с Ветхим, и о не присутствующих в священных собраниях".
ОДИН ДЕНЬ я беседовал с вами и с того дня так полюбил вас, как будто издавна и с раннего возраста жил среди вас; так я соединился с вами узами любви, как будто в течение несчетного времени наслаждался приятнейшим общением с вами. Это произошло не оттого, чтобы я был особенно склонен к дружбе и любви, но оттого, что вы вожделеннее и любезнее всех. Кто не изумится и не удивится вашему пламенному усердию, непритворной любви, уважению к учителям, согласию друг с другом, которых вполне достаточно для того, чтобы привлечь к вам и каменную душу? Поэтому и я люблю вас не менее, чем ту церковь (антиохийскую), в которой я родился, воспитался и учился; эта церковь - сестра той, и вы делами доказали родство с ней. Если та старше по времени, то эта пламеннее по вере; там многочисленнее собрание и торжественнее зрелище, а здесь больше терпения и больше доказательств мужества. Волки со всех сторон окружают овец, а стадо не истребляется; буря, непогода и волнение непрестанно преследуют этот священный корабль, а пловцы не утопают; ярость еретического пламени объемлет со всех сторон, а находящиеся среди горящей печи наслаждаются духовной росой. Видеть церковь насажденную в этой части города так же удивительно, как увидеть среди горящей печи цветущую маслину, одетую листьями и обремененную плодами. Если же вы столь признательны и достойны бесчисленных благ, то теперь я со всей охотой исполню обещание, которое дал вам раньше, когда рассуждал перед вами об оружии Давида и Голиафа и говорил, как один был со всех сторон огражден великим множеством всякого оружия, а другой, вовсе не имея оружия, был огражден верой; один блистал снаружи латами и щитом, а другой изнутри (сиял) духом и благодатью. Поэтому отрок победил юношу, безоружный преодолел вооруженного, пастух низложил воина, обыкновенный камень пастуха разбил и сокрушил медные доспехи врага (1 Цар, гл. 17). Так и я возьму в руки камень, т. е. краеугольный, духовный. Если Павлу можно было рассуждать о камне, бывшем в пустыне (1 Кор. 10:4), то, конечно, никто не будет укорять и меня, когда я буду таким же образом пользоваться этим камнем. Как у иудеев не природа видимого камня, а сила духовного камня произвела потоки вод; так и Давид не вещественным, а духовным камнем поразил голову иноплеменника; поэтому и я тогда обещал вам не говорить ничего по умственным соображениям; "оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом [ими] ниспровергаем замыслы 5 и всякое превозношение, восстающее против познания Божия" (2 Кор. 10:4-5). Так, нам заповедуется низлагать помыслы, а не возвышать их, повелевается разрушать их, а не вооружаться ими. "Помышления смертных нетверды", говорит Премудрый (Премуд. 9:14). Что значит: "нетверды"? Боязливый, хотя бы шел и по безопасному месту, не бывает смел, но страшится и трепещет; так, и доказанное умственными соображениями, хотя бы и было истинно, не доставляет душе полного убеждения и достаточной уверенности. Если такова слабость умственных соображений, то я и приступлю теперь к борьбе с еретиками на основании Писаний. Откуда же мне должно начать речь? Откуда хотите, из Нового или Ветхого Завета; так как не только в евангельских и апостольских, но и в пророческих изречениях и во всем Ветхом Завете можно видеть славу Единородного сияющей с великим блеском. Посему мне кажется, что и оттуда можно бросать стрелы в этих еретиков (аномеев). Заимствуя мысли оттуда, мы в состоянии будем преодолеть не только этих одних, но и многих других еретиков, Маркиона, Манихея, Валентина и все секты иудейские. Как при Давиде пал один Голиаф, а все войско обратилось в бегство, смерть постигла одно тело и поражена была одна голова, но бегство и страх были общими для всего войска; так точно и у нас теперь, когда будет поражена и низложена одна ересь, произойдет общее бегство всех названных еретиков. Манихеи и страждущие одинаковой с ними болезнью, по-видимому, признают проповедуемого Христа, а проповедующих о Нем пророков и патриархов не почитают; иудеи же напротив, по-видимому, принимают и уважают проповедующих о Христе, т. е. пророков и законодателя своего, а Проповедуемого ими не почитают. Итак, если я по благодати Божьей докажу, что о славе Единородного много предвозвещено в Ветхом Завете, то буду в состоянии пристыдить все такие богопротивные уста и обуздать богохульные языки; потому что, если Ветхий Завет окажется проповедующим о Христе, то какое оправдание будет манихеям и их последователям, не почитающим Писания, которое предвозвещает об общем Владыке всех? Какое извинение и прощение будет и иудеям, не признающим Того, о котором возвещают пророки?
