Твой час настал!
Шрифт:
— Не может быть! Все говорят, что в Тушино ждет меня царь Дмитрий!
— Бежать бы тебе, государыня, от этого Дмитрия! То жидовин из Польши, коего приволокли сюда силой. Беги, государыня, пока не оказалась в руках князя Рожинского.
Не знал молодой шляхтич, что Марина с нетерпением ждала от кого-либо этакого разоблачения и готова была разыграть и гнев и отчаяние. Она приказала остановить карету и позвала отца Мнише спустился с кареты. Торопливо подошел к карете. Марина воскрикнула:
— Отец, что я слышу? В Тушино гнет моего супруга,
Подскакал пан Зборовский. Марина рыдала:
— О чем слезы, государыня?
— Дальше я не поеду! — объявила, всхлипывая, Марина.
Мнишек понял, что Марина начала свою игру. Он изобразил на лице растерянность. Зборовский взволновался.
— Объясните, государыня! В чем причина расстройства?
— Меня обманули! В Тушино — не мой супруг! Там самозванец. Это позор, панове!
— Кто вам это сказал?
— Честный шляхтич, не зараженный вашим бесчестием! Он не утратил польского благородства!
Зборовской в пути внимательно следил за каретой Марины, видел кто к ней подъезжал. Указывая на юношу, спросил:
— Этот?
— Спросите его, он знает, кто назвался царем Дмитрием!
Зборовский подозвал шляхтича.
— Молодой рыцарь, погляди, как ты расстроил государыню! Что ты ей сказал?
— Я сказал ей, что она увидит в Тушино.
— Повтори!
— В Тущино, государыня не найдет царя Дмитрия, а найдет жидовина самозванца.
Зборовский приказал:
— Связать лжеца!
— А я повелеваю, как московская царица не трогать шляхтича. Я не хочу обмана и требую, чтобы вы отправили меня с отцом в Самбор!
— Об этом, государыня, вам придется просить гетмана Рожинского. А я имею приказ доставить вас в Тушино. Мы захватили вас с отцом по согласию с князем Юрием и по его просьбе.
Последнее слово осталось за Мариной.
— Вы везете меня насильно! Об этом будет знать вся Польша!
Поезд тронулся В отряде посмеивались.
— Дожили, что царями делают насильно.
— Лишь бы цари нам служили, а не мы царям.
В Звенигороде последний привал перед переходом в Тушино. Здесь Марину застало письмо от Богданки. Он советовал задержаться в Звенигородском монастыре на местном церковном празднике. Марина посетила монастырь, отстояла поминальную службу. Здесь князь Василий Мосальский, вдруг, выступил в роли обличителя.
— Вот ты, государыня, молилась над мощами русского святого, а писал тебе, чтоб ты почтила монастырь, не твой супруг.
Марина воспользовалась предлогом и вновь расплакалась, впала в истерику. Когда ее попытались посадить в карету, стала отбиваться, достала из-за корсажа стилет и объявила, что если ее схватят, то заколется. Позвали Яна Сапегу. Он разгадал: она хочет изобразить перед поляками, что ее насильно везут к тушинскому Дмитрию. Он взял Марину под руку и отвел в избу. На окружающих так взглянул, что никто не решился их сопровождать. В избе Марина села на лавку, не выпуская из рук стилета.
— Государыня, тебя обижают. Князь Мосальский — трус. Он не
— Он меня ничем не обидел. Меня обидел Ян Сапега. Это обида — отверженной. Это разочарование в моем рыцаре. Каким прекрасным было бы наше царствование!
— Прежде начались бы разлад в польском войске, измена наших русских сторонников и бегство нашего воинства от Москвы. Разыграно ли твое отчаяние от встречи с тушинским Дмитрием,и ты действительно хочешь вернуться в Самбор?
— Пан Ян, не мешай мне уладить свои дела, если отказываешься от союза со мной!
— Время, государыня, все расставит по своим местам. Твой союз с тушинским царьком, всего лишь военный союз. Когда настанет час расстаться с ним, бракоразводного процесса не потребуется. Ты — вдова, ты свободна сделать выбор, когда вдовой войдешь в Москву. Я тебе сказал больше того, что можно было сказать.
— Не убеждай меня в том, в чем я сама убеждена. Везите меня силой в Тушино. Это моя последняя к тебе просьба. Надеюсь последняя.
— А я надеюсь, что не последняя! Стилет отдай мне, тогда поверят, что я везу тебя силой.
11-го сентября войско Сапеги и поезд с Мнишками подошли к Тушино. Их встретили царские посланцы и поздравили с благополучным прибытием. Встреча не похожа на ее первый въезд в Москву. Тогда улицы стольного города были полны ликующих толп народа. На ее пути стояли шпалерами стрельцы и конные дворянские дружины. Благовестили все московские колокола. Улочки в Кремле были устланы коврами. Сегодня ее встречает кучка польских всадников. Русских не допустили на встречу.
В двух верстах от тушинского лагеря поезд остановился. Предполагалась, что здесь ее должен был встретить тушинский Дмитрий. Приехал Рожинский. Один, без свиты. Рожинскому не до психологических этюдов, которыми занимался Сапега. Польское войско, а в особенности русские ополченцы ждали прибытия царицы. Для многих русских людей в дальних городах приезд в Тушино Марины означал признание, что царь Дмитрий жив, а не убит, что вернулся именно он, а не явился неизвестный человек под его именем. Уже участились перебежки из Москвы бояр и дворян от Шуйского. Пребежчики, конечно, видели подмену, их влекла к новому самозванцу ненависть к Шуйскому, но не могла не заботить незаконность его власти. Признание его Мариной должно было прикрыть обман.
— Государыня, — сказал в своей резкой манере Рожинский, — я пришел не уговаривать тебя исполнить взятые на себя обязательства. По твоей просьбе ты похищена в пути. Чего же ты теперь хочешь?
Ответил Мнишек:
— Одно дело, князь, рассуждать об этом приезде издалека, находясь в неволе, другое дело здесь. Мы не знали, что в Тушино под именем Дмитрия — самозванец. Его никто не считает царем и называют в насмешку цариком.
Рожинский гневно ответил:
— Я хочу услышать, что скажет государыня!