2. Итак, если нам предстоит столь великая победа, обратимся к древним книгам и к древнейшей из всех древних, т. е. книге Бытия, и в самой Кинге Бытия обратимся к ее началу. Что Моисей говорил много о Христе, об этом, послушай, как сам Христос говорит: "ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал обо Мне" (Иоан. 5:46). Где же Моисей писал о Нем? Это я и постараюсь теперь показать. Когда созданы были все твари, небо увенчано разнообразным сонмом звезд, а против него внизу земля украсилась различными цветами, когда вершины гор, поля и долины, и вообще вся земная поверхность покрыта была растениями, деревами и травами, запрыгали стада мелкого и крупного скота, хор певчих птиц сообразно со свойствами своей природы наполнил весь воздух музыкой, моря стали изобиловать морскими животными, озера, источники и реки наполнились всем, что в них рождается, и ничего не осталось недоконченным, но все было уже готово, тогда тело ожидало главы, город - начальника, тварь - царя, т. е. человека. Бог, намереваясь создать его, сказал: "сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему" (Быт. 1:26). С кем Он беседует? Очевидно, что с Единородным Сыном Своим. Он не сказал: "сотвори", чтобы ты не принял этих слов за приказание рабу, но: "сотворим", чтобы под видом словесного совета открыть равенство чести (у Него с Сыном). Так, иногда говорится, что Бог имеет советника, а иногда говорится, что - не имеет; и, однако, Писание не противоречит самому себе, но через то и другое открывает нам таинственные догматы. Когда оно желает представить, что Бог ни в чем не нуждается, то говорит, что Он не имеет советника; а когда желает показать равенство чести у Него с Единородным, тогда называет Сына Божия советником Его. А чтобы тебе убедиться в том и другом, как в том, что пророки называют Сына советником Божьим не потому, будто Отец имеет нужду в совете, но для того, чтобы нам знать честь Единородного, так и в том, что Бог не нуждается в советнике, выслушай слова Павла: "о, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?" (Римл. 11:33-34)? Он изображает то, что Бог ни в чем не имеет нужды; а Исаия с другой стороны свидетельствуя о Единородном Сыне Божьем, говорит так: "будут отданы на сожжение, в пищу огню. Ибо младенец родился нам - Сын дан нам; и нарекут имя Ему: Чудный, Советник" (Ис. 9:5-6). Если же Сын есть "чудный советник", то почему Павел говорит: "кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?" Потому, что Павел, как я выше сказал, хочет показать, что Отец ни в чем не имеет нужды, а пророк показывает равенство чести у Него с Единородным. Посему и здесь Бог не сказал: "сотвори", но: "сотворим", потому что слово: "сотвори" означает приказание, даваемое рабу, как можно видеть из следующего. Однажды подошел сотник к Иисусу и говорит: "Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает". Что же Христос? "Я приду", сказал Он, "и исцелю его" (Матф. 8:6-7). Сотник не смел вести Врача в дом свой; но Промыслитель и Человеколюбец сам обещал идти к нему, чтобы доставить случай и повод показать нам его добродетель; ибо Христос, зная, что сотник намерен был сказать, обещал придти, чтобы ты узнал благочестие этого мужа. Что же говорит сотник? "Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой" (Матф. 8:8). Даже тяжесть болезни и бедствия не подавила в нем благоговения, но и в несчастии он признавал величие Владыки; поэтому он и говорит: "но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой; ибо я и подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов, говорю одному: пойди, и идет; и другому: приди, и приходит; и слуге моему: сделай то, и делает" (Матф. 8:8-9). Видишь ли, что слово: "сотвори" свойственно господину, говорящему с рабом? А слово: "сотворим" свойственно лицу, имеющему равную честь. Так, когда обращается господин к рабу, то говорит: "сотвори", а когда Отец беседует с Сыном, то говорит: "сотворим". Что же, скажут, если так думал сотник, а на деле было не так? Разве сотник был апостолом? Разве он был учеником (Христовым), чтобы мне принимать слова его? Он мог ошибаться, скажут (еретики). Хорошо; но что мы видим, далее? Исправил ли Христос слова его? Обличил ли его, как ошибающегося и высказывающего неправое учение? Сказал ли, ему: что делаешь ты, человек? Ты имеешь обо Мне высшее мнение, чем должно; ты приписываешь Мне более надлежащего; ты полагаешь, что Я могу самовластно повелевать, тогда как Я не имею такой власти. Сказал ли ему Христос что-нибудь подобное? Нет; Он даже подтвердил мнение сотника и следовавшим за Ним сказал: "истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры" (Матф. 8:10). Таким образом, одобрение от Владыки служит подтверждением слов сотника; а потому это уже не слова сотника, но вещание Господне; если Он сам похвалил сказанные слова и отозвался о них, как о словах, сказанных хорошо, то я принимаю их за божественное изречение; потому что они получили подтверждение свыше в ответе Христовом.
3. Видишь ли, как Новый Завет согласен с Ветхим, как тот и другой доказывают самостоятельную власть Христову? Но что из того (скажут), если Он, хотя сотворил человека, но сотворил, как слуга? Это - неуместное словопрение. Сказав: "сотворим человека", Бог не прибавил: "по образу твоему меньшему", или: "по образу моему большему", но что? "По образу нашему и по подобию", говорит Он, выражая этими словами, что у Отца и Сына один образ. Он не сказал "по образам", но: "по образу нашему"; потому что не два неравных, а один и тот же одинаковый образ у Отца и Сына. Потому о Сыне же говорится, что Он сидит одесную Отца, дабы ты знал, что Он имеет равную честь и одинаковую власть с Отцом, так как слуга не сидит, а стоит. А что сидение означает равночестность и одинаковость власти Господней, стояние же свойственно рабству и подчинению, об этом послушай, что говорит Даниил: "видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями: тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним" (Дан. 7:9-10). Также Исаия: "видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, Вокруг Него стояли Серафимы" (Иса. 6:1-2). И Михей: "я видел Господа, сидящего на престоле Своем, и все воинство небесное стояло при Нем, по правую и по левую руку Его" (3 Цар. 22:19). Видишь ли, что всегда вышние силы предстоят, а Он сидит? Итак, когда ты видишь, что и Сын имеет седалище одесную Отца, то не приписывай Ему рабского и служебного достоинства, а владычное и самостоятельное. Посему и Павел, зная, что стоять свойственно слугам, а сидеть - повелителям и начальникам, посмотри, как различает то и другое в следующих словах: "об Ангелах сказано: Ты творишь Ангелами Своими духов и служителями Своими пламенеющий огонь. А о Сыне: престол Твой, Боже, в век века" (Евр. 1:7-8), - под образом "престола" представляя нам царскую власть. Итак, если я доказал посредством всего сказанного, что Сын имеет достоинство не служебное, а владычное, то будем покланяться Ему, как Владыке и равночестному с Отцом; и сам Он повелел это, сказав: "дабы все чтили Сына, как чтут Отца" (Иоан. 5:23). С правым же исповеданием догматов соединим и праведность жизни и дел, чтобы нам не на половину совершать свое спасение. А праведности поведения и чистоте жизни ничто не может так способствовать, как частое пребывание здесь и усердное слушание. Что для тела пища, то для души изучение божественных вещаний; ибо "не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божьих" (Матф. 4:4). Посему те, которые не участвуют в этой трапезе, обыкновенно испытывают голод. Послушай, как Бог угрожает этим голодом и ставит на ряду с наказанием и мучением: "пошлю на них", говорит Он, "не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних" (Амос. 8:11). Не безумно ли для избежания телесного голода делать все и принимать все меры, а душевный голод добровольно навлекать на себя, тогда как он тем тяжелее, чем больший от него бывает вред? Нет, прошу и убеждаю вас, не будем так худо относиться к самим себе, но будем предпочитать пребывание здесь всем занятиям и заботам. Столько ли, скажи мне, ты приобретешь, оставляя собрание, сколько потеряешь и для себя и для всего дома? Хотя бы ты мог найти целое сокровище золотое и ради него оставил это собрание, и тогда ты потеряешь больше, и настолько больше, насколько духовные блага выше вещественных. Последние, хотя бы они были многочисленны и стекались со всех сторон, не будут сопровождать нас в будущую жизнь, не переселятся с нами на небо и не предстанут перед страшным престолом, но часто еще прежде нашей смерти оставляют нас и исчезают; если же и останутся до конца, то при смерти непременно отнимутся. А духовное сокровище есть приобретение неотъемлемое; оно повсюду следует за нами и на пути и при отшествии нашем, и доставляет нам великое дерзновение перед престолом Божьим.
4. Если от других собраний бывает столько пользы, то от здешних собраний - вдвое более. Здесь мы получаем не только ту пользу, что орошаем душу божественными вещаниями, но и ту, что приводим в великий стыд врагов, а своим братьям доставляем великое утешение. В сражении полезно поспешать на помощь к той части войска, которая изнуряется и находится в опасности. Поэтому всем следует собираться сюда и отражать нападающих неприятелей. Но ты не можешь сказать длинную речь и не имеешь способности учить? Ты только приди сюда, и этим все исполнишь. Твое телесное присутствие увеличивает паству и много поощряет усердие твоих братьев, а врагам твоим причиняет стыд. Когда кто-нибудь, подошедши к этому священному преддверию, видит малое число собравшихся, тогда и то усердие, какое небо было, охлаждается, и он ослабевает, уклоняется, делается равнодушным и уходит; так мало-помалу весь народ у нас делается беспечным и нерадивым. А если он видит собирающихся, усердствующих, стекающихся со всех сторон, тогда ревность других пробуждает усердие и в самом равнодушном и недеятельном. Камень, ударяемый о камень, часто производит искры: хотя, что может быть холоднее камня и что теплее огня, и, однако, непрерывные удары побеждают его природу; а если это бывает с камнем, то тем более может быть с душами, находящимися в общении между собой и согреваемыми огнем духовным. Разве вы не слыхали, что у наших предков было всего сто двадцать человек верующих, а еще прежде ста двадцати было только двенадцать, и эти не все остались, но один из них, Иуда, погиб, и было всего одиннадцать? Однако из этих одиннадцати стало сто двадцать, и из ста двадцати - три тысячи, потом - пять тысяч, затем всю вселенную наполнили они познанием Бога. А причина этого та, что они никогда не прекращали общения между собой, но все вместе постоянно проводили дни в храме, занимаясь молитвами и чтением; потому они и воспламенили такой великий костер, что никогда не разъединялись, но привлекли к себе всю вселенную. Будем и мы подражать им. Не странно ли было бы - не оказывать даже такого попечения о церкви, какое оказывают женщины в отношении к своим соседкам? Они, увидев какую-нибудь бедную и беспомощную девицу, все оказывают ей свои услуги, заменяя родственников, и много шума бывает у собравшихся на брак такой девицы. Одни иногда приносят ей деньги, другие (делают честь) своим присутствием, и последнее не маловажно; потому что их усердие служит прикрытием ее скудости; и, таким образом, ее бедность они прикрывают своей услужливостью. Так поступайте и вы в отношении к этой церкви. Будем стекаться все отовсюду и прикрывать ее скудость, или лучше, прекратим ее бедность постоянным своим пребыванием здесь. "Муж есть глава жены" (Ефес. 5:23); а жена есть помощница мужа. Пусть же ни глава не решается без тела переступать эти священные пороги, ни тело без главы пусть не является, но весь человек пусть приходит сюда, приводя с собой и детей. Если приятно видеть дерево, имеющее произросшее от его корня молодое растение, то гораздо более приятно - и даже приятнее всякой маслины - видеть человека, подле которого стоит дитя, как бы молодое растение от его корня. Это не только приятно, но и полезно, так как собирающимся здесь будет, как я раньше сказал, большая награда. И земледельцу мы особенно удивляемся не тогда, когда он трудится над землей многократно возделанной, но когда он, взяв поля незасеянные и невспаханные, трудится над ними с великой заботливостью. Так поступал и Павел, предпочитая проповедовать Евангелие не там, где "[уже] было известно имя Христово" (Римл. 15:20). Будем же и мы подражать Ему, как для приращения церкви, так и для нашей пользы; будем стекаться сюда на каждое собрание. Если воспламенится в тебе похоть, ты легко можешь погасить ее, только увидев этот храм; если возбудится в тебе гнев, ты скоро укротишь этого зверя; если будет осаждать какая-нибудь другая страсть, ты можешь усмирить всякую бурю, и водворить тишину и великий мир в душе; чего да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, вместе со Святым Духом, слава ныне и всегда и во веки веков. Аминь.
СЛОВО ДВЕНАДЦАТОЕ.
Полное заглавие этого слова следующее: "О расслабленном, бывшем в расслаблении своем тридцать восемь лет, и на слова: Отец Мой доселе делает, и Я делаю" (Иоан. 5:17).
БЛАГОСЛОВЕН БОГ: при каждом собрании я вижу, что нива увеличивается, жатва густеет, гумно наполняется, снопы умножаются. Не много дней прошло с тех пор, как я бросил семя, и вот уже вырос у нас богатый колос послушания. Отсюда видно, что не человеческая сила, а Божественная благодать возделывает эту церковь. Таково свойство духовного посева: он не ждет времени, не требует многих дней, не зависит от смены ни месяцев, ни времен года, ни погоды, ни годов, но в тот же самый день, когда посеяны (духовные) семена, можно целой и полной горстью снимать жатву. Возделывающим чувственную землю нужно много работать и долго ждать; они должны запрягать в ярмо рабочих волов, проводить глубокую борозду, обильно бросать семена, выравнивать поверхность земли, прикрывать землей все посеянное, ожидать умеренных дождей, прилагать много других трудов и ждать долгое время, и тогда уже достигать конца. А здесь можно и сеять и жать как летом, так и зимой, и часто в один и тот же день совершается и то и другое, особенно когда возделывается душа тучная и плодородная, как то можно видеть и на вас. Потому я так охотно и стремлюсь к вам, подобно тому, как земледелец охотнее обрабатывает ту ниву, плодами которой он часто наполнял гумно. Так как и вы за мой малый труд доставляете мне великое приобретение, то я с большим усердием приступаю к своему земледелию, я обращаюсь к вам с остатками того, о чем говорено было прежде. Тогда я вел речь о славе Единородного Сына Божьего на основании Ветхого Завета; то же самое и на том же основании буду делать и теперь; тогда я говорил, что Христос сказал: "ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне" (Иоан. 5:46); а теперь говорю, что Моисей сказал: "пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой, - Его слушайте" (Втор. 18:15; Деян. 3:22). Как Христос отсылает к Моисею, чтобы через него привлечь к Себе; так Моисей передает учеников Учителю, повелевая повиноваться Ему во всем. Будем же внимать как всему прочему, что говорит и делает Христос, так и тому, что прочитано нам сегодня о Его знамении. Какое же это знамение? "Был", говорится, "праздник Иудейский, и пришел Иисус в Иерусалим: есть же в Иерусалиме у Овечьих [ворот] купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов" (Иоан. 5:1-2). В нее, как повествует (Евангелие), в известное время сходил ангел, что узнавалось по движению воды; и первый, кто входил в купель по возмущении воды, выздоравливал, какой бы ни страдал болезнью. В этих притворах лежало множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидавших движения воды (Иоан. 5:3). Почему Христос часто посещал Иерусалим и в праздники обращался с иудеями? Потому, что тогда сходилось множество народа, и Он избирал это место и это время, чтобы помогать немощным; ибо не столько желали больные избавиться от болезней, сколько этот Врач прилагал усердия к исцелению их от немощи. Когда собрание было полно и зрелище совершенно готово, тогда Он и выходил открыто перед всеми и оказывал попечение о спасении души их. Итак, лежало множество больных, ожидавших движения воды, и первый, входивший по возмущении воды, исцелялся, а второй уже нет; врачебная сила прекращалась, целительность благодати истощалась, и вода уже оставалась без действия, как будто недуг первого сошедшего совершенно обессиливал ее; и весьма правильно, так как та благодать была рабская. Когда же пришел Господь, то стало не так; не только первый, входящий в водную купель крещения, стал получать исцеление, но и первый, и второй, и третий, и четвертый, и десятый, и двадцатый; хотя бы ты назвал их тысячи, хотя бы вдвое или втрое более, даже беспредельное множество, хотя бы ты погрузил в водную купель всю вселенную, благодать нисколько не уменьшается, но остается той же, очищая всех их. Таково различие между силою раба (ангела) и властью Господа. Тот исцелял одного, а Этот - всю вселенную; тот - одного в год, а Этот - каждодневно, если бы вошли в купель тысячи, всех делает здоровыми; тот исцелял через схождение и возмущение воды, а Этот не так, но довольно произнести над водой одно Его имя, чтобы сообщить ей всю целительную силу; тот врачевал повреждения телесные, а Этот исцеляет недуги душевные. Видишь ли, как во всем открывается великое и беспредельное различие между ними?
2. Итак, лежало множество больных, ожидавших движения воды; потому что место это было духовной лечебницей. Как в лечебнице можно видеть множество людей и с выколотым глазом, и с поврежденной ногой, и с болезнью в другом члене, сидящих вместе и ожидающих врача; так и в этом месте можно было видеть множество собравшихся. В тех притворах "был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров? Больной отвечал Ему: так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня" (Иоан. 5:5-7). Для чего Иисус, миновав всех прочих, подошел к нему? Для того, чтобы показать и силу Свою, и человеколюбие: силу, потому что болезнь сделалась уже неизлечимой и расслабление больного было безнадежно; человеколюбие, потому что Промыслитель и Человеколюбец, преимущественно перед другими, воззрел на того, кто особенно достоин был милости и благодеяния. Не будем относиться легкомысленно и к этому месту, и к числу тридцати восьми лет, в продолжение которых больной находился в расслаблении. Пусть услышат все, которые борются с постоянной бедностью, или проводят жизнь в болезни, или находятся в стеснительных житейских обстоятельствах, или подверглись буре и вихрю нечаянных бедствий. Этот расслабленный предлежит, как общая пристань человеческих несчастий. Никто не может быть так малодушен, так жалок и несчастлив, чтобы, взирая на него, не стал переносить все случающееся мужественно и со всей бодростью. Если бы он страдал двадцать лет, или десять, или только пять, то и их не достаточно ли было бы для сокрушения крепости его души? А он остается в таком положении тридцать восемь лет, и не падает духом, но показывает великое терпение. Может быть, оно вам кажется удивительным по такой продолжительности времени; но когда выслушаете его собственные слова, тогда особенно увидите все его любомудрие и терпение. Иисус подошел и говорит ему: "хочешь ли быть здоров"? Кто не знал того, что расслабленный хотел быть здоровым? Почему же Он спрашивает? Конечно, не по неведению: для Того, Кто знает тайные помышления человеческие, тем более известно было явное и очевидное для всех. Для чего же Он спрашивал? Как сотнику Он сказал: "Я приду и исцелю его" (Матф. 8:7), не потому, что не знал наперед его ответа, а потому, что, предвидя и весьма точно зная ответ, желал доставить этому сотнику повод и случай открыть всем скрывавшееся в тени благочестие его, и сказать: "Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой", так и этого расслабленного, о котором знал, что будет он отвечать, Господь спрашивает, хочет ли он исцелиться, не потому, что Сам не знал этого, но чтобы доставить расслабленному повод и случай высказать свое несчастие и сделаться учителем терпения. Если бы Он исцелил этого человека молча, то мы понесли бы важную потерю, не узнав твердости души его. Христос не только устраивает настоящее, но удостаивает великого попечения и будущее. Он открыл в больном учителя терпения и мужества для всех живущих во вселенной, поставив его в необходимость отвечать на вопрос: "хочешь ли быть здоров"? Что же тот? Не огорчился, не вознегодовал, не сказал вопрошавшему: ты видишь меня расслабленным, знаешь давность моей болезни, и спрашиваешь, хочу ли я быть здоровым, не пришел ли ты посмеяться над моими несчастьями и пошутить над чужими бедствиями? Вы знаете, как малодушны бывают больные, если они лежат в постели даже один год, а кого болезнь продолжалась тридцать восемь лет, тому не естественно ли было потерять всякое любомудрие, истощавшееся в течение столь долгого времени? Однако расслабленный ничего такого не сказал и не подумал, но дал ответ с великой скромностью и сказал: "так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню". Смотри, сколько бед соединились вместе и досаждали этому человеку: и болезнь, и бедность, и отсутствие помощников. "Когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня". Эго прискорбнее всего и могло бы тронуть самый камень. Мне кажется, я вижу, как этот человек каждый год ползет и, доползши до входа в купель, каждый год останавливается при самом конце доброй надежды; и это тем тяжелее, что он испытывал это не два года, не три, не десять, а тридцать восемь лет. Он употреблял все усилия, но не получал плода; подвиг совершался, а награда за подвиг доставалась другому, в продолжении столь многих лет; и, что еще тяжелее, он видел, как другие исцелялись. Вы, конечно, знаете, что мы сильнее чувствуем собственные бедствия, когда видим, что другие, впадши в такие же бедствия, освободились от них. Бедный тогда особенно чувствует свою бедность, когда видит другого богатым; и больной больше страдает, когда видит, что многие из больных избавились от своего недуга, а он не имеет никакой доброй надежды. Среди благополучия других мы яснее видим собственные несчастья; то же самое было и с расслабленным. Однако он столько времени боровшись и с болезнью, и бедностью, и с одиночеством, видя, что другие исцелялись, а сам он, хотя всегда старался, но никогда не мог достигнуть, и, не надеясь впоследствии освободиться от своего мучения, при всем том не отступал, но притекал каждый год. А мы, если однажды попросим о чем-нибудь Бога и не получим просимого, тотчас начинаем печалиться и впадаем в крайнюю беспечность, так что перестаем молиться и теряем усердие. Можно ли по достоинству как восхвалить расслабленного, так и осудить наше нерадение? Какого оправдания и прощения можем удостоиться мы, если он терпел тридцать восемь лет, а мы так скоро отчаиваемся?
3. Что же Христос? Показав, что расслабленный достоин исцеления, и что Он по справедливости предпочтительно перед другими подошел к нему, Христос говорит ему: "встань, возьми постель твою и ходи" (Иоан. 5:8). Видишь ли, что тридцать восемь лет нисколько не повредили расслабленному, так как он терпеливо переносил случившееся с ним? В это долгое время душа его, как бы в горниле очищаемая несчастием, сделалась более любомудрой и он принял исцеление с большей славой: его исцелил не ангел, но сам Владыка ангелов. Для чего же Он повелел ему взять одр свой? Первой и главной причиной было то, что Христос хотел освободить иудеев от соблюдения закона (о субботе); потому что, когда явилось Солнце, то не следовало уже держаться светильника; когда открылась истина, то не должно было заботиться об образе ее. Поэтому, если Христос иногда нарушал субботу, то совершал в этот день величайшее знамение, чтобы, поражая зрителей величием чуда, мало-помалу ослабить и уничтожить соблюдение бездействия. Во-вторых, Христос дал это повеление для того, чтобы заградить бесстыдные уста иудеев; так как они злонамеренно извращали смысл чудес Христовых и старались вредить славе совершаемых Им дел, то Он повелел открыто нести одр, как бы какой трофей и несомненное доказательство здоровья, чтобы и о расслабленном они не сказали того же, что говорили о слепом. А что они говорили о слепом? Одни говорили, что это он, другие, - что не он, третьи, - что это он сам (Иоан. 9:9). Итак, чтобы и о расслабленном они не сказали того же, обличителем их бесстыдства становится несомый высоко одр. Можно привести и третью причину, не меньшую указанных. Чтобы ты знал, что исцеление совершено было не человеческим искусством, а Божественной силой, Христос повелел исцеленному нести одр, представляя величайшее и ясное доказательство истинного и совершенного здоровья, так что никто из тех хульников не мог сказать, что расслабленный притворно и в угождение Христу пошел слабой походкой. Посему Христос и повелевает ему нести тяжесть на своих плечах. Если бы члены его не были хорошо укреплены и составы не были исправлены, то он не мог бы снести такой тяжести на плечах своих. Кроме того, он этим показывал всем, что, когда повелевает Христос, то совершается вдруг - и прекращение болезни, и возвращение здоровья. Врачи, хотя и излечивают болезни, но не могут вдруг возвратить больному здоровье; а требуют еще продолжительного времени для восстановления сил больного, так что остатки болезни мало-помалу изглаживаются и истребляются из тела. А Христос не так, но в одно мгновение Он и избавил от болезни, и возвратил здоровье; между тем и другим не было никакого промежутка времени, но как скоро священные слова слетали со святого языка Его, тотчас и болезнь оставила тело, слово стало делом, и весь недуг вполне исцелился. Как какая-нибудь беспокойная служанка, увидев своего господина, тотчас успокаивается и опять принимает надлежащую благопристойность; так и телесная природа, возмутившаяся тогда, подобно служанке, и произведшая расслабление, увидев пришедшего Владыку своего, возвратилась к прежнему благообразию и к надлежащему порядку. Все это сделано было одним изречением, потому что это были не простые слова, а глаголы Божьи, о которых сказано: "могуществен исполнитель слова Его" (Иоил. 2:11). Если Он сотворил человека не существовавшего, то тем более мог исправить расстроенного и расслабленного. Здесь я с удовольствием спросил бы исследующих существо Божье, как совокупились члены расслабленного, как связались кости, как укрепилась расстроенная деятельность чрева, как снова напряглись ослабевшие нервы, восстановились и укрепились упавшие силы? Но они не могли бы ответить на это. Поэтому и ты только удивляйся событию, а не исследуй способа его совершения. Когда, таким образом, расслабленный исполнил повеление и взял одр, тогда иудеи, увидев его, сказали: "сегодня суббота; не должно тебе брать постели" в субботу (Иоан. 5:10). Следовало поклониться совершившему (чудо), следовало подивиться совершившемуся, а они говорят о субботе, поистине отгоняя комара и поглощая верблюда. Что же расслабленный? "Кто меня исцелил", говорит он, "Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи" (Иоан. 5:11). Видишь ли признательность этого человека? Он открыто признает врача и говорит, что давший ему это повеление достоин веры. Какое рассуждение высказал им слепой, такое и этот. А как рассуждал слепой? Иудеи говорили ему: "не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы". Что же он на это? "Знаем", говорит, "что, грешников Бог не слушает: а Он отверз мне очи" (Иоан. 9:16,30-31). Смысл слов его следующий: если бы Он преступил закон, то согрешил бы; а если бы согрешил, то не имел бы такой силы, потому что где грех, там не оказывается сила, а Он явил силу; следовательно, Он, преступив закон, не согрешил. Так рассуждает и расслабленный; ибо слова его: "кто меня исцелил", значат: если Он явил силу, то несправедливо было бы подвергать Его обвинению в беззаконии. Что же иудеи? "Кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи" (Иоан. 5:12)? Посмотри, как они безумны и бесчувственны; посмотри, как душа их исполнена надменности! Глаза ненавистников ни на что не смотрят здраво, а только на то, в чем бы найти повод (к осуждению). Так и иудеи, когда исцеленный объявил им о том и другом, т. е. что Господь и исцелил его, и повелел взять одр, о первом не упомянули, а о последнем сказали, чудо скрыли, а нарушение субботы выставили на вид. Они не сказали: где тот, кто сделал тебя здоровым? Но умолчав об этом, сказали: "кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи? Исцеленный же не знал, кто Он, ибо Иисус скрылся в народе, бывшем на том месте" (Иоан. 5:12-13). Вот величайшее оправдание этого человека; вот доказательство попечения Христова! Когда ты услышишь, что расслабленный не так принял пришедшего Господа, как сотник, и не сказал: "скажи только слово, и выздоровеет отрок мой" (Матф. 8:8), то не обвиняй его в неверии, потому что он не знал Иисуса; ему неизвестно было, кто Он; и как он мог знать того, кого прежде не видывал? Поэтому он и сказал: "не имею человека, который опустил бы меня в купальню"; если бы он знал Господа, то не упомянул бы о купели и о схождении в нее, но просил бы исцелить его так, как и был исцелен; но он принял Христа за одного из многих, за простого человека, и потому упомянул об обычном врачевании. Доказательство же попечения Христова состоит в том, что Он удалился от исцеленного и не открыл Себя ему. Иудеи не могли уже подозревать, будто это был свидетель подложный и будто он говорил так в присутствии и по внушению Христа; неведение его и отсутствие Христа устраняли такое подозрение, как об этом говорит и евангелист: "не знал, кто Он" (Иоан. 5:13